Ярче звёзд

— Ян, — тихо шепнула она, приоткрывая один глаз, выгибаясь навстречу.

Склоняясь над любимой, накрывая её своим телом, вторгаясь между ножек своей плотью, Дракон успокаивал себя, наблюдал, как Маруся отдаётся ему безропотно, не протестуя, полностью подстраиваясь под его темп, под его ритм. Только его. Чёрная сущность, засевшая в сердце, довольно урчала, насладившись как местью, так и тем, что любимая его хочет, любит и сейчас сладко стонет под ним. Его, только его. Как бы он ни захотел, когда и в какой позе. Она его любила и принимала его любовь, полностью раскрываясь перед ним, а он…

Яндору так хотелось открыться. Рассказать о том, какой он на самом деле. Маруся последний раз вскрикнула, порывисто обняла его руками за плечи, распахнув глаза, потерялась в экстазе, сотрясаясь в судорогах, захвативших тело. Яндору хватило трёх секунд, чтобы догнать любимую и выплеснуть свою страсть в латексную защиту.

Юноша хотел это делать без резинки, и каждый раз становилось всё сложнее себя сдерживать, хотелось кончить глубоко в ней, чтобы его клетки проникли в неё, чтобы она полностью стала его.

От этой мысли Яндор заурчал, переворачиваясь на бок, не выпуская из объятий всё ещё не пришедшую в себя любимую. Ненасытность, непостижимая и необъяснимая для самого Яндора, была так обычна, что он и не задумывался, а как это происходит в других парах. Так ли они неутомимы в жарком занятии любовью? Так ли боятся расцеплять объятия, так ли страшатся потерять своих любимых? Шалорт просто наслаждался своим счастьем, которое было сконцентрировано для него в Марусе. В блеске её серых глаз, в непокорных пружинках кудряшек, в россыпи веснушек на чуть вздёрнутом носике, в розовых губках, в тонких, но сильных пальчиках с коротко подстриженными ногтями, грязными от въевшегося моторного масла, в стройных ножках, которые так крепко стискивают его бёдра.

Девушка приподнялась на локтях, хитро улыбнулась, облизнула губки, хрипло шепнув:

— Доброе утро, любимый.

Яндор поцеловал Марусю и вдруг почувствовал, что глаза стали влажными от растёкшегося обжигающего тепла в груди. Зажмурившись, Шалорт прижал Марусю к себе. Его маленькая. Его любимая. Его Маруся. Его, только его.

— Проспали занятия?

Дракон распахнул глаза и обиженно воззрился на любимую. Он тут предавался сентиментальности, а она всё об одном.

— Да, но на обед успеем, — заверил он своё неугомонное чудовище, которое умудрялось вечно всё портить.

Девушка, словно кошка, плавно встала на кровати, потянулась, улыбаясь любимому, который в это время снимал презерватив.

— Мне понравилось пробуждение. Почаще меня так буди, — сообщила Маруся ссутулившемуся Шалорту. Он медленно поднял на неё взгляд, а девушка, пританцовывая, спрыгнула с кровати и, виляя худыми бёдрами, вошла в ванную комнату.

— Нет, она невозможна, — тихо вздохнул Ян, сжимая презерватив в руке.

Тот лопнул с неприятным звуком, а по пальцам потекла его сперма. Дракон недобро усмехнулся, размял плечи и пошёл за любимой, чтобы преподать ей урок, дабы в следующий раз она запомнила последовательность: сначала благодарить его за сногсшибательный секс, и только потом разговоры об учёбе. Войдя в ванную, Яндор небрежно бросил испорченный латекс в утилизатор, а сам подошёл к душевой, где спиной к нему стояла его зазноба и ужасно фальшиво пела хитовую песню любимого рок-певца.

Маруся

Ноги еле-еле передвигались. А всё Ян. Извращенец. Пока я не поклялась, что обожаю его и он у меня на первом месте, не отпустил. Как у него получается сдерживаться? Я полностью в его власти, стоит ему только войти в меня, просто голову теряю и готова сказать ему что угодно, признаться во всех смертных грехах, лишь бы он уже дал мне кончить! Так стыдно, словно ненасытная дьяволица, постоянно думаю о сексе и о любимом. Точнее, о сексе с любимым и только с ним.

Ян погладил по ягодице, пробуждая желание в моей крови. Я пихнула его локтем.

— Хватит! — предупредила я его. — Люди смотрят!

