Страница 3 из 7
Мне срочно нужен был кофеиносодержащий напиток в одноразовом индивидуальном контейнере – так на языке нашего руководства называется ужасный растворимый кофе от Национальной службы здравоохранения и Happy Shopper. Я решил немного посидеть в «Комнате для отдыха, релаксации и размышления», которая ранее всем была известна как ординаторская. Там медсестры как раз сетовали на то, что одна из их коллег отпросилась с работы и, чтобы сэкономить деньги, администрация решила не нанимать на эту смену внештатную медсестру. А ведь в отделении неотложной помощи недостаток персонала может серьезно отразиться на безопасности пациентов.
Я уверен, что этот гениальный план придумал кто-нибудь из отдела кадров, который вообще вряд ли когда-нибудь видел пациента, катетер или каталку, а потому может считаться несомненным профессионалом в принятии решений, касающихся графика работы медсестер. Итак, мы имеем больницу, у которой достаточно средств на новые никому не нужные таблички, но недостаточно, чтобы заменить медсестру, если она на больничном. Так кто же сегодня будет присматривать за пациентами, чтобы они не заблудились по дороге в «Отделение визуализационной диагностики»?
Этот безумный менеджмент
Если политики скажут вам, что за счет внедрения в работу наших больниц некоторых особенностей, характерных для частных клиник, можно повысить эффективность отечественного здравоохранения и улучшить качество медицинского обслуживания, позвольте заявить, что это все чушь. Что нам нужно, так это старый добрый здравый смысл и готовность к сотрудничеству. К сожалению, такие вещи очень сложно отразить в смете расходов.
Позвольте привести один пример, который меня по-настоящему расстроил. Один старик с болезнью Альцгеймера, находившийся в доме престарелых, споткнулся, упал и ударился головой. Он направлялся в туалет, да вот забыл, что обычно для этого ему нужны были ходунки и медсестра. На его лбу красовалась рваная рана, ему нужно было наложить пять швов, а потом отправить обратно.
Его привезли в одиннадцать часов вечера. Пациентов было мало, и меня попросили его сразу осмотреть: старшая медсестра знала, что больного можно будет очень скоро отпустить домой. Через 15 минут он был готов к выписке, а ребята со скорой, которая его привезла, еще болтали с нами за чашечкой кофе. Старшая медсестра спросила, не отвезут ли они старика назад; они были совсем не против. Коллеги позвонили диспетчеру (который никогда не работал на скорой помощи), и тот сказал, что они не могут отвезти пациента назад в дом престарелых, потому что наша больница (чтобы сэкономить деньги) поменяла условия контракта с трастом скорой помощи и после 23:00 несущественные перевозки выполнять нельзя. Сотрудник скорой начал возражать и объяснять, что в этом же районе есть еще три машины и все три свободны. Он сказал, что вовсе не против перевезти старика. Диспетчерская на это ответила что-то о нарушении контрактных обязательств, о создании прецедента и о влиянии на переговоры о продлении контракта в будущем.
Мы пытались протестовать. Старик не мог сам вызвать себе такси, но чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы отправиться обратно в дом престарелых. Тут же была свободная скорая, бригада которой вообще не видела никакой проблемы в том, чтобы его туда отвезти. Я попытался вмешаться и сказал диспетчеру, что пациент не в себе и к тому же расстроен тем, что его привезли в больницу. Я объяснил, что, если он останется в больнице до девяти утра, ему станет только хуже. На что мне ответили, что в связи с изменением схемы распределения финансирования они больше не могут позволить себе такие жесты доброй воли, как тот, о котором я прошу.
