Патрициана

Наконец, отвернулся и направился к двери.

Выйдя за дверь, Норен оказался на узком балконе, отгороженном витым парапетом от нижнего этажа. Балкон, на котором стоял Норен, опоясывал залу со всех сторон. Кроме той двери, которая оказалась у него за спиной, здесь находились и другие. Заглянув в одну из них, он увидел такую же небольшую комнатку, как и та, которую выделили ему. Света нигде не было — единственную лампаду он держал в руках.

Одинокая узкая лестница в дальнем углу вела вниз.

Там, под парапетом, виднелся украшенный мозаикой пол. Отдельные кусочки самоцветов, сложенных в фигуры героев и богов, откололись, и сам пол покрывала пыль.

Лунный свет, падая через отверстие в потолке, освещал облупившиеся фрески, которые покрывали стены: лазоревые, красные и охристо-жёлтые всполохи смешивались в одно бесконечное батальное полотно. Внизу, под самым отверстием, находился прямоугольный бассейн, в середине которого стоял высеченный из оникса многохвостый дракон.

У самого выхода, в небольшой нише дремали двое человек — крупный мужчина с короткими и курчавыми, как у многих латиносов, волосами устроился на скамье, укрывшись потускневшим алым плащом. Мальчик в одной набедренной повязке из белого льняного полотна свернулся калачиком у его ног.

Норен стиснул зубы — он не понимал, что заставляет одних людей так унижать других. Но тут же заставил себя сосредоточиться на более важных вещах — например на том, что присутствие охраны означало, что он не сможет так запросто покинуть дом.

Норен прикрыл глаза, прислушиваясь к движениям воздуха вокруг.

Дом, в котором он оказался, насчитывал два этажа. Центральный вход его смотрел на одну из вершин капитолийских холмов. Небольшой садик с фонтаном — не тот, что Норен видел из окна — отделял передние ворота от парадного входа. Массивные двери с литыми волчьими мордами прятались среди стройных колонн. Снаружи всю виллу окружала глухая стена, часть которой Норен уже видел живьём.

Ближайшие комнаты были пусты. Только в нескольких, на таких же узких кроватях, как у него, дремали слуги.

Та, кого называли Велена Хейд, находилась на нижнем этаже, прямо под ним. Просторные комнаты, в одной из которых находилась патрициана, от зала отделяла раздвижная деревянная перегородка.

Хейд возлежала на просторной кровати с балдахином. Норен не заметил, чтобы энтари была чем-то занята, и предположил, что та уже спит. Это показалось ему хорошей возможностью рассмотреть свою противницу поближе.

Миновав балкон, Норен стал спускаться по лестнице вниз и только теперь получил возможность разглядеть гравюру, украшавшую перегородку: из пенящегося океана, на фоне тонущего в дымке горизонта, вздымалось гибкое тело многоголового чёрного змея. Три пары глаз пристально смотрели на крылатые, замедлившего ход.

Усмехнувшись этой иллюзорной угрозе, Норен бесшумно пересёк атриум и раздвинул перегородки.

По другую сторону находился кабинет. В центре стоял большой стол из чёрного дерева, на котором лежали приборы для письма. Возле него — изысканное кресло с алыми подушками и деревянными подлокотниками. По сторонам — несколько скамеек для гостей. Вся мебель — с точёными ножками, украшенными инкрустациями из слоновой кости и бронзы. Тут и там стояли светильники в высоких канделябрах, но ни один из них не горел. Зато жаровня в углу пылала, и от неё по всей комнате распространялось тепло.

Дальнюю стену заменяла бархатная занавесь, и, приоткрыв её, Норен увидел обнесённый четырьмя стенами сад. По периметру просторное помещение окружала великолепная белая колоннада. С потолка между колонн свисали мраморные диски, на поверхности которых виднелись новые эпизоды из жизни священных предков. Лёгкий ветерок заставлял их слегка колебаться, и от того вся колоннада казалась подвижной и живой.

Лекарственные растения источали пряные ароматы, и Норен ненадолго закрыл глаза, позволяя себе отдаться на волю чувств. После долгих лет в затхлой темнице, а затем в бараке для рабов, это место казалось раем. Запахи мирта и самшита, лавра и олеандра щекотали ноздри.

Он снова поднял веки, разглядывая оплетённые плющом колонны. Под ногами расстилались клумбы с фиалками и нарциссами, лилиями и ирисами. Однако не укрылось от его глаз и то, что кипарисов и платанов давно не касались ножницы садовника, а роскошные цветы перемежались сорняками.

Норен снова прикрыл глаза, но теперь уже для того, чтобы определить направление. Покои хозяйки находились справа, вход в них укрывала одна из колоннад.

Норен спустился вниз, прошёл по усыпанным гравием дорожкам и бесшумно, как ему казалось, отворил дверь.

Однако стоило пересечь порог и взглянуть в сторону кровати, как Норен встретился с тяжёлым немигающим взглядом Велены Хейд.

Высокая кровать с тяжёлым пологом стояла в глубокой нише в стене, так что к ней можно было подобраться только с одной стороны. Расшитое серебром покрывало с яркими пурпурными, лазурными и жёлтыми полосами было отброшено в сторону и частично сползло на мозаичный пол. Множество подушек лежали тут и там. Стену с окном, смотревшим на океан, прикрывали густо драпированные бархатные шторы.

В углу на столике с резными ножками в виде звериных лап, каких в этом помещении было множество, стоял мраморный бюст. Лицо мужчины, которого он изображал, походило на лицо Велены, но высокие скулы и впалые щёки делали его заметно старше на вид.