Страница 1 из 5
Пролог
На дворе стояла прекрасная погода, шел первый месяц лета. Москва все больше и больше притягивала людей со всех концов российской периферии. Экономический кризис конца девяностых, падение курса рубля и уменьшение добычи черного золота пошли ей на пользу. Став менее тучной, она немного преобразилась, даже помолодела. Ринулась в инновации, открыла свои границы для иностранных инвестиций. Стала думать экономически и прогрессивнее. Но, к сожалению, так оставалось не долго. Трезвость и прогрессивность мышления опять затмили высокие цены на нефть, металлы и газ. А с ними возвратился осторожный консерватизм, уверенность в принимаемых, порой, неверных решениях. Желаемое стало выдаваться за действительное. В общество пытались имплантировать «управляемую демократию». Что это такое, толком никто не знал. Тем не менее, большинство проспектов, бульваров и улиц Москвы заполонили новые иностранные машины. Открывшиеся двери многочисленных кафе и ресторанчиков активно зазывали к себе посетителей. Фактически, все мировые бренды косметических компаний и бутики известнейших марок заполонили Тверскую, центральную улицу города. В это же самое время российская автопромышленность жила вчерашним днем. Она обещала в очередной раз всех скоро удивить. Оставалось ощущение, что ее не берут ни годы, ни перестройки, ни рынки. Казалось, сколько бы денег не вкладывали в нее, всё «не в коня овёс». Все понимали, что «дорога ложка к обеду», и не ждали от нее особого чуда. Егор Владиленович Войнич чуда, также, не ждал. По возвращении в Россию, он купил себе мощный немецкий народный автомобиль повышенной проходимости. Это была не причуда или прихоть, а служебная необходимость. Прошедшие годы работы в Африке добавили ему уверенности в ведении собственного бизнеса. Благодаря поддержке свояка он потихонечку начал своё дело. Через пять лет он стал хорошим бизнесменом-середняком. Семью он так и не завел. Ирина была не готова к замужеству с Егором. Она предполагала поработать в Африке ещё некий период времени. Егор несколько раз за последние два года ездил к любимой. Даже умудрился при помощи старых связей купить себе там три акра земли и виллу с бассейном и теннисным кортом. Но это не смогло укрепить их остывающие чувства и отношения. Через пару лет после миллениума у Ирины заканчивался срок командировки и работы в посольстве. Но её попросили продлиться. Егор предлагал поменять жизненные планы. Но девушка оказалась упрямой и настойчивой. Вообще, бывшему советнику везло именно на такой типаж женщин. Он мог себе представить, что в их отношениях наступают охлаждения. Нужно было, что-то решать. Вопрос личной жизни опять подвисал в воздухе. Общаться долго от командировки к командировке было бессмысленным. Тогда мужчиной было предложено Ирине трезво посмотреть на жизнь. Семьи нет. Детей нет. Живут каждый по отдельности в своих берлогах, даже, в разных странах и, даже, на разных континентах. Необходимо было принимать решение. Или все идет так, как идет, но финал предсказуем и известен. Ира, не объясняя ничего, выбрала «или». Егор тогда ещё не знал о новом увлечении посольского врача из среды работающих в посольстве дипломатов, её сверстников.
Тем не менее, жизнь продолжалась. Конечно, как у здорового нормального мужчины у Егора были женщины. Как ни странно, с покинутыми женщинами у него оставались ровные дружеские отношения. Возвращение бывшего советника в Москву нельзя было сравнивать с ностальгией. Скорее всего, он был человеком без особых привязанностей к месту жительства, он был космополитом. Было модно позиционировать себя человеком мира. Некоторые состоятельные бизнесмены и политики стремились сделать себе двойное, а порой, и тройное гражданство. Свою трехкомнатную квартиру за время длительной зарубежной командировки он расширил, прикупив соседскую двухкомнатную. Сделал качественный и дорогой ремонт в полном понимании этого слова. Деньги были, их не могло не быть. Свою виллу в Хараре, которую он частично профинансировал в кредит, Войнич сдал в аренду. Бассейн и теннисный корт, обзор восхода и заката солнца, гараж на три машины, садовника, горничную и доброго Джек Рассела, а также всю ответственность за это хозяйство он передал новому советнику-посланнику посольства России в бывшем Солсбери. Егор привык называть этот яркий красочный город этим старым именем. Так он нравился ему больше. Там же осталось много друзей и товарищей, по-настоящему любящих и любимых, женщин и подруг. Но жизнь не стояла на месте. На пороге стоял уже 2006 год.
