Страница 2 из 2
Наша Мария Зеленоградова
Родители закатили глаза. Как обычно.
— Я хочу нормального общения. С людьми, а не книгами. Я устала быть заучкой. Мне восемнадцать. Я хочу жить, — резко отвечала она, уже в который раз пытаясь объяснить родителям, что она больше не ребенок.
— Но подожди! — воскликнула мать. — А как же этот… твой? Дима! Дорогой, помнишь его? Стройный, темноволосый мальчик в таком смешном зеленом костюме с галстуком в виде змеи.
— Хорек, — незаметно фыркнул тот в кулак, за что получил мимолетный осуждающий взгляд супруги Леры. Григорий прекрасно понимал порывы дочери, но страшился последствий, к которым они могли привести, особенно появления в доме бойфренда, как сейчас выражалась молодежь.
Может, пора отпустить птенца из клетки, чтобы он научился летать сам, без помощи взрослых?
— Дима почти гомосексуалист и никогда мне не нравился, — заявила девушка и, повязав на шее желтый шарфик под цвет форменного платья, повернулась к родителям.
— Вот и хорошо! — к всеобщему удивлению, согласился Григорий. — Ладно. Иди уже в своё кафе, а то опоздаешь. — Он выглянул в окно у входной двери из красного дуба. Там на подъездной дорожке стоял черный кэб. Он посмотрел на вытянутые лица супруги и дочери. — Ну, а что? Если решила, пусть идет. Зеленоградовы не должны демонстрировать невоспитанность.
Если это не полный карт-бланш «жизни», о которой мечтала Маша, всю сознательную жизнь проведшая без друзей из-за своего стремления всех поучать, то во всем Питере прекратится дождь.
Она бросилась отцу на шею и крепко поцеловала его в щеку.
— Спасибо, папочка, ты самый лучший, но мне кажется, что для отца социально не адаптированного ребенка ты…
— Иди уже! — рявкнул Григорий.
Родители смотрели, как их взрослая дочь садится в машину, и махали на прощание. Тревожно переглянувшись, они вернулись в дом.
Волнение за дочь не оставляло их никогда. Им было прекрасно известно, как легко в большом городе вляпаться в неприятности, а тем более — девушке, знающей о жизни по большей части из фэнтезийных книг, где всегда добро очень ясно отличалось от зла, как черное от белого. Но в мире всё и всегда имеет оттенки, и порой важно научиться не только различать их, но и смешивать самому.
— Учеба для неё всегда останется на первом месте, — успокаивал Григорий больше себя, чем супругу.
Женщина же только качала головой, поднимаясь по лестнице в свою спальню. Пора было и им собираться на работу. Стоматология — это та отрасль медицины, которая всегда будет востребована, а значит, приносить неограниченный доход. Лера посмотрела на фотографию двадцатилетней давности — там был Гриша и его красный кабриолет, сделанный из копейки — и усмехнулась.
Ей-то было хорошо известно, как падки юные девы на мерзавцев.
Один из таких пошел отвечать на телефонный звонок из клиники, и ей когда-то стоило больших усилий превратить его в приличного человека.
Глава 3
Маша чувствовала, как к концу дня гудят ноги, но это нисколько не уменьшало радости от возможности быть часть новой социальной группы.
Ей так нравилось находиться в этом аляповатом помещении с его шумом голосов посетителей, детским смехом и ворчанием поваров.
Самый злобный главный повар так и норовил шлепнуть официанток, пробегающих мимо в коротких желтых платьях. За медлительность.
Маша улыбнулась постоянному, печальному клиенту, подавая ему горячий шоколад, подняла взгляд на соседний столик и замерла, не смея даже вдохнуть воздух.
ОН пил кофе и смотрел в окно. Ничего особенно. Дыши, — сказала она себе. — Это просто парень. В следующую секунду просто парень повернул голову, и чашка со стуком опустилась на стол.
Сердце пропустило удар.
Всего секунда, буквально миг жизни, за который даже страницу не перевернешь, но для Маши она показалась вечностью.
В груди вспыхнуло пламя, охватывая все тело буквально до дрожи и окрашивая бледные щеки в розовый цвет.
Парень крупный, спортивный, темноволосый, самый обычный, если бы не странного вида шрам на лбу. Простой для многих, Маше он показался самым родным человеком.
