Страница 5 из 6
Я встал со своего места, и пошел к стойке. Я подошел чуть ближе и секунду помедлил. Парень не обращал внимания ни на что, кроме своей жертвы, а она, в свою очередь, вовсе не глядела в мою сторону. Я развернул его к себе лицом и ударил. Ударил, как мне показалось, со всей силы. Он упал, затем с рыком обернулся, и я увидел, что сломал ему нос.
Он набросился на меня, и я сам свалился на пол. Мы обменялись серией чувствительных ударов, после чего он отполз, зажимая сломанный нос, а к нему подошла та, ради которой я все это сделал.
– Милый! Господи! Что он с тобой сделал? Пойдем, пойдем скорей домой, пойдем.
В моей голове пронеслась одна только мысль: эх…
Черт возьми, неужели ей это нравилось? Нравилось?!
***
– Только не говори мне, что тебя опять избили.
– Как ты догадался? – хмуро осведомился я у Димона.
– О, ну в этом уж я разбираюсь, – ухмыльнулся он, – тебе с этим надо, приятель, что-то делать. Ты слишком агрессивен.
Рассмеявшись, он отошел подальше, затем повернулся, прищурился, покачал головой, и сказал мне:
– Сегодня можешь уйти немного раньше.
– С чего бы это?
– Мне есть, чем заняться, ты иди, – повторил он.
– Я могу помочь тебе, – сказал я
– Нет, – Как-то странно отрезал Дмитрий, – Я справлюсь сам. Иди.
Он очень хотел, чтобы я ушел. Но, поколебавшись, передумал.
– Хорошо, идем.
За все то непродолжительное время, которое я его знал, я уяснил, что у Зимакова было всего два настроения – невозмутимого и жизнерадостного новатора, и смущенного, неуверенного школьника. Временами они с потрясающей скоростью и периодичностью сменяли друг друга, не давая новому человеку возможности догадаться, кто же находится перед ним.
– Обещай мне сейчас, что никому пока ничего не расскажешь, – произнес Димон.
– Обещаю.
Он подошел к своему столу, на котором стоял ноутбук, открыл его. Он простоял над ноутом недолго, затем быстрым шагом подошел к проектору, который я в мастерской в тот вечер впервые увидел, снял с него белую простынь и включил его.
– Презентация? – спросил я.
– Что-то типа того… – задумчиво ответил Димон, не отвлекаясь от своего дела.
Проектор заработал. На белом фоне было видно большое… устройство. …
– И что это?
– Это разработка. Мы создаем не только сахар. Это – еще один проект, который необходимо воплотить в жизнь. Он не имеет названия, не до конца еще проработан.
– Вы. Ты так и не посвятил меня, для начала, в то, кто такие эти «вы», – напомнил я.
– Пара друзей, пара приятелей… Целая лаборатория.
– В двадцать семь лет ты не только производишь сахар, но и владеешь целой лабораторией по производству непонятных машин. Да кто ты такой, черт тебя возьми? – нахмурился я.
– Все в свое время, – ответил он, и больше не сказал ни слова.
«5»
Этот вечер не был у меня свободным. Я решил пойти в кино на новый фильм ужасов. Не люблю читать критиков, оценивающих успех фильма, поскольку это всего лишь их частное мнение. Все же, мне на глаза попалась такая статья, являющаяся собранием разных мнений. В целом, 5050 – фильм обещал быть одноразовым даже для ценителей жанра, но ничего лучше в кино сейчас не было.
В том городе, где я жил, кинотеатр, равно как и практически все заведения, находился в упадке – перед входом стояли переполненные мусором урны, в которых рылись бомжи. Здесь давно никто не убирал.
Сюжет был довольно простой. Классический, я бы сказал: парень создает монстра, монстр убивает парня, а затем люди убивают монстра. Прелестно.
– Хотите попкорн? Хот-доги, шаурма? – добродушно зазывала полная женщина в буфете.
Первое ненавижу, второе никогда не пробовал. Третье – пища богов. Ну, вы поняли мой выбор. Две.