Глава 1
Ничего личного, просто бизнес
Сегодняшний его бизнес был связан со скупкой и перепродажей раритетов искусства, оказавшихся по воле случая в «белой» Африке. К сожалению, в то самое время там шли серьезные политические процессы, заставляющие бурлить, порой, весь черный континент. Непосредственное соприкосновение с местной жизнью и культурой, как бы изнутри, не сопоставимо с работой из-за ограды посольства или торгового представительства.
Через какое-то время он начал сам понимать, кому реально нужна помощь, в кого стоит вкладывать деньги. А, где немотивированное политическое вымогательство. Бессменным его проводником по этим крутым и острым скалам человеческих отношений была первая серьезная африканская увлеченность. Его бывшая соотечественница, Белена Здашко. Она же была одним из руководителей и номинальной совладелицей со стороны африканцев в совместном с российской стороной бизнесе. Бывшая жена, одного из черных политических лидеров этой южноафриканской страны, она стала талисманом успеха совместного дела. Но ничего вечного нет. Как-то так получилась, что со временем каждодневная работа, несмотря ни на что, охладила их пыл влюбленности. А тут и господин случай привнес сюрпризы. У Фредерика, свояка Белены, старшего брата ее мужа, погибшего в автокатастрофе, умерла жена. Памятуя о старых симпатиях и местных традициях, он стал свататься к русской. Либо в силу сложившихся обстоятельств, либо просто из-за желания щелкнуть бывшего возлюбленного по носу, она согласилась. Может в последующем, это было и к лучшему. Белена как будто предчувствовала, что скоро в стране начнутся придирки к бизнесу белого населения. На фоне передела земельной собственности в Зимбабве, очень многие белые фермеры вынуждены были в скором порядке покидать насиженные места. Порой, черные ветераны освободительной войны за независимость не давали им и получаса, чтобы убраться с фермы. Зная об этом, фермеры и их семьи убегали в чём есть. Казалось, что еще недавно люди сидели в своем доме-крепости и пили чай. Тепло чайника не успевало улетучиться, а людей выгоняли на улицу без всего. Кому что-либо доказывать было бессмысленно. Уже позже встречаясь за чашкой кофе в кафе со знакомыми фермерами, Егор слышал причитания и возгласы о том, что эти изверги съели от голода любимого жирафа или антилопу, или зебру. Земли для разведения животных были неотъемлемой частью любой серьезной фермы, от которой питался весь район. Рабочие места, городок с инфраструктурой для черных, поликлиники, больницы, школы, культурные и социальные центры, всё существовало это на налоги с деятельности фермерского хозяйства белого человека. В те дни ходили гротескные анекдоты о черных ветеранах и фермерах. Егор хорошо запомнил один из них. «В добрые мирные времена заходит простой африканец в бар: “Мне пиво, пожалуйста”, – обращается он к бармену. Тот отвечает: “С Вас тридцать центов”. Заходит в бар ветеран африканский освободительной войны и просит: “Мне пиво”. Бармен отвечает: “С Вас десять центов”. Заходит белый фермер в тот же бар. “Мне пиво, пожалуйста, сэр”, – просит он. “С Вас три с половиной доллара, сэр”, – отвечает бармен. Времена бурного передела белых фермерских угодий. Заходит в бар простой африканец и просит: “Мне пиво”. Ему отвечают: “ С Вас два доллара”. Заходит в бар африканский ветеран и тоже просит: “ Мне пиво”. Слышит ответ: “С Вас два доллара”. У них вопрос к бармену: “Как же так, резко выросла цена”. Бармен не заставил себя долго ждать: “Так фермер же перестал пить пиво”».