Поцелуй меня или заткнись!

По ее смухорденному личику заметил, что прЫнца на БМВ ей подавай, а не Кольку со двора. Эх, везде одно и тоже…

– Так–с, расходимся! Расходимся! – прикрикнул на это столпотворение Потапович и направился в дом. Ну а я за ним следом… На тот момент, мне казалось, что все его заслуги куплены, но так я еще никогда не ошибался.

К концу второй недели я уже не выдержал.

– Архип Потапович! Сколько уже можно? Крепостное право отменили все–таки в 1861 году! – выстрелил словом, как сокол ясный, когда мы в беседке обедали. – Когда вы уже начнете со мной там разговоры вести и всю эту лабуду делать?

И, правда, я себя чувствовал долбаным крепостным, который к концу дня молил лишь о мягкой перине. Я даже мыслить толком не мог, потому что список дел превышал все года службы золушки из гребаной сказки.

В  первый же день, когда меня только вводили в курс дела, я тут же начал сопротивляться, но сопротивление спало слишком быстро даже для меня. Мне тупо указали на дверь и попросили уйти туда откуда пришел, но в более жесткой форме.

Раньше, когда говорили, что труд сделал из обезьяны человека, мог только скептически смотреть, зато сейчас понял, что так и есть. За эти две недели я научился дохера чему: стирать руками, убирать дом, кормить скотину, ухаживать за ней, доить корову, следить за скотом в поле, окучивать все, что растет на огороде и это только малая часть моих умений. Только тупоголовые козы не могли поддаться дрессировке, война у нас шла не на жизнь, а на смерть.

Хотя человек такая скотина, что ко всему привыкает. Даже к тому, что иногда приходилось купаться в речке, потому что растопить баню не хватало элементарно сил. И засыпать на берегу, считая звезды на ночном небе. Жаль только, что Эмиры не было рядом под боком, ей бы понравилась эта деревенская романтика. Я даже стал понимать, почему раньше не церемонились и сразу приступали к свадьбе после месяца знакомства.

К концу второй недели, я начал понимать, что переживаю даже за ту Зорьку, которая должна вот–вот отелиться. И когда я стал таким сентиментальным в таких вещах? Но меня смущал тот факт, что Потапович был для меня просто собеседником, но ни в коем случае не психологом.

Меня это злило, вот–вот закончится месяц, а мои проблемы все также в моей голове. И я уверен, что все родственники спят и видят то, как я стану опять «нормальным».

– Слушай, Назар, а вот это тебе вся лабуда нужна, как ты выражаешься? Тебе самому не кажется, что ты уже смог справиться хотя бы с зависимостью? – проницательно посмотрел на меня Архип Потапович, вырывая из раздумий.

Ведь и правда, все это время я даже не хотел выпить, да последнее время я вообще ничего не хотел. Даже на соседку Люсю, дочку Нюру, вообще глаз никак не падал. Но как же она пыталась. Эх, до чего только бабы не дойдут, лишь бы мужика желанного в свои сети затащить. Только казус произошел, околдовала меня уже ведьма одна, которая видится и ночами и днями мне и не собирается исчезать.

– Понимаешь, не всегда нужны беседы на кушетке. В некоторых ситуациях нужно действовать радикально. Засунуть тебя в стрессовую ситуацию и посмотреть на тебя с другой точки зрения и оценить все твои возможности в полной мере. И ты меня порадовал, вот честно, не ожидал такого.

– Чего именно не ожидали?

– Того, что ты умный парень на самом деле. Думал долбоеб редкостный, который без денег отца ничего не представляет. Понимаешь, я и представить не мог, что ты вот так ко всему серьезно отнесешься. Знаешь, какой ты мне подарок сделал? – улыбнулся мужик. – Я ж как в отпуске побывал, честно слово. Да и с компьютерами ты в школе знатно поколдовал.

– Но это все равно не решило мои проблемы.

– Все твои проблемы ты придумал сам. Как считаешь?

– Я согласен, вот поэтому и обратился к вам за помощью.

– Ты сейчас хочешь выпить? Если я подставлю перед тобой бутылку, потянется ли твоя рука к ней? – задал конкретный вопрос Архип Потапович.