Неожиданно мне припомнилась та классная пора, когда я еще пытался попасть на ужастик под видом взрослого. Ну, знаете, вам 15 лет, половина населения планеты держит вас за взрослого, вторая – за ребенка, и никогда не угадаешь, из какой половины окажутся кассир в кинотеатре и контролер на входе в зал. Подделывание голоса, костюм, морда кирпичом, «притворитесь, пожалуйста, моим отцом» где теперь все это? Романтика кончилась. Я провел этот вечер неплохо, но, к сожалению, почти не уловил сюжета, поскольку крутил в своей голове все события сегодняшнего дня. Полтора часа моей жизни просто выпали из нее, словно их и не было. Я просто внезапно осознал, что картина закончилась, а те немногие, что были со мной в зале, рассосались столь стремительно, словно их не было тоже, и все это – глупый ночной кошмар.
Я шел по улице. Я не рассматривал людей. Пару раз случайно толкнул кого-то. Я нередко впадал в этот своего рода транс. Меня это не пугает. И тут я снова увидел ее…
Ммм…
«И тут я снова увидел ее…»
Девушка шла впереди меня на несколько метров. Нет, нет, я не могу ошибиться.
Я ускорил шаг и очень быстро оказался с ней рядом.
– Привет, человек, – сказала Алена Пажощще. Она сказала это невыразительно, прохладно, словно все на свете было ей безразлично. На ней были бордовая футболка и черные брюки. Выглядела нарядной, но могла легко затеряться в толпе. Самое интересное, что я отметил намного позже, – я почти никогда не видел на ней никаких особенных украшений, она всегда прекрасно смотрелась без них в своем мрачном готическом облике, и знала это. На ее руках лениво дремала кошка.
– Как собеседование? – спросил я.
Девушка поправила очки, затем сунула руку в карман и достала оттуда бейджик с надписью «Продавец-консультант Алена», а затем так же машинально убрала его назад.
– Ты же вроде не хотела…
– Поверь, если бы все в этом мире было только так, как я этого хотела… Рассказать тебе о природе вещей?
Мне стало интересно:
– Давай.
Алена вздохнула, повернула голову в сторону витрины с выразительно выведенной буквой «О», и, разминая шею, стала рассказывать:
– Короче, заходит мужчина средних лет в свою комнату, запирает дверь и включает свет. Складывает в стопку все свои бумаги, наводит порядок в комнате, гладит галстук и аккуратно вешает его на ширму. Стряхивает пыль с занавесок, затем достает заранее приготовленный пакет, вытаскивает оттуда веревку. Прочно цепляет ее к крючку на потолке, становится на стул, затягивает петлю. Ведь все достало, верно? Верно же? Но внезапно, на краю жизни, в последний момент в сознании что-то вспыхивает и неожиданно яркой молнией сверкает мысль о маме – он давно ей не звонил. Человек останавливается, – может, все не так уж и плохо, если эта спасительная мысль пусть на секунду, но задержала его у роковой черты? Может, стоит снять петлю, выпить кофе, покормить собаку… В конце концов, он всегда мечтал поехать в Америку. Сомнений больше нет, этот человек свободен. Алена замолчала. Несколько секунд спустя я не выдержал и потребовал продолжения этого рассказа:
– А что же потом?
Она нервно улыбнулась и продолжила:
– Потом… а потом, когда он уже развязал узел, ножка стула предательски надламывается, человек падает, ударяется головой об угол стола и умирает. Ирония судьбы.
Мы говорили еще о чем-то, пока не вышли в маленький заброшенный сквер, в котором больше никого не было. Когда мы сели на скамью, я вновь посмотрел на ее кошку. Знаете, есть такие кошки, которые засыпают, едва находят точку опоры. Она спала всю дорогу.
– Она вообще жива? – спросил я.
– У нее летаргический сон… – улыбнулась девушка.
Она погладила кошку по брюху несколько раз:
– Булочка.
Кошка открыла глаза, потом снова лениво их закрыла.
Я хотел сказать что-то и неожиданно осекся. Алена сказала мне, вставая со скамьи:
– Увы, мне уже пора. Уже шесть часов, по моему плану впереди два с половиной часа неконтролируемых рыданий, я не могу позволить себе опоздать.
Я проводил эту девушку взглядом, не говоря ни слова, а затем поплелся домой, приготовил себе ужин. После еды мое настроение несколько улучшилось. Я открыл Instagram Алёны. Постов было много: