Страница 9 из 14
– Случилось, думаю, нечто не очень-то приятное, если ты, Сергей Петрович, о птичках заговорил, – твердо произнес Бурлак, хорошо зная все отвлекающие словесные «примочки» своего давнего друга.
Глава 6
1
Утром я просыпаюсь и… не узнаю самого себя. Что со мной случилось?..
Вместо спецназовца ГРУ из зеркала для бритья на меня смотрит некая совсем непонятная личность. Главное украшение этой личности – глаза. Они сияют. Более того, мне кажется, что мои гляделки испускают особые лучи.
Я кое-как добриваюсь, ополаскиваюсь и продолжаю изучать самого себя, любимого. В это непонятное утро я люблю весь мир! И это не фигура речи. Мое состояние настолько необычно, что я запросто… я вижу те миры, что обычно не видны физическим зрением. И они, эти миры, говорят со мной на сладостном языке сердца. Оно трепещет, вибрирует. Я вижу внутренним взором разлитый повсюду свет.
Все – стол, стул, стены квартиры – кажется мне ожившим, обладающим не только аурой, но и сознанием.
«Что вверху, то и внизу…» – бормочу я, вспоминая основной вывод Гермеса Трисмегиста из его замечательного труда – «Алмазной скрижали». Теперь мне понятны мысли Платона. Идея стула просто-напросто воплощена здесь, в физическом слое. Вот он, стул, практическое воспроизведение идеи, запечатленной на небесах!
– С кем ты разговариваешь? – спрашивает Света, выходя из ванной комнаты, где она уже успела «навести красоту».
– Со всем миром, а сейчас конкретно с тобой! – отвечаю я и, не позавтракав, спешу выскользнуть из квартиры.
В состоянии какого-то сладостного транса я бреду к станции метро. Мой «Вольво» скучает в гараже, но я не рискую сесть за руль в подобном, скажем так, чересчур возвышенном сознании. Возле входа в метро я «слышу» мысли спешащих по своим делам людей. Они думают о предстоящей работе, о ночных сексуальных утехах, о вечной нехватке денег. Я вижу в них… искры божественного проявления. Но все это ментальное мельтешение индивидуумов мешает мне, нарушая установившуюся внутреннюю гармонию.
Торопиться мне особо не надо: просто перед отпуском я должен сегодня прийти на службу и сделать кое-какие распоряжения. Я двигаюсь пешком через обширный двор, чтобы не спеша дойти до «хозяйства Бурлака».
У мусорного бака я обнаруживаю облезлого кота. И вдруг животное мысленно «жалуется» мне: «Я старый и больной…»
Я подобным же образом «отвечаю» коту: «Потерпи, брат, тебе уже осталось мучиться недолго…»
2
В служебный кабинет, где я сижу в эйфории, входит мой гуру.
Гъялцен-ринпоче одет в строгий европейский костюм. Никто не скажет, что это – тибетец, разве что принадлежность к Востоку можно выявить по широким скулам ламы.
Ринпоче не афиширует свою причастность к буддизму и высокому положению в тибетском монастыре Ганден. Да и у нас здесь, в помещениях бывших радиоклассов, не принято ни о чем расспрашивать кого-либо. Ну ходит человек на службу – значит, нужен, важен. То, что присутствие Гъялцен-ринпоче делает наши общие и индивидуальные прорывы в незнаемое значительными, известно лишь некоторым.
Я встаю из-за стола и с улыбкой встречаю вошедшего. Вообще-то мы с гуру встречаемся по нескольку раз в день по поводу тех или иных случаев. Гъялцен-ринпоче объясняет мне все то, что произошло с конкретным нашим обучающимся сотрудником. Потом я обстоятельно прорабатываю эту тему с Белым Ламой, чтобы улучшить подготовку вверенного мне «контингента».
В дальнейшем я как заместитель генерала Бурлака по прикладному применению знаний довожу услышанное от ринпоче тому или иному «боевому экстрасенсу». Именно поэтому мы с Леонидом Михайловичем, соответственно, очень дорожим присутствием тибетца в нашей скромной экстрасенсорной обители. Ну а про долгие и познавательные беседы с Гъялцен-ринпоче я умолчу.
Он, кстати, приоткрыл мне видение. Я детально вспомнил все то, что случилось со мной в прежней жизни! Вспомнил я суровое, но милое сердцу житье в монастыре Ганден, долгие молитвы, дыхательные упражнения, посты, медитации, праздники, на которые собирались крестьяне окрестных деревень…
Но вот сейчас, когда мое сердце плывет в неземном блаженстве, приход Белого Ламы мне особенно приятен. Гъялцен-ринпоче не просто входит. Вместе с его появлением мой небольшой кабинет наполняется чистейшей аурой, от которой исходят особые вибрации.
– Ну и как ты, Дима, ощущаешь себя? – интересуется Учитель.
– Наверное, как в раю, такое возможно?
– Это, Дмитрий Быстров, космическое осознание[28]. Ты заслужил его… Хочешь, Норбу-ринпоче, побывать в Белой Шамбале?
– Конечно! – с радостью восклицаю я.
Мне также приятно, что лама называет меня прежним именем – Норбу…
У меня вспыхивает робкая мысль: как же мы вознесемся отсюда, из кабинета? Обычно мы, сенситивы, совершаем свои ментальные и иные прорывы из медитационной комнаты. В этом помещении, обитом темным бархатом и не имеющем окон, особая атмосфера. К тому же туда без нужды не зайдет никто.
– И сюда не зайдет! – смеется тибетец.
Затем он становится серьезным. Сразу же мой тесный кабинет заволакивает туман.
Мы стоим все в том же кабинетике. Однако все предметы в нем принимают несколько иное очертание. Они как бы имеют особую, эфирную оболочку.
– Расслабься, Дима, – доносится голос гуру.
Я вижу, что и Гъялцен-ринпоче тоже, как и предметы, несколько иной.
– Не я иной, – качает головой тибетец. – Это ты все никак не можешь сосредоточиться на главном и полностью остановить свои оценивающие ситуацию мысли.
«Мои мысли, мои скакуны…» – успеваю подумать я словами известной эстрадной песни и… отбрасываю «скакунов» в небытие. Моя голова становится ясной, как будто пробки, сдерживающие сознание, расплавились.
– Теперь ты готов! – с удовлетворением произносит Белый Лама и дает пояснения: – Настрой самого себя, войди в измененное сознание и вызови в памяти все то, что ты знаешь о Шамбале.
Гъялцен-ринпоче берет меня за руку и усаживает на стул. Он садится рядом, продолжая держать своей узкой ладонью мое левое запястье.
Центр Белой Шамбалы – гора Кайлас[29]. Она находится в труднодоступном месте на самом юге Тибетского нагорья. Рядом с горой располагаются истоки трех великих рек Южной Азии: Инда, Ганга и Брахмапутры. По легенде, высота Кайласа – 6666[30] метров. Форма Кайласа напоминает четырехгранную пирамиду.
– А теперь, – доносится до меня голос учителя, – вспомни свое посещение Белой Шамбалы в прошлом воплощении.
Я настраиваюсь и… вижу! В моем сознании возникают контуры башни.
– Да, нам туда! – указывает рукой лама на четко прорисовавшуюся башню.
Мы оба одеты в белые одежды, на которые я откровенно таращусь и выдавливаю:
– Откуда на нас, гуру, все это?
– «Это» создано нашим сознанием из эфира.
– Выходит, мы – уже не люди в плотном теле? – спрашиваю я.
– Да. Пока тебе рано появляться в Шамбале в физической форме.
Я не спрашиваю почему, просто стараюсь поскорей освоиться с эфирным содержанием. Тело как тело: руки, ноги, голова. Все прощупывается с полным и привычным ощущением.
Мы «проявляемся» в огромном зале, залитом светом.
Помещение заполнено «людьми». В большей степени это такие же, как и мы с Гъялценом-ринпоче, астрально-эфирные существа. Мой пытливый взгляд обнаруживает индивидуумов в переходной форме: в чисто астральной. Есть в этом зале и несколько настоящих людей!..
К нам подходит высокий пожилой, но статный человек с аккуратной седой бородкой. Он приветливо произносит:
– Норбу-ринпоче! Рад снова тебя видеть!
Я не произношу: «Кто вы?..» По «законам жанра» мне надо угадать подошедшего. Но я, порывшись в памяти, не припоминаю ничего.
28
Автор описывает собственный духовный опыт, произошедший с ним 10 октября 1994 года и впоследствии повторенный несколько раз.
29
На санскрите «Кайлаша» – место обитания бога Шивы, гора мироздания.
30
На самом деле высота горы – от 6638 до 6890 метров, что обусловлено способом измерения высот гор.