И я понял, что нет. Нахрен она мне не сдалась. И еще я прозрел… Ведь раньше этого не замечал. Потапович то на самом деле всегда был рядом со мной. Все его разговоры, так или иначе, вытаскивали мое нутро наружу. Каждое его слово воспринималось, как должное, но на самом деле оно несло смысловую нагрузку для моего мозга. Каждое его действие было пропитано профессионалом. Я не смог сразу увидеть то, что лежало на поверхности.

– Спасибо вам огромное, Архип Потапович, – моя улыбка действительно была полна радости и облегчения.

– Да чего уж там, ты мне как сын стал… – мужчина смахнул незваную слезу и отвернулся. А до меня только сейчас дошло, что за все время пока я здесь нахожусь ему никто не звонил, кроме сотрудников, да и в гости не захаживали…

Я не чертов психолог и не собираюсь копаться в его мозгах, раздирая его рану, которая видимо только покрылась корочкой, но Архип Потапович специально отдирает ее, обнажая передо мной свои эмоции.

Что я мог сказать? Заткнуть человека, который подал мне руку помощи в самый последний момент отчаяния и помог выбраться из ямы дерьма? Я сидел и ждал, когда он либо соберется с эмоциями, либо переведет тему на более ему комфортную.

 – Это была любовь с первого взгляда, – горькая усмешка коснулась его губ. – Я увидел ее и мои мысли в голове дружно помахали мне рукой. Я забыл то, как меня зовут, где я, и куда вообще иду. В этом мире она была для меня словно светом.

Я слушал его и понимал, что все его чувства схожи с моими. Когда я увидел Миру, мне было далеко насрать кто она и кто ее папаша, а тем более друзья. Ее манеры, смех, да она полностью сама подходила мне, как та чертова вторая половинка одного сердца. В этом гребаном мире она одна смогла меня полюбить, несмотря на то, что я делал.

– Мы поженились спустя месяц, а через год я стал отцом. Ты просто не понимаешь пока то, что я почувствовал в этот момент. Я смотрел на небо, а в глазах стоял фейерверк из моих эмоций, – его глаза наполнились слезами, и минуту он замолчал, прикрыв лицо ладонями.

Мне было сложно смотреть на то, как мужчина пытается выговориться, обнажить душу передо мной. И мне действительно стало страшно, что же он скажет потом. Что могло случиться? Почему сейчас он один? И неужели меня в будущем будет окружать одиночество, ведь я никого не хочу видеть рядом с собой, кроме Миренка. А она уж точно не хочет видеть меня рядом с собой.

Блять, да кого она вообще хочет видеть рядом с собой? Да даже отца ребенка своего спровадила хер знает куда. Что могло вообще произойти за такой срок? Я всегда считал, что Эмира решится на такой поступок, когда будет уверена в человеке, как сама в себе, или как во мне, например. Хотя я тот еще пример для подражания… Но не суть в этом. Меня она забыла уже чуть ли не через месяц, когда появилась в клубе с каким–то хлыщем, который по слухам является отцом ее сына.

Сын… Егор… Когда–то я так мечтал назвать своего сына. Помню даже были и разговоры на эту тему. Я как чертов сталкер следил за ее беременностью. И седые волосы прибавились на моей голове, когда родила раньше срока. Смог бы я полюбить чужого ребенка? Чужого нет, а вот Эмиры уже заочно полюбил. Ведь каждое утро я просыпаюсь с мыслей о ней и засыпаю также о ней и ее ребенке. Я смог бы стать достойной заменой его отца.

И да, я собираюсь ее добиться. Снова.

– Я много работал, спешил домой к своей любящей семье и обожал свою жизнь. А через двадцать лет в один момент я обнаружил своего сына на окраине города с передозом…

От этого известия у меня на мгновение перехватывает дыхание. Почему так больно сильно… Ком в горле встал, не давая даже сказать и слова.

– Знаешь, я до сих боюсь представить то, как ему было одиноко в этот момент. Он лежал один. Его жизнь утекала сквозь слезы, но к нему никто не подходил. Он был один на один с этим...

Блять, что он пережил. Похоронить своего ребенка это же самое ужасно, что может произойти в жизни. Даже не смотря на то ,что он стал наркоманом.

– А через сорок дней я нашел жену в его спальне, повешенную на ремне, – с виду мудрый психолог да и сильный человек в целом разрыдался.