Страница 14 из 15
– Не надо! Пожалуйста! Я всем довольна!
– Так вот, деньги – это все, что я могу предложить…
Слава богу!
– А обновления в твоей комнате… Даже не знаю, как тебе объяснить. Оно само… Этот дом… В общем, просто поверь, что ни делается … К лучшему. Наверно. Но я не имею к этому никакого отношения.
Ага, еще и скромный. Ну, прям, уникальный мужчина. Ладно, сделаю вид, что поверила.
– И спасибо за ужин, – Захарий по-стариковски тяжело встал и, шаркая ногами, направился в зал для посетителей.
Какой ужин? Сало с веткой зелени? Он так пошутил сейчас? Что происходит, в конце концов, с Захарием? И как я должна реагировать на это безобразие? Закрыть глаза и заниматься своими делами? Или попытаться докопаться до сути и… А что собственно «и»? Что в моих силах сделать для совершенно чужого человека, который даже не просил меня о помощи? Быть может и помощь-то ему вовсе не нужна, а я навожу панику. Наверняка у него все хорошо, лишь я слегка не к месту нарисовалась и теперь всюду сую нос да путаюсь под ногами.
Да, скорее всего так оно и есть. Поэтому сейчас я с удовольствием поем и лягу спать, а завтра пойду покупать горючее для растопки печки, заодно и про Захария попытаюсь выяснить, что за фрукт и чем живет. Не может быть, чтобы в таком крошечном городишке никто ничего не знал про человека с неадекватным поведением.
Но к моему великому разочарованию, я ошиблась в предположениях. Про Захария в городе знали до обидного мало.
На базаре, где я наводила справки о том, чем лучше топить печку и где можно купить дрова, мне повторили практически слово в слово сказку о Зачарованном лесе. Дровосеки, пообещавшие не только привезти полешки, но и сложить поленницу, дополнили рассказом о том, что лесником Зачарованного всегда служили потомки того самого мага, который спас много веков назад город от неприятеля. Башмачник, приготовивший для меня отличные сабо, добавил о неизвестном проклятии Дома у леса. А вот уже собравшись возвращаться в кабак и по пути заглянув в лавку, где торговали постельным бельем и занавесками, я познакомилась с очень занятной бабулечкой. Она-то и поведала мне о том, что запамятовалось горожанами, а то и в силу молодого возраста многим было вовсе неизвестно.
Глава 4
Толкнув скрипучую дверь, над которой, накренившись, чернела разъеденная временем и дождями старая деревянная вывеска с лаконичной надписью «Ткани», я попала в мир ярких красок и пыли. Всюду лежали рулоны разноцветной материи, висели полотна, шали, газовые отрезы. В углу у открытого очага, сжавшись в шерстяной узелок, дремала в кресле-качалке крошечная старушка. Кожа ее и цветом, и морщинами напоминала печеное яблоко. Крупный грушевидный нос – единственная выделяющаяся часть лица, где все остальные черты терялись в сетке старческих борозд.
– Доброго дня, илея, – поприветствовала я, смущаясь от того, что пришлось потревожить сладкий сон хозяйки.
– Ась? – старушка встрепенулась и уставилась на меня подслеповатым взглядом. – А-а-а. Добрый, добрый, – извлекла свое тщедушное тельце из качалки и поковыляла ко мне. Словно распускающийся бутон, ее одежды распахивались при каждом шаге и удивляли пестрым разноцветьем. На дрожащей головке из жиденьких седых волос была сотворена замысловатая прическа, которую украшал гребень с позвякивающими в такт подвесками.
– Илея, придумает же, – фыркнула женщина, расплываясь в довольной улыбке, похоже, обращение ей пришлось по сердцу. – Не гожусь я для илеи – давно все старухой кличут. Че в дверях встала? Проходи, давай. Илея.
Я шагнула к прилавку и принялась с преувеличенным интересом разглядывать и щупать попадающиеся мне под руку ткани.
– А по имени вас называть можно? – признаться я немного засмущалась.
– Можно. Отче ж нельзя? Эгебельдеризенция я.
Теперь понятно, почему ее все старухой называют. Имя выговорить просто не реально.
– Че ищешь-то, мила? – прихрамывая, добралась-таки до меня хозяйка лавки.
– Постельное белье, покрывала, занавески. Или хотя бы ткань для них. Готовых, я так понимаю, у вас нет?
– Отче же. Все есть. Че ж я – немощная? Шью помаленьку, пока сила в руках еще осталась и глаза видят. Сейчас принесу, жди здесь.
