Страница 3 из 14
Что было в том конце парка? Мусорные ящики? Место, с которого и начались мысли о воронах? Не там ли им место? Место гнезду и отпрыскам тех, кто разоряет урны? Не хотите говорить по-человечески, жить с достоинством, как британские вороны, – вот вам!
К гаражу, где с криками сновали вороны, подошёл седой мужчина в белой рубашке с закатанными по локоть рукавами. Он, словно официант, нёс одноразовую тарелку, на которой, вероятно, было что-то съедобное. Забравшись на небольшой уступ, он заглянул на крышу, затем между гаражами. Зрители, не помешавшие «переезду» гнезда, бросились к нему, видя в нём такую же решающую в пользу жизни силу, как прежде видели её в антизначении в русом палаче.
Он шёл по стрелкам в виде рук, пальцев, голосов. Навигация привела его к невысокому дереву в глубине парка, где уже не было детей и песочниц, где развесистые ветви укрывали коробку и её обитателей. Дерево было за местным кафе, где и работал русый парень в кедах. Он, улыбаясь, ходил по уютному дворику кафе в виде деревенского домика за деревянным забором с воротами под старину.
Где еда, там много всякого зверья. Тут и собаки прибегут за костями, и кошки рады полакомиться. Ну вот же вам место, вороны. Человек сделал то, до чего вы сами не додумались. Однако ветви скрывали птенцов, но никак не их крики. Опять эти рассказы из «дней победы» о том, как младенцы плакали, а им рот кляпом затыкали, чтобы немцы их из подвала не услышали. Крыша гаража была видна со всех тополей и лип парка. И отлетающие за едой вороны видели опасность издалека. Что творилось под завесой очаровательной идиллической листвы, где теперь была коробка с птенцами, оставалось загадкой. То ли спали они, то ли кошка или собака какая их грызла. И летать учиться как оттуда? С ветки на ветку разве, и высота дерева не больше полутора метров. Недоглядел парень в кедах. И так и этак палач получается.
Виновато шёл парень с коробкой обратно к гаражам. Вернулось гнездо на место. Зрители чуть не плачут. А вороны не унимаются. Опять падают в воздушные ямы, опять кричат. Уж и подумалось кому-то грешным делом, что и поделом, может, было их выжить отсюда – всё им не так. Вороны долбили клювами по веткам высоко над головами птенцов. Падали листья, мелкие сучья, что уж и правда надо было детей из-под деревьев уводить, чтобы мусор в глаза не летел. Ну точно как варвары в цивилизации.
Парень в кедах стоял на уступе и кормил с вилки кусочками какой-то еды одного из воронят.
– Может, они теперь подлететь к своим птенцам не могут? По запаху там. Парень их руками трогал, вот и никак. Животные инстинкты посильнее материнских, – предположила зрительница.
И вдруг на глазах изумлённой публики птенцы один за другим выпрыгнули из коробки и несколько неловко, но вполне с приемлемой скоростью и в нужном направлении долетели до нижних ветвей тополя. Крик ворон прекратился в то же мгновенье. «Этажом» ниже мамы, прикрикнув на разбаловавшихся детей и погрозив им лишением сладкого, уводили чад с площадки, на время ставшей интерактивным театром драмы. Птенцы прыгали с ветки на ветку, на площадке теперь шумел только ветер. Старушка вела внука через дорогу и всё думала, будет ли дело кому-то до её воронят.
Светлана Ангарская
Светлана Ангарская – публицист, писатель, сценарист. Окончила факультет журналистики МГУ им. Ломоносова, работала в центральной прессе, на радио и телевидении. Её всегда актуальные репортажи, интервью, корреспонденции звучали в программах радио «Маяк», «Радио России», а также в телепрограмме «Время».
Любит путешествовать, а впечатлениями от поездок в разные страны и на континенты делится в своих произведениях. Ее герои – люди разных профессий и национальностей, но объединяет их одно – любовь к жизни и страстное желание понять и выполнить свое предназначение на этой земле.
