Страница 3 из 5
Но меня интересовала не программа знаний, умений и навыков, а программа воспитания. Но что такое программа воспитания? Ведь никого ничему научить или во что-то воспитать нельзя. Дошкольник, как известно, вообще учится «по своей программе». И такая программа может быть только «программой самовоспитания».
Начинает же она, на мой взгляд, «работать» только в том случае, если та или иная деятельность становится для ребёнка формой выражения своей индивидуальности. И возможно это только при достижении ребёнком уровня самостоятельности в том или ином деле.
Получается, что в любой «теме» нам нужно предусмотреть и те начальные ступени, когда любое новое умение – это предмет познания, и те более высокие, когда знания и навыки становятся формой выражения индивидуальности ребёнка.
Только так эта «программа самовоспитания» и срабатывает.
Получается, что дело не в перечне тем и занятий, а в ключах к тому, как каждому ребёнку достичь в каждой теме уровня самостоятельности, а потом увидеть возможность проявления своих неповторимых черт.
И когда мы задумываемся о «каждом ребёнке в каждой теме» – перед нами неизбежно возникает ещё один вывод.
Во всех программах говорится о «занятиях». А сколько этих занятий? Один час в течение дня. Всё! А чем другим озабочены воспитатели? Накормить, погулять, одеть, пообщаться… Это ведь основная часть их работы. Именно в это время всё воспитание и происходит!
Именно в закономерностях основной работы и надо разбираться, если нас интересует не отчёт о проведённых мероприятиях, а программа воспитания.
На поставленные нами проблемы призваны отвечать – и в той или иной степени отвечают – разные методики. Изобретала ли я систему принципиально новых методик? Нет. Хотя мне принадлежат определённые методические изобретения, по большому счёту я использую огромное методическое наследие, созданное до меня.
Я опираюсь на уникальное своеобразие отечественной дошкольной педагогики и психологии, сложившееся на основе взаимообогащения национальных культур разных народов, под влиянием исследований выдающихся учёных и разработок целого ряда научных школ (в особенности: Е. И. Тихеевой, А. В. Запорожца, В. С. Мерлина, А. П. Усовой, А. А. Люблинской, А. М. Леушиной, Д. В. Менджерицкой, В. В. Давыдова, Л. А. Венгера, П. Г. Саморуковой, Н. Н. Поддьякова, В. И. Логиновой, Р. С. Буре…). «Детский сад – Дом радости» использует опыт новаторов-специалистов дошкольного воспитания Санкт-Петербурга, Перми, Москвы, Омска, Ижевска, Владимира, Ростовской области и других регионов страны. Мне близки многие выводы русской философской мысли и прогрессивные идеи зарубежной педагогики, особенно гуманистические подходы в теориях формирования личности (Дж. Боткин, К. Роджерс, А. Маслоу, Д. Снигг, А. Комбс).
Что же тогда во всём этом моего?
Я отвечаю просто: «Я собрала вместе то, что было сделано до меня, опираясь на учение о деятельности как о системно-структурном образовании и на теорию В. С. Мерлина о том, что деятельность, которой овладевает человек на уровне самостоятельности, становится формой саморазвития его индивидуальности».
Я постаралась, с одной стороны, прочно связать разрозненные научно-методические решения разных исследователей и практиков в единое целое – стержень, «ствол дерева» – с другой стороны, показать, как общие, теоретические выводы науки перекликаются с ежедневными картинками жизни педагогов-практиков.
Необходимость и перспективу такой интеграции формулировали и до меня.
Особенно убедительно о воспитании как о целостной организации всей жизни и деятельности детей, о принципах обогащения детского развития говорил и писал А. В. Запорожец.
Но осуществлялись подобные принципы на практике только в особо счастливых случаях: или у очень талантливых людей, схватывающих суть дела на интуитивном уровне, или в тех немногих экспериментальных садах, которым повезло лично сотрудничать с серьёзными учёными.
А в основную массу садов поступали и поступают лишь программы занятий, да ещё разделённые по тем или иным предметным областям. Так торжествует раздробленность и разобщённость всего и вся; в результате разваливаются и игра, и учение, и общение. В лучшем случае воспитатель занимается с детьми тем видом деятельности, в котором почувствовал себя умельцем.
Но почему он должен оставаться кустарём-одиночкой, когда столько до него уже понято, придумано, разработано?
Ведь нельзя же в воспитатели брать только самых гениальных. И нельзя каждого воспитателя заставить освоить все глубины науки, чтобы он постиг – настолько же, насколько понимает это учёный – системную взаимосвязь явлений.
Эта системность должна быть для воспитателя как-то представлена практически. Чтобы разные виды занятий, множество дел и забот, инициативы детей и их возрастные особенности переставали противоречить и исключать друг друга – а начинали взаимосодействовать.
Известная истина: нормальное дошкольное воспитание – это постоянное обновление жизни детей, насыщение её всё новыми радостями и событиями.
Воспитатели это знают, чувствуют, пытаются этому требованию соответствовать. И каждый из них год за годом, день за днём должен придумывать нечто небывалое. Да ещё так, чтобы это небывалое учитывало прежние небывалости, представляло их в новом свете! А в идеале, чтобы возникало то самое гармоничное «взаимосодействие» этих придуманных им явлений…
Бросить воспитателя на произвол судьбы и объявить, что он должен быть во всём этом «творцом» – дело нехитрое. Но почему именно мучительный поиск по крупицам того, что давно существует, должно быть предметом творчества?
Именно эту головную боль мы с В. Т. Ивановой и посчитали возможным снять с воспитателя, подробно прописав в сценариях 64 книг не только ежедневную, но и почасовую, и даже поминутную организацию всей жизни и деятельности одновозрастной группы (20–25 детей) при десяти-двенадцатичасовом режиме работы.
Мельком услышав о таком, многие возмущаются: педагог – не машина, чтобы его на четыре года запрограммировать по минутам. Попробую снять недоразумение.
Вообще я стараюсь раскрывать для воспитателей основные идеи моего подхода языком метафоры. Почему? Метафора даёт самый короткий, но эмоционально насыщенный и потому ёмкий способ интерпретации и понимания практиками теоретических знаний.
А первая метафора такова: автор технологии – «драматург». Технология – это «сценарий спектакля». Воспитатель – «артист». Его творчество в том, чтобы сыграть спектакль и поразить зрителей.
Технология (как драматургия, композиторское произведение и т. п.) освобождает время и открывает возможность для творчества с детьми, позволяет искать свой неповторимый стиль профессиональной деятельности, свой почерк интерпретации предлагаемых событий.
Представьте себе театр, где каждый артист, при каждом выходе на сцену, должен на ходу придумать очередную реплику и блистательно вписать её в общее действие. До зрителей ли ему будет? А ведь обычный воспитатель – именно в таком положении.
Что ж, если технология прописана, остаётся её пропагандировать и издавать массовыми тиражами?
Но я, напротив, продаю свои книги со «сценариями дня» только тем воспитателям, которые проходят через мои авторские курсы. Увы, я хорошо понимаю, что чем подробнее написан текст педагогических рекомендаций, тем больше опасных иллюзий он создаёт при поверхностном отношении или фрагментарном «внедрении».
Поскольку каждый ребёнок в освоении любого вида деятельности восходит по «Лесенке успеха» в своём темпе, с учётом своего пола, темперамента, то никакая технология не может освободить воспитателя от ежеминутной творческой работы по определению необходимой формы сотрудничества с конкретным ребёнком и с коллективом детей.