Страница 2 из 21
Обклеивая изгородь, сержант дошел до пляжа, где любопытных сдерживало несколько полицейских. Публика, слава Богу, попалась вменяемая: люди тупо глазели на дом с вычурными окнами и покрытыми черепицей башенками. Бабье лето затянулось, и атлетического вида парни в передних рядах были одеты кто в шорты, а кто в плавки, словно вот так старались задержать приход настоящей осени. Эти раздолбаи притащили с собой ящик пива и «бум-бокс» и теперь попивали себе под музычку. Будто на тусовку явились. Глядя на плоские животы парней, сержант подумал: «Ну-ну, посмотрим, что пиво и чипсы сделают с вами годиков через двадцать». Наглядный пример он каждый день видел в зеркале.
Лейтенант цаплей расхаживал в стороне от экспертов, ползавших по лужайке и таскавших за собой металлические чемоданчики. Улик не предвиделось. «И на что я трачу таланты и опыт?! – сокрушался сержант. – Настоящая работа вот она, проходит мимо. Ладно, проехали».
Репортеры уже наводили прицелы камер, красавчики корреспонденты без умолку трещали в микрофоны, а лейтенант – вы не поверите! – бросив экспертов, устремился в их сторону, будто муха на свежую кучку.
Сержант покачал головой.
Завидев, как в сторону дома короткими перебежками между дюн движется человек, он сорвался с места и подрезал бегуна у края лужайки. Нарушитель оказался фотографом: наметив жертву – «убойщика» и домработницу на веранде – и припав на колено, репортер уже наводил резкость. Глядя, как удлиняется серо-стальной объектив, сержант невольно подумал: «Таким только слоних иметь».
Он накрыл камеру ладонью и мирно произнес:
– Давайте отсюда.
– Ладно вам, офицер. Ну пожалуйста...
С людьми, которые просто делали свою работу – будь они хоть трижды из прессы, – сержант всегда обходился вежливо, а потому просто сказал:
– Не хотелось бы конфисковывать у вас пленку.
Отойдя на несколько шагов, фотограф воровато щелкнул фотоаппаратом и бросился наутек.
Возвращаясь к дому, сержант почувствовал, как ветер разносит странный запах отработанных хлопушек и фейерверков.
Лейтенант в окружении репортеров наслаждался звездным часом. Такая возможность – выборы не за горами и шеф в отпуске, – грех не воспользоваться. Лучшего шанса высунуться и придумать нельзя, разве только убить кого-то самому.
Чтобы не мешать экспертам, сержант пошел в обход.
У пруда с утками, где он собирался срезать дорогу, одинокий турист в «гавайке», гигантских мешковатых шортах и солнцезащитных очках крошил в воду хлеб. Чудо в перьях. Октябрь месяц, а он вырядился так, будто навсегда застрял в первом дне лета, пережив прежде лет десять сплошных снегопадов и бурь.
Если к репортерам сержант относился терпимо, то заезжие искатели приключений вызывали у него исключительно ненависть и отвращение.
– Эй, вы!
Турист обернулся.
– Вы что себе думаете? Это место преступления, разве не знаете?
– Знаю, офицер, и мне ужасно жаль, правда. Но ведь...
– Ну и катитесь к чертям!
– ...Но ведь нельзя оставить уток голодными. Обычно их кормят, а сегодня...
Нет, ну точно идиот! Тут человека убили, а он – утки голодные.
– Документики предъявим.
– Да-да, конечно. – Мужчина принялся шарить по карманам. – Мне, право, неловко, офицер... – затравленно произнес он. – Как только я услышал о преступлении, сразу примчался сюда. Накинул первое, что попалось под руку, а бумажник, похоже, остался в пиджаке.
Его нью-йоркский акцент действовал сержанту на нервы. Гнать придурка в шею, подсказал рефлекс. Однако сержант не спешил. Никакой мужик не турист: во-первых, шмотки пахнут новьем, будто только-только из магазина, а во-вторых, сочетание цветов и предметов – просто страх божий. Небось нахватал только что в окрестном бутике.
– Так я пойду?
– Нет, не пойдете. – Сержант извлек из кармана блокнот и, открыв чистую страничку, послюнявил карандаш. – Живете поблизости?
– В Амагансетте. Снял дом на неделю.
– Адрес?
– Брикмэн-Хаус, на Уиндмилл-лейн.
