Патрициана

 Тьма казалась бесконечной и немой. Так что, когда тишину бескрайней ночи огласил скрежет замка, Норен не сразу поверил, что слышит его наяву.

 Свет факелов взметнулся, озаряя каменные стены камеры, покрытые давно засохшими потеками крови — не его.

 Один-единственный человек переступил порог. Крупный — не похожий на тех энтари, которых Норен видел до того, как попал сюда. С обвислым брюшком, до краёв наполненным вином, так что тога некрасиво обтягивала его.

— Вот и ты, Помпейский Пёс, — усмехнувшись, произнёс посетитель. — Доволен ли ты нашим гостеприимством?

 Норен не сдержал хриплый смешок.

— Не жалуюсь, добрый господин.

— Ты стал вежливей. Неужели наши переговоры продвинулись? Скажи, Корнелий, продвинулись переговоры?

— Нет, патриций. Пленник упорствует.

— В чём же причина? Или вы разучились вести допросы?

— Мы применили обычный набор мер. Приглашали мастеров с востока. Однако мы всё ещё ждём разрешения убить его или покалечить.

— Я зачем-то нужен вам целым… бедный, бедный господин. — Губы Норена искривились в усмешке. От мысли о том, что они боятся его смерти сильнее, чем он сам боится смерти, становилось смешно.

— Он не безумен?

— Иногда находит, господин. Но по-прежнему опасен, так что мы не снимаем цепи.

 Хозяин оглядел с головы до ног хрупкую фигуру, обвитую толстой железной цепью, как плющом. Из-под звеньев виднелись обтянутые белой кожей рёбра и впалый живот.

— Спать в этом удобно, пёс?

— Затекает вон там… под лопаткой. Но слуги массируют плетью по утрам,.— И снова безумный смех.

Хозяин прошел по камере от стены до стены. Остановился в двух шагах от пленника. Говорили, что дело в самый раз для этой дряни… но патрицию не нравились такие советы. Он не был уверен, что сможет этим не-человеком управлять. Стоя спиной к невольнику, чтобы не смотреть ему в глаза, римлянин заговорил:

— Ну, вот что… ты верно подумал. Говорят, ты нужен мне живым. Я в это не верю, но так говорят. А ты как думаешь, может от тебя быть польза, Пёс?

Хозяин смотрел, как поблёскивают в свете факелов льдисто-голубые глаза, и не мог сдержать пробегавший по венам холодок.

— Тебе надо кого-то убить? Что-то узнать? Что-то украсть? Конечно, я могу быть полезен. — Пленник усмехнулся. — А ты… Ты чем можешь быть полезен мне?

На удивление быстро для своей комплекции патриций развернулся. Поднял мгновенно оказавшийся в руках кнут и наотмашь хлестнул пленника по груди. Тот слегка качнулся, но не издал ни звука. Несколько секунд патриций смотрел в его полные безумия глаза.

— Если сейчас я оставлю тебя с Корнелием наедине, ты не доживёшь до утра, — прошипел он.

 Норен пожал плечами.

 Хозяин снова занёс плеть для удара, но пленник заговорил – Медленно, будто не видел нависшей над ним угрозы:

— Ты сейчас выглядишь совсем не так, как подобает аристократу Вечного Рима… патриций. Ты окривел от злости, ещё секунда — и с клыков закапает слюна. Но я готов тебя выслушать, потому что умереть успею всегда. А если ты хочешь, чтобы я убил ещё одного энтари, то, возможно, это будет последний энтари, которого я успею убить.

 Хозяин опустил кнут. Он тяжело дышал. Казалось, что на голову ему вылили ушат холодной воды.

— Выйдите! — приказал он конвоирам, чуть успокоившись.

— Простите, патриций, не могу. — спутник опустил голову, словно ожидая удара.

— Ты останься. Проверь, хорошо ли закрыта дверь.

 Корнелий отошёл к двери. Проверил замок, кивнул и поклонился.

— Велена Хейд, — сказал патриций негромко, точно опасаясь, что стены его услышат.

 Глаза пленника блеснули.

— Почему бы и нет.