В авторском арсенале С. Ангарской несколько престижных премий и наград:
Премия «Орден Добра и Света» (вручается с 2012 года) за успешную творческую деятельность и создание произведений, сюжеты которых настраивают читателя на позитивное восприятие окружающего мира и отражают идеи гуманизма и добра; на фестивале «Аэлита-2018» за роман «Просветлённые».
Лауреат первой степени в номинации «Большая проза» – I Международный фестиваль им. А. С. Пушкина в честь 220-летия со дня рождения поэта (Крым, 2019).
Лауреат Международной премии им. Франца Кафки «За выдающийся вклад в российскую литературу». Присуждается «за тексты, принадлежащие к мейнстриму и интеллектуальной литературе» (2019).
Просветленные
Отрывок
…Исследовать и испытать мудростью все, что делается под небом: есть тяжкое занятие, которое Бог дал людям, чтобы они упражнялись в нем…
Съемочный день в павильоне подошел к концу, и уставшие за долгую смену осветители уже выключали свои софиты, а у него все не было удовлетворения от проделанной работы. Но что толку дальше мучить людей и технику, если что-то, по-видимому, еще не сложилось с этим эпизодом в голове.
Сегодня снимали в декорациях средневекового замка. Тщательно продуманные и довольно мрачные, они были залиты светом сверху, и от него все устали. Без освещения все погрузилось в полумрак. Вокруг было полно неуклюжих, но необходимых атрибутов съемочного процесса: камер, микрофонов, гигантских осветительных приборов, другой техники, бесконечных змеящихся кабелей. Между дублями все участники съемок носились по площадке, стараясь не споткнуться и что-нибудь не опрокинуть. Это отнимало уйму времени, так как людей было задействовано много: кроме основных актеров, техников, операторов, еще и огромная массовка, не отличавшаяся дисциплиной и не имевшая опыта, к тому же наряженная в тяжелые, громоздкие костюмы Средневековья. За смену было отснято почти триста метров пленки: он позволял себе импровизировать. Это будет примерно десять минут экранного времени. «Но будет ли?» – недовольно думал он.
– Все свободны, всем спасибо, – устало сказал наконец Димов и, спотыкаясь, как все в погруженном в сумрак павильоне, направился в зал для просмотра. На съемках он не знал устали: творческий процесс захватывал настолько, что заменял все на свете, но сейчас ему были необходимы положительные эмоции. И их он искал в удачно отснятом материале.
На экране замелькали кадры, которые смонтировали вчера.
«Тени Нострадамуса» – условное название фильма. Но действительно пока что только тени, досадовал режиссер, смотря на свое детище.
– Покажите лучше натуру, – попросил Димов. – Прованс, что ли…
Средневековый городок Прованса, утопающий в зелени платанов, судя по архитектуре, знавал и более счастливые времена. Однако и сейчас довольно потертые, но по-прежнему выложенные орнаментом мостовые – разноцветные звезды, полумесяцы, четкие квадраты, расположенные в шахматном порядке – выглядели привлекательно. Каждый дом – с внутренним двориком, где бьет фонтан, с красивым белоснежным фасадом, коваными решетками в причудливых узорах и балконами, увитыми виноградом.
В этом райском местечке издавна было три мира: христианский, мусульманский и иудейский. Но на улицах городка все смешалось. Лаяли собаки, шли мулы, резвились мальчишки, нарушали тишину звуки ткацких станков. Чьи они? Какой веры их хозяева? Не все ли равно? Или вон те крестьяне на площади, что разложили свою зелень и фрукты на продажу. Разве будет хуже их виноград, инжир, финики, если узнать, какого они вероисповедания? Так и жили здесь все, похожие в своих заботах друг на друга. И даже одежды носили одинаковые, прованские.
По узкой улочке городка шли двое: уже седоватый мужчина – отец и юноша, которому было немного больше двадцати – сын. Неспешно двигалась запряженная парой лошадей повозка, которую направлял юноша, держа под уздцы коня.