Шляются тут, засранцы богатые.
– Постоянное место жительства?
– «Дакота», Вест-Сайд.
Сержант даже писать перестал. В голове мелькнула мысль: «Совпадение?!»
– Имя?
– Офицер, не стоит, это целая история. Лучше я все же пойду...
– Стоять. Имя? – И добавил с нажимом: – Пожалуйста.
– Это правда необходимо? Мое имя не каждый сможет прочесть, а вслух произнести... Удивляюсь, о чем только думала мама?!
Стоило оторваться от блокнота, и поток сарказма тут же иссяк. «Ох, докривляешься», – подумал сержант, мысленно уже надевая на остряка наручники.
– Давайте-ка еще разок. Имя?
– Алоизий.
– А если по буквам?
Человек продиктовал.
– Фамилия?
– Пендергаст.
На последней закорючке карандаш замер, и сержант медленно поднял взгляд. На него смотрели серые глаза блондина с такими знакомыми благородными чертами лица; и эта мраморно-бледная, почти просвечивающая кожа...
– Пендергаст?!
– Собственной персоной, дорогой Винсент. – На смену нью-йоркскому акценту пришел милый сердцу протяжный южный выговор.
– Вы что здесь делаете?
– То же самое хотелось бы спросить и у вас.
Винсент д'Агоста почувствовал, что краснеет. Еще бы, в последний раз, когда они виделись, он служил в полиции Нью-Йорка и страшно гордился должностью лейтенанта. А теперь... теперь он самый обыкновенный мухосранский сержант и украшает желтой лентой поместья мухосранских же богатеев.
– Я как раз был в Амагансетте, – поведал Пендергаст, – когда узнал о безвременной кончине Джереми Гроува. Не устоял. Торопился как на пожар, так что за вид извините.
– Вы ведете это дело?
– Пока что я кормлю уток, дожидаясь официального подтверждения полномочий. Из горького опыта знаю: без него опасно беспокоить высшие круги. Честно говоря, Винсент, встретить здесь вас – большая удача.
– Я тоже рад. – Д'Агоста вновь покраснел. – Вы уж извините, я сейчас не в фаворе...
– У нас еще будет время пообщаться. – Пендергаст положил руку ему на плечо. – Вижу, к нам приближается довольно крупный представитель местной юридической фауны, явно не страдающий недостатком эмоций.
– Мне страшно неудобно прерывать ваш разговор, – басом прогремел лейтенант, и д'Агоста обернулся. – Возможно, я что-то путаю, сержант, – Браски окинул взглядом Пендергаста, – но разве этот человек не нарушает границ вверенной вам территории?
– Ну... э-э... мы тут... – Д'Агоста посмотрел на друга.
– Я так понимаю, этот человек – ваш приятель.
– На самом деле я...
– Сержант как раз просил покинуть территорию, – мягко подсказал Пендергаст.
– Да что вы говорите?! Ну раз так, позволю себе поинтересоваться, что вы тут делали?
– Кормил уток.
– Кормили уток. – Лицо Браски вспыхнуло, и д'Агоста подумал: «Самое время Пендергасту показать значок». – Какая прелесть, – продолжил тем временем лейтенант. – А не предъявите ли документы?
«Сейчас, – думал д'Агоста, – сейчас...»
– Понимаете ли, я объяснил сержанту, что забыл бумажник дома...
Повернувшись к д'Агосте, Браски кивнул на блокнот:
– Уже опросили?
– Да. – Д'Агоста умоляюще посмотрел на друга, но лицо агента ФБР оставалось бесстрастным.
– Как он прошел через кордон?
– Я... я не спрашивал.
– А вам не пришло в голову, что спросить-таки надо?
– Через боковые ворота на Литл-Дюн-роуд, – признался Пендергаст.
– Невозможно. Они заперты. Я лично проверял.
– Простите, но замок сам упал мне в руки. Может, механизм бракованный?
– Ну вот, сержант, – сказал Браски. – Используйте возможность хоть как-то доказать свою полезность. Разберитесь с прорехой и ровно в одиннадцать отчитаетесь. Лично. У меня к вам разговор. А вас, сэр, я немедленно препровожу на выход.
– Благодарю, лейтенант.
С тяжелым сердцем д'Агоста посмотрел в спину начальнику и вальяжно, как на прогулке, шедшему рядом Пендергасту.