Траун

— А моей семье принадлежат остальные семьдесят, — парировала Аринда, — и охранные дроиды подчиняются нашим приказам.

Долгую секунду они прожигали друг друга взглядами, но потом он склонил голову.

— Что ж, госпожа Прайс, — сдался Увис. — Но запомните: можете и дальше сидеть на своей захудалой планетке, как большая жаба в мелкой луже, воображая, будто вам вся Галактика по колено. Но это не так. И чем быстрее вы это поймете, тем меньше пострадаете. — Он приподнял брови. — Подумайте о родителях.

— Прощайте, господин Увис, — сказала Аринда.

— Прощайте, госпожа Прайс, — ответил он. — Позвоните, когда передумаете.

Увис удалился, но его слова нависали над Ариндой весь день, словно туча.

С десяток раз девушка порывалась пойти к матери и рассказать об угрозах и предложении губернатора. Но так и не решилась. Семья Прайс владела приисками почти со времен первых поселений на этой планете, и Аринда знала, что родители просто так их не отдадут.

У них были все законные права на участок, недра и добычу. Более того — если их все-таки угораздит ввязаться в тяжбу, система правосудия Лотала сплошь состояла из знакомых, поставщиков, заказчиков, друзей и друзей друзей. Вот такая вот прелесть жизни на инертной пограничной планете. Все эти корпорации, их пронырливые агенты и нечистые на руку приближенные губернатора могут затевать что угодно, но «Рудодобыча Прайсов» выстоит.

Задержавшись на работе, Аринда подбила отчеты за день и сделала несколько набросков выступления. Пригодятся, когда родители все-таки решат обнародовать новость. Пускай половина Лотала уже и так обо всем знает, но это не значит, что можно обойтись без официального заявления.

Когда она покидала офис, солнце уже клонилось к закату. По пути домой Аринда не разогналась, как обычно, а тихонько ехала, посматривая на разноцветное закатное небо и тающий свет, который окутывал мерцанием кусты и сложные каменные скульптуры вдоль дороги. На горизонте зажигался мягкий белый свет огней зданий, контрастировавший с красно-розовым закатом. Откуда-то доносились веселые голоса играющих детей, а далеко впереди виднелась пара аэроспидеров. Возможно, в них набились подростки и теперь красовались друг перед другом, чуть ли не скользя на бреющем полете над пологими зелеными холмами в погоне за заходящим солнцем. Вокруг царила незатейливая красота, которую принято нахваливать туристам.

Аринда ее ненавидела.

Так было не всегда. В детстве она любила размеренную жизнь на просторе и дружила с малышами разных рас и сословий. Но в подростковом возрасте размеренность обернулась скукой, просторы — невозделанными унылыми пустырями, а друзья-товарищи — назойливыми занудами. Порою, лежа в постели без сна, Аринда смотрела в окно на звезды и мечтала, как улетит на настоящую планету, где найдет сверкающие огни, развлечения и изысканное общество.

Но этого не случилось. Отрочество закончилось, и, вступив во взрослую жизнь, Аринда осознала, что никогда уже не сбежит.

За последние десять лет обида и недовольство поутихли, но никуда не делись. Она все так же ненавидела эту планету привычной, неотвязной ненавистью, похожей на ноющую боль.

Аринда еще сильнее замедлила ход лендспидера, любуясь игрой городского освещения и закатных лучей. Она подозревала, что большинство обитателей планет со сверкающими огнями и сонмами развлечений в жизни не видели не то что заката, а, и самого горизонта.

Они, конечно же, об этом не горевали. Живи она там, уж точно не горевала бы.

Неужели Увис прав в том, что залежи дуния — ее единственный шанс сбежать отсюда?

Аринда фыркнула. Еще чего. Он завел эту шарманку, чтобы сбить ее с толку и под шумок прибрать к рукам контрольный пакет.

Пускай посуетится. Аринде такая жизнь была не по душе, но это была ее жизнь и ее компания, и она скорее утащит Увиса вместе с собой в преисподнюю, чем позволит ему что-то отнять.

Когда погасли последние отблески заката и девушка уже заводила лендспидер в гараж, раздался писк коммуникатора. Бросив взгляд на дисплей, высветивший номер отца, Аринда нажала на кнопку ответа.