Она также неспешно двинулась к межкомнатной двери, а дойдя, обернулась и поинтересовалась:
– В который дом собралась красоту вешать?
– А? – растерялась я.
– Каждому дому свое убранство требуется. Что за дом спрашиваю? Где живешь?
– А-а. У Зачарованного леса.
– У Закхариуса че ли?
– Ага, у Захария, илея.
– Закхариус он. Графский сын, бывший маг. Это уж в простонародье, чеб язык, значить, не ломать, прозвали Захарием. А ты че же, того не знаешь?
Я готова была подпрыгнуть и от радости потереть ладошки – так вот оказывается, кто в курсе о моем хозяине больше, чем сказано в общеизвестной легенде.
– Впервые вот от вас слышу, – повинилась, скромно опустив глазки к полу. – Он сам не представлялся. А в городе про него и вовсе мало что известно.
– Знамо дело мало. Та история с Эвенизой случилась тридцать лет назад…
– Тридцать? Серьезно?
– Тридцать-тридцать.
– Точно? Вы ничего не путаете?
– Ты меня за старую кошелку че ли принимаешь? – взвилась старушка, с видом оскорбленной невинности поправляя гребешок в волосах.
– Ну что вы, уважаемая, – начала подлизываться я к бабулечке, – просто Захарий, то есть Закхариус не выглядит так старо. Это сколько же ему получается лет?
– Не знаю я, сколь ему лет, но не мальчик, уж точно. Маги они такие, долго выглядят моложаво. Да и живут поболее нашего.
– Маги? Это вы про Закхариуса?
– Про него, про кого еще. А ты че, уж и позабыла, о ком разговор ведем?
– Я просто не знала. И что он умеет? – я пыталась вспомнить, чем же занимаются всевозможные экстрасенсы в моем мире. – Лечит народ, или там мужей к женам возвращает?
– Ниче уже не умеет. Как все случилось, так силу и потерял. И с тех пор не выходил ни разу в город. Затворником стал.
– А что случилось-то? Никто ничего не знает…
– Если кто че и знал про него, уж давно позабыл. А большинство и не ведали, че там у них с Эвенизой произошло. Говорю же, давно это было.
– А вы сами, илея, помните хоть что-нибудь о той истории? – с надеждой поинтересовалась я.
– Конечно, я все помню! – гордо задрала нос-грушу бабулечка. – Память еще не потеряла.
– Расскажете? – я даже подалась вперед, так мне не терпелось услышать о событиях прошлого Захария.
– Сейчас, вернусь с бельем и поговорим, – буркнула старушка и черепашьим шагом скрылась за дверью.
Я успела множество раз пересмотреть весь ассортимент товара, выбрать несколько покрывал, посидеть в старушкином кресле-качалке, от безделья нашла старую тряпку и протерла всю пыль с окон, полок и прочих поверхностей, а Эгебе… тьфу-ты, в общем, хозяйка лавки все не шла. Когда я уж было решила, что бабулечка задремала где-то наверху, позабыв о моем существовании – старый человек, какой с нее спрос – та, наконец, появилась с огромной стопкой тканей в руках.
Аккуратно сложив свою ношу на прилавок, старушка принялась перебирать и раскладывать в разные стороны товар.
– Как я говорила, случилось это тридцать лет назад, – начала рассказ старушка важным тоном, – Закхариус аккурат вошел в совершеннолетие и полную магическую силу. Отец его, Замирловикс, неожиданно скончался. И пришлось парню принимать в свои руки вотчину предков да родовые обязанности.
– Это какие? – воспользовалась я паузой.
– Да понятно какие – за лесом приглядывать, Переговорный дом содержать, – и, не делая никаких переходов, – вот эти занавеси тебе нравятся? А то могу сходить за другими. У меня еще, кажись, голубые где-то лежали.
– Нравятся, очень нравятся, – испугалась я, что опять придется битый час ждать возращение лавочницы.
И поспешила снова задать вопрос:
– А чего за лесом приглядывать? Стоит на месте, и никуда убегать вроде не собирается.
– Он-то не собирается, да мало ль охотников проверить – действительно ли из него нельзя выйти, или это только слухи. Зайдут, да потом ищи свищи. Обычно мальчишки малолетние пропадают, но иной раз и молодёжь по пьяни забредает. Вот таких беспутных маг из рода Всеведа и вызволяет из Зачарованного. Враги-то, из-за которых и создавался лес, уж сколько столетий к нам не суются. Ну, так че? Эти берешь? Или за другими занавесями сбегать?