Это было просто смешно. Совершенно без всякой причины (если не считать плохо продуманных решений в области менеджмента, принятых без учета возможных последствий для всей Системы) этому человеку пришлось остаться в палате отделения неотложной помощи еще на 10 часов. Он очень разволновался и расстроился. Через несколько часов пациенты стали прибывать, и нашим медсестрам некогда было отвести его в туалет, так что он еще и обделался. Он всю ночь кричал, потому что был не в себе и в непривычном месте, ему было страшно; больные, оказавшиеся рядом с ним в палате, тоже провели бессонную ночь. Затем мне велели выписать успокоительное всем в палате, включая самого старика.
Я просто не понимаю, что с нашим руководством; мне кажется, оно вообще не понимает, что происходит на нашем этаже. От одной из старших сестер отделения я узнал, что условия контракта поменяли ради того, чтобы сэкономить мизерные деньги. Представители администрации, наверное, похлопали друг друга по плечу за экономию транспортного бюджета, но так и не осознали, что в результате ни больница, ни все здравоохранение в целом не выиграли ни единого пенни, ведь утром пациента все равно пришлось отвезти обратно.
Меня взбесила политика руководства, но почему же так повел себя диспетчер? Несколько лет назад бригада скорой отвезла бы такого пациента назад без разговоров, и плевать на все эти контракты. А сейчас, наверное, можно что-то предпринимать только в том случае, если это нужно для достижения показателей, а про здравый смысл все и думать забыли.
Этот случай меня очень расстроил и рассердил. Немного погодя работавший со мной врач-стажер спросил, чем я так возмущаюсь. Я пояснил, что, если не считать того факта, что я страдаю расстройством личности, выражающимся в том, что я постоянно возмущаюсь, и гневных тирад (моя личная форма терапии), все дело в том, что я очень и очень расстроен.
На третьем месте после моей драгоценной семьи и ни на что не годной футбольной команды для меня стоит забота о пациентах и состояние Национальной системы здравоохранения. Меня расстраивает, что из-за каких-то паршивых решений администрации, принятых во имя так называемой эффективности, страдает и то, и другое.
P. S. Если среди моих читателей есть политики или представители администрации, желающие увидеть, каким образом политика отечественной Системы сказывается (как положительно, так и отрицательно) на медицинском обслуживании, попроситесь в отделение неотложной помощи местной больницы поработать одну ночь рука об руку с врачам и медсестрами. За одну такую ночь вы узнаете больше о проблемах здравоохранения, чем из всех финансовых балансов и отчетов о проделанной работе, которые неотложки направляют руководству больницы.
P. P. S. Если вы думаете, что я буду здесь писать только о том, как все ужасно, то смею вас заверить: некоторые вещи за последние несколько лет кардинально улучшились. Просто я хочу, чтобы они улучшались и дальше. Кроме того, когда никаких проблем нет, то у меня нет и причин сердиться, писать об этом. Так что если вам кажется, что все, что я пишу, предвзято, то да, вы правы. Но основания для этой предвзятости самые что ни на есть разумные: я просто хочу изменить все к лучшему… ну и заодно снять стресс.
Как лечить родственников
Всем известно, что лечить родственников – неблагодарное дело. Это чистая правда, и вчера вечером мне пришлось в этом убедиться…
У нас в отделении была самая спокойная ночь за долгое время. Не было ни одного пациента. И тут привезли дедушку моей жены: ему за 90, у него старческое слабоумие. Последние несколько лет он был не в себе и находился в доме престарелых. Персонал вызвал скорую, потому что дедушке стало трудно дышать.
Я позвал осмотреть его другого врача, рассказал ему, в чем проблема, и объяснил, что в прошлый раз, когда дедушку привезли на скорой, речь шла об отказе от реанимации (т. е. если у него вдруг произойдет остановка сердца, пытаться применять сердечно-легочную реанимацию не следует). Это было правильное решение, потому что качество его жизни было очень низким. Говоря по совести, я ради его же блага надеялся, что он скончается мирно, во сне. Я немного поговорил с дедушкой, а потом, когда он уснул, пошел попить чего-нибудь. В отделении неотложной помощи было очень тихо, он был единственным пациентом.