— Привет, папа, — сказала она. — Что случилось?

— Аринда, нам нужно ехать в полицию, — не своим голосом проговорил Тэлмур Прайс. — Маму арестовали.

Девушка застыла на месте:

— Что? За какие такие грехи? И кто выдал ордер?

— Заявление поступило из кабинета губернатора, — сквозь одышку пояснил Тэлмур. — Ее обвиняют в мошенничестве.

Тэлмур Прайс годами заправлял семейным делом, и Аринда видела, как он выкручивался из множества неурядиц, проявляя выдержку и решительность. Но нынешний кризис не был связан с проблемами на шахте, и ее отец впервые в жизни растерялся.

В полиции тоже разводили руками. Тэлмур и Аринда близко дружили с многими служителями закона, но на этот раз личных связей оказалось недостаточно, чтобы замять дело или хотя бы прорваться сквозь бюрократические препоны. Удалось лишь разузнать, что Элейни Прайс содержат под стражей, под залог ее приказано не выпускать и посещений не разрешать. Кто именно отдал этот приказ, выяснить не удалось, но все ниточки вели к резиденции губернатора.

Впрочем, Аринда и так знала, кто стоит за арестом ее матери.

— Арик Увис связан с администрацией Азади, — сказал отец, когда они выходили из отделения. — Возможно, он сможет помочь.

— Возможно, — обронила Аринда, чувствуя, как лед ее души слегка подтаивает от укола вины. Если разобраться, она должна была передать родителям свой разговор с Увисом. По крайней мере, это раскрыло бы им глаза на организатора сегодняшней подлой нападки. — Я отвезу тебя домой и поеду к нему.

— Спасибо, но не надо, — сказал Тэлмур. — Поедем к нему вместе.

— Вообще-то, мне кажется, тебе лучше побыть дома, — возразила Аринда. В уголке ее сознания потихоньку созревал план, которому лишние глаза и уши могли бы только помешать. — Баркин хочет снова подать прошение о залоге. Если он добьется успеха, ты сам будешь не рад, что оказался на другом конце города, когда пришла пора забирать маму из отделения.

— Пожалуй, — согласился Тэлмур. — Расскажешь потом, что говорил Увис.

— Разумеется, — пообещала девушка. — Но вряд ли все так сразу разрешится. Ты лучше поспи, ладно?

— Попробую, — сказал он, смотря на дочь с прищуром. — Ты там поаккуратней, Аринда.

— Не волнуйся, — мрачно заверила она его. — Я и сама знаю.

По счастливой случайности сенатора Домуса Ренкинга удалось застать на Лотале, хотя обычно он жил на далеком Корусанте. Судя по сводкам новостей, сенатор прибыл на родную планету, чтобы немного отдохнуть, а заодно встретиться с губернатором Азади и другими политиками и коммерсантами. Через два дня он должен был отбыть обратно.

Явившись к нему в офис к самому открытию, ровно в девять утра, Аринда назвала свое имя и причину посещения улыбчивой женщине за стойкой. Два часа ожидания, и девушку наконец-то пригласили в кабинет.

— Госпожа Прайс, — галантно поприветствовал Ренкинг, встав при ее появлении. — Прошу, присаживайтесь.

— Благодарю вас, сенатор, — ответила посетительница, пройдя между двумя молчаливыми охранниками у дверей и опустившись в кресло с другой стороны от стола. — Спасибо, что приняли меня.

— По всей видимости, другого выхода не было, — с улыбкой сказал он и, дождавшись, когда Аринда разместится в кресле, тоже сел. — Насколько мне известно, вашу матушку, Элейни, арестовали за растрату.

— Да, арестовали, — подтвердила Аринда. — Но она невиновна.

Ренкинг откинулся на спинку кресла:

— Расскажите поподробнее.

— Сейчас, сенатор. — Гостья включила инфопланшет и вывела на экран первый файл. — Во-первых, личные средства моей матери, — сказала она, положив планшет на стол и развернув к собеседнику. — Как видите, на ее счетах нет пополнений. Если она присвоила деньги компании, они должны были где-то осесть.