Страница 8 из 21
– Я… Я помогу, чем могу. А что нужно делать, Стас?
– Информация, Дусенька! Кто владеет информацией, тот владеет миром. Это еще Тютчев сказал…
– Поэт? – удивилась Евдокия.
– Это для вас он поэт. А для Европы!.. Я как-нибудь расскажу вам на досуге. За чашкой утреннего кофе, например. А сейчас не об этом. Сейчас мы должны спасать страну, Дусенька. Вы обязаны стать здесь моими ушами и глазами. Это как минимум. Задача номер один для вас: узнать, какие отношения были между покойным Леонидом Штурмом и его коллегами по работе. Не случалось ли каких-то конфликтов? Не было ли угроз со стороны родственников пациентов? А главное, что скрывал от всех покойный… А он ведь скрывал! Верно?
– Я не знаю, – растерянно пролепетала Евдокия.
– Узнайте, – напутствовал новоиспеченную «Мату Хари» Крячко. – В этом деле важна каждая мелочь, Дусенька. Без мелочей нам никуда.
– Я знаю, что Леониду Вениаминовичу много носили, – встрепенулась Евдокия. – Ну… благодарные клиенты.
– Кто носил? Сколько? Имена? Фамилии? Мне нужна конкретика, Дусенька. Во всем. Как в этих вопросах, так и в наших возможных отношениях. Понимаете?
– Понимаю. – Евдокия таяла, как эскимо под палящими лучами солнца. Голос ее сделался томным, дыхание прерывистым. – Но конкретики у меня нет. Относительно ваших вопросов… Стас… Впрочем, это можно выяснить, заглянув в картотеку. Я вспомню фамилии, если сопоставлю даты.
– Это было бы прекрасно, Дусенька. – Крячко чуть склонился, и его губы легко, как дуновение ветерка, коснулись мочки правого уха медсестры. Девушка блаженно закатила глаза. – Вы и представить себе не можете, как много это будет для меня значить. И насколько велика будет моя благодарность… А вы ведь знаете, если человек счастлив, то счастливы и все, кто находится рядом с ним. Это еще Бисмарк сказал.
– Кто?
– Не забивайте голову ерундой. Это ведь он не вам сказал. И не мне. А одному своему грозному политическому оппоненту. Но тут важна суть…
Звякнул лифт, возвещая о прибытии на этаж очередного пассажира, и в общем коридоре хирургического отделения появилась полная, преклонных лет дама в небрежно накинутом поверх пестрого балахона белом халате. Компактная кожаная сумочка прижата к огромной груди.
– Извините, – обратилась она к Евдокии. – Как мне найти ординаторскую?
– Направо, и третья дверь с левой стороны. Там написано.
– А Григорий Романович там?
– Не могу сказать наверняка… – Евдокия поднесла ладони к пылающим щекам. – Он в больнице, но… Скоро плановый обход… Вы спросите…
Не утруждая себя словами благодарности, дама круто развернулась и поплыла прочь. Едва ее добротная фигура скрылась за поворотом, девушка почувствовала, как Крячко прильнул к ней всем телом. С уст медсестры сорвался негромкий стон.
– Я поняла, Стас, – ответила она, не оборачиваясь. Их пальцы переплелись. – Постараюсь узнать о Леониде Вениаминовиче как можно больше. Благодарности… Конфликты… Улики, указывающие на возможность международного заговора… Не упущу ни одной мелочи.
– И немедленно звоните, Дусенька. – Свернутый трубочкой клочок бумаги проворно опустился в вызывающее декольте медсестры. – В любое время суток. Я буду всегда рад услышать ваш чарующий голосок…
– А как насчет моего голоска? – неожиданно раздалось слева. – Я могу звонить тебе в любое время суток?
Крячко отпустил девушку и обернулся. Его взгляд встретился со взглядом напарника.
– Это ты? – изобразил на лице неестественную улыбку Станислав. – Уже освободился?
– Простите, если помешал…
– Все в порядке. Мы уже закончили. Не правда ли, Дусенька? – Стас склонился и нежно поцеловал девушку в щеку. Шепотом добавил: – Это мой папа. Проходит у вас ежемесячное плановое обследование. У проктологов. Он грубый, как дикарь, но я люблю его. Родная кровь как-никак. Святое дело. Сами понимаете.
– Да… Понимаю…
– Я буду ждать вашего звонка.
– Обязательно, Стас.