Наглая ухмылка стерла волшебство момента.
Она отвернулась и бросилась выполнять свою работу.
В груди неистово билось сердце, дыхание сбилось, а в душе разразилась настоящая буря. Ей вдруг захотелось одновременно рассмеяться, заплакать, танцевать и забиться в угол с любимой книгой.
Таких она не видела раньше никогда.
Да и где?
Парни в ее школе были прилизанными и одетыми с иголочки, не вызывая даже легкого интереса. Парень с кофе был больше похож на пирата или волшебника, о которых она так много читала и которых часть видела во сне. У него были заостренные черты лица и нечёсаные волосы.
«Мерзавец», — сказал бы папа. «Хулиган», — усмехнулась бы мама. «Идеальный», — думала сама Маша.
Она снова посмотрела на него, когда шла на кухню, и с неуловимой гордостью увидела, что он тоже не сводит с неё глаз, осматривая с ног до головы, словно оценивая.
Он не улыбался, но глаза сказали больше слов.
Мария ему понравилась. Только одно это — взаимная симпатия — стало отправной точкой в бесконечный полет всевозрастающей влюбленности.
Теперь Мария ждала долгих томных переглядываний, о которых столько читала в книгах, тайных любовных посланий и серенад под ее балконом, обязательно с выстрелами отцовского ружья.
Она мечтательно вздохнула и поставила перед постоянным клиентом Абдулой — вечно недовольным арабом с пугающей внешностью — овощное рагу.
Решив еще раз насладиться магией взаимной симпатии, она посмотрела на парня и обомлела. Он поставил на стол чашку с недопитым кофе, положил нужную купюру и уже направился прямо в её сторону.
Наш Саша Беляев (или Алекс)
Глава 4
К этому она абсолютно не была готова, особенно когда увидела его во весь рост. Он стал пугающе хорош в этой черной, мотоциклетной кожаной куртке, белой обтягивающей футболке и синих джинсах.
Страх и желание боролись в ней, полностью поглотив всегда рациональное ядро. Закусив нижнюю губу, она теребила рабочий фартук.
А потом, посмотрев по сторонам, словно ища поддержки, вдруг скрылась на кухне и прижалась к тонкой стенке спиной.
Он негромко рассмеялся, тем самым заставив Машу буквально стечь по стенке.
— Приведи её, — вдруг сказал он бархатным голосом и стукнул в хлипкую перегородку. Очевидно, первой части предложения она просто не услышала. — Приходи, выдрочка. Посмотришь, как я на гитаре играю.
Вопрос о том, с кем он говорил, отпал сам собой, когда перед её глазами появилась рыжеволосая длинноногая Зина.
— Ну, ты даешь! В тихом омуте… — Красотка протянула руку и помогла Маше подняться. — Мы все обычно собираемся у Мишки дома, там весело и вполне прилично. Пойдешь? — она надула пузырь из розовой жвачки, и он с громким хлопком лопнул.
Маша плохо знала Зину, они почти не общались, но упустить возможность еще раз посмотреть на объект своей влюбленности (а, по всем признакам, это была именно она) не могла. Да хотя бы с научной точки зрения! Главное — родителям пока не сообщать о подобных экспериментах.
— Пойду. Только переодеться надо, — неуверенно произнесла Маша и опустила взгляд на свои лакированные лодочки, черные с белым носами.
Глава 5
— Вот и посмотрим, чем в твоем первоклассном гардеробе можно поживиться. — Она буквально источала сарказм
Улыбнулась ярко накрашенными губами (Маша даже не знала, что такой вульгарный оранжевый оттенок существует) и снова надула пузырь. Хлопок прозвучал в унисон с грозным окриком управляющей;
— Что тут у нас?! Я не поняла! У вас что, работы нет?!
Девушки, как по команде, развернулись и побежали в уже переполненный зал, сверяясь со своими записями.
На улице, как и в душе у Маши, не было ни облачка, что было редкостью для северной столицы, и многие клиенты разошлись, чтобы попринимать солнечные ванны. Это дало девушкам возможность отпроситься пораньше и на такси доехать до уютного, гостеприимного дома Зеленоградовых.
Конец ознакомительного фрагмента.