Мы оделись в повседневную одежду, тогда как остальные студенты были все в форме. Но мне стало лениво надевать тёплый пиджак. Свободная жёлтая футболка с надписью, что мир может катиться в чёрную дыру, лёгкие чёрные брюки, высокие ботинки были моим выбором одежды на сегодня. Яндор выглядел рядом со мной сдержанным, в строгом джемпере нежно-серого цвета с сиреневыми полосками и в прямых брюках более насыщенного серого цвета.

Мы добрались до стола с манаукцами, которые, поприветствовав, тихо сообщили, что ректора отравили.

— Глупая шутка, — осадила я Хемера, который не улыбался, а наблюдал за Яндором.

— Сюда вылетел ши Махтан. Опять будет расследование.

— Как отравили? — удивился мой любимый, садясь рядом со мной напротив друга.

— Так же, как и первого.

— Так это не шутка? — переспросила я манаукца, тот отрицательно покачал головой.

Я же выдохнула и ошарашенно попыталась понять, что же происходит в академии. Одно убийство за другим.

— Махтан летит, чтобы расследовать нападение на Марусю, — сообщил то, о чём, верней всего, знал на все сто процентов Ян.

— Теперь точно проект закроют, — я расстроенно шепнула любимому. — Но ничего. Ничего. Мы что-нибудь придумаем. Да и проект крейсера у нас есть.

Яндор бестактно ущипнул меня за бедро.

— Ай, — вскрикнула, удивлённо на него глядя.

— Маруся, я тебя, похоже, совсем утомил, раз язык у тебя быстрее работает, чем голова.

Я смутилась, понимая, что ляпнула глупость. Он уже который раз говорил, чтобы я следила за собой, но у меня никак не получается. Возможно, не выспалась.

— А кто ректора отравил известно? — поинтересовался Яндор.

Хемер кивнул:

— Секретарь. Она во всём созналась. Её под утро арестовали. Полицейские оцепили центральный корпус. Занятия отменили. А вы чего коммы выключили? Лена пыталась позвонить тебе, Мария. Она очень переживает за тебя.

Я взглянула на свой комм, который чёрным прямоугольником экрана невозмутимо смотрел на меня.

— Ян, — возмутилась я, разозлившись не на шутку.

— Ты устала. У тебя был стресс. Я дал тебе возможность выспаться.

— Но почему не сказал что выключил? — продолжала я его пилить, включая коммуникатор, на экране которого высветилось оповещение, что Лена мне пыталась позвонить двадцать три раза, а мама два, и был еще один неизвестный номер.

— Забыл, — легкомысленно пожал плечами Дракон, и я бы поверила, если бы не его упрямо поджатые губы. Ох уж эта ревность. Он уже доказал мне, как ревнует меня к учёбе. Это было приятно, но вот такое отношение к Лене и моей матери напрягало.

— Забыл он, — ворчливо не смогла смолчать, и первой позвонила маме.

Та, как обычно, волновалась обо мне, а ещё ругала из-за очередного выпуска спецпрограммы, оповещающей о жизни студентов, участников интернациональной программы «Галактический патруль». Я скептически отнеслась к названию проекта, но, по всей вероятности, военным было всё равно, главное коротко и ясно. Галактический — значит, охватывает всю галактику, а патруль, тут и так ясно, что патруль.

Журналисты, делающие эти ролики, нас с Яном не тревожили, снимали исподтишка, из-за угла, издалека, иногда интервью брали на нашем фоне. Мама сокрушалась, говоря, что манаукец не сделает меня счастливой.

Ян наклонился и попал в объектив видеозахвата, коротко поздоровался и заверил, что уже делает.

— Ян! — зарычала я на него, отталкивая от себя. — Мама, — попыталась я успокоить родительницу, но та всхлипнула.

— Он такой страшненький, доченька. Ну зачем тебе такой? Тебя хороший мальчик любил, жаль, умер, но вот он больше подходил тебе.

Я тяжело вздохнула. Саму программу, где Алан признавался журналистам в любви ко мне, я не смотрела, так как это было больно и, наверное, несправедливо по отношению к Яндору. Но мама теперь упоминала Бореско при любом удобном случае.

— Ты уж не спеши за него замуж-то выходить. Оглядись, может, еще кто на тебя засматривается. А этот же мутант, затем тебе дети мутанты. Ты вообще смотрела передачи, которые я тебе присылала? Рожать мутанта очень тяжело.