Евдокия быстро засеменила к дежурному посту. Крячко обласкал взглядом ее тоненькую фигурку и протяжно выпустил воздух из легких.
– Мы договаривались, что ты пообщаешься с персоналом, – нахмурившись, напомнил Гуров.
– А я с кем, по-твоему, общался? – искренне обиделся Крячко. – С троюродной сестрой из Днепропетровска? Вот что ты за человек, Лева?! Вечно ко мне цепляешься… Я, между прочим, тут вербовкой занимался. И вербовкой успешной.
– Это я заметил, – скупо улыбнулся Лев. – Только почему-то все твои вербовки носят личностный характер. Ты сам не замечал?
– Какая разница, какой характер они носят? Лишь бы приносили плоды. И под плодами я имею в виду информацию, а не то, что ты подумал… Нам нужна агентурная сеть, Лева, если мы хотим что-то выяснить… Не вот так вот в лоб, напрямую, бесхитростно, как ты это делаешь…
– Ладно. Я тебя понял, Штирлиц, – отмахнулся Гуров, прекрасно зная, что переспорить и переговорить напарника ему не удастся. – Поехали дальше.
– Поехали? Куда? Ты узнал что-то у главврача?
– Пока ничего конкретного. Я же бесхитростный и прямолинейный. Куда мне? – хмыкнул Лев.
– Вот давай только без этого! Я же так… Образно…
Бурмистров долго и пристально смотрел в экран монитора с застывшим на нем документальным кадром времен Корейской войны. На какое-то время старший лейтенант даже умудрился забыть о своих пончиках в компактном бумажном пакете с фирменной надписью «Пекарня Лидии». Половинка одного из недоеденных пончиков торчала у него изо рта. Сидящий за компьютером шестидесятитрехлетний лысый, как бильярдный шар, баллистик, не спеша снимать видео с паузы, поднял взгляд на Бурмистрова. Георгий дважды моргнул и, быстро прожевав пончик, спросил:
– И что я должен здесь увидеть?
Баллистик вздохнул.
– Вы спрашивали меня, почему отчет составлялся так долго, молодой человек, – вздохнув, пояснил баллистик. – И вот ответ перед вами. Прямо на экране.
– Какой ответ?
– Это Корейская война.
– Я вижу, что не афганская, Казимир Ильясович, но по-прежнему не понимаю, при чем тут…
– Вы видите, что в руках у этого человека? – Желтый морщинистый палец баллистика с обгрызенным ногтем ткнулся в экран.
– Винтовка. С оптическим прицелом.
– Это не просто винтовка, молодой человек, – нравоучительно прошамкал Казимир Ильясович, поджимая губы при каждом слове. – Это и есть искомая нами с вами винтовка. «Спрингфилд – М1903» американского производства. Модификация А4, что, собственно говоря, и означает дополнение к стандартному виду оптического прицела. Состояла на вооружении американской армии с 1903-го по 1957-й. По неподтвержденным данным, «Спрингфилд» использовался отдельными частями морской пехоты США вплоть до 1969 года, но, повторюсь, прямых доказательств тому нет. Последний раз «Спрингфилд» видели именно в Корее в 1953 году. Что и показано на этом видео… То есть я хочу сказать, что эти винтовки давно уже никто не использует, хотя присущий ей калибр 7,62 довольно распространенный. И крайне популярный, я бы сказал. Это и завело нас в тупик при составлении отчета. Пришлось изрядно попотеть, дабы докопаться до истины. Так и передайте полковнику Гурову.
– Я передам, – кивнул Бурмистров, отправляя в рот новый пончик. – Но вы гарантированно уверены, что нам нужна эта самая винтовка?
– Вне всяких сомнений, молодой человек. – Казимир Ильясович протянул руку и свернул на экране монитора файл с документальным видео. Взорам мужчин теперь предстала картинка рабочего стола, изображавшая бескрайнюю пустыню. – Об этом свидетельствуют характерные нарезы на пулях… В итоге основные характеристики таковы: масса винтовки с патронами – 3,95 килограмма, общая длина – 109,8 сантиметра, ствол – 61 сантиметр, калибр – 7,62 миллиметра, как я уже и говорил ранее, прицельная дальность – 550 метров. Есть еще множество дополнительных характеристик, но они все детально представлены в нашем отчете. – Баллистик сдвинул на край стола заранее приготовленную для Бурмистрова папку. – Это определенно та самая винтовка, из которой были застрелены все четыре жертвы. Но знаете, что еще вызвало у меня первоначальное сомнение?