Страница 9 из 16
Но когда передо мной поставили тарелку с супом… я несколько секунд просто смотрела на него, в мыслях грязно ругаясь матом. Потому что цензурных слов у меня точно не было.
Ибо в ароматной куриной лапше, среди картошечки и зелени, живописно плавали три мухи. На кусочке хлеба красовалась голубая плесень, а к нормальному с виду компоту я даже притрагиваться побоялась.
Так. И что мне делать?
Вот если бы не голод, наверняка бы промолчала. Я вообще всегда была на редкость неконфликтным и дружелюбным человеком. Но сейчас желание поесть оказалось сильнее здравого смысла.
Поднявшись на ноги, обвела раздражённым взглядом зал. Теперь на меня обратили внимание почти все собравшиеся. И никто не ел.
Интересно, а чего они ждут? Что я расплАчусь и убегу? Что-то мне подсказывает, Маринет просто удалилась бы с гордым видом. И уж точно не опустилась бы до разборок с зарвавшейся прислугой. Ни за что бы не стала просить нормальной еды.
Так бы поступила она. Но не я.
– Господа, – проговорила громко. – Скажите, а у всех в супе мухи? Нет? А почему? Разве мы не все тут равны? Или кто-то равнее? Так давайте я поделюсь, у меня их тут целых три. Есть любители мух?
– Мари, – попыталась шикнуть на меня Сэльма. – Молчи.
– Да не буду я молчать! – ответила громко. – Я есть хочу, а мне не дают. Потому и требую справедливости. Почему это мухи достались только мне? Я, можно сказать, жажду поделиться этими деликатесами с ближними.
Ловко выловив ложкой из тарелки двух незваных гостий, я прошла к соседнему столику и остановилась, выбирая жертву. И пока сидящий ближе всех лысый мужичок взирал на меня с недоумением, взяла и вылила ему в тарелку содержимое своей ложки.
– Ой, – сказала с наигранным сожалением. – Вам две досталось. Ну и ладно, если хотите, поделитесь с товарищем сами. Кстати, у меня там ещё одна есть. Кому отдать?
Тишина в столовой стала абсолютной. Даже шёпотки стихли. Теперь на меня смотрели, как на чудо природы, в существование которого раньше не верили. Хотя, учитывая всю заносчивость Маринет, есть вероятность, что она тут вообще ни разу ни с кем не разговаривала.
– Эй, чего молчим? Муха ждёт! У меня ещё есть хлеб «Дорблю» с благородной голубой плесенью. Кто-нибудь желает попробовать? Нет? А почему? Очень рекомендую. Даже готова поменять на тарелку самого обычного супа.
И снова тишина. Ну, так даже не интересно. Что за молчаливая публика?
– А если серьёзно, – проговорила, уперев руки в боки. – Мне просто до чёртиков хочется есть. И если мне сейчас не принесут нормальную еду, я буду заниматься пищевым рэкетом – отбирать кушанья у тех, кто слабее.
Никто не отреагировал. Все продолжали сидеть, замерев, словно статуи. И выглядели такими ошарашенными, будто я их только что всех одновременно прокляла.
Кстати, а это идея!
– Девушка. Анса в переднике, – позвала я раздатчицу, кое-как вспомнив нужное слово. – Неужели вы оставите бедную, несчастную меня без обеда? А если я на голодный желудок начну чудить? Вдруг прокляну кого-нибудь ненароком?
Та побледнела и очень быстро скрылась за дверью, где, как я догадалась, находилась кухня. Вернулась она, впрочем, почти сразу. И несла на подносе не только нормальный суп, но и тарелку каши с мясом, очень отдалённо напоминающей плов. Даже краюшку ароматного тёплого хлеба прихватила.
Когда это чудо оказалось водружено на мой столик, я чуть не подавилась слюной. Махнула рукой на всё ещё неподвижных зрителей и, вернувшись на стул, приступила к трапезе.
Господи, да я никогда не ела ничего вкуснее! Тут явно использована какая-то волшебная приправа. Или, может, сам местный воздух делает любую еду шедевром. Нужно будет обязательно поблагодарить повара. Всенепременно так и сделаю.
– Приятного всем аппетита, – сказала я, окинув взглядом всё таких же ошарашенных людей. – Отмирайте уже. Так уж и быть, сегодня есть вас не стану. Ограничусь супом и кашей. Но буду иметь в виду каждого.
Кажется, Мария Васильевна, вас слегка занесло. А может, и не слегка. Ну и ладно. Зато я добыла себе еду. Можно сказать, эволюционировала из Машки-неудачницы в Машку-добытчицу. А когда увидела на другом конце зала серьёзного Вирджина, в чьих глазах стоял смех, просто отсалютовала ему ложкой.
Он в ответ только покачал головой, но всё-таки улыбнулся.
И я почти почувствовала себя победителем. Почти услышала, как где-то в подсознании заиграли фанфары, когда до слуха донёсся тихий голосок Сэльмы.
– Он тебя убьёт, – сказала она едва слышно. – Дура. Как только Арден поймёт, что ты не Маринет, он избавится от нас обеих.
И улыбаться как-то резко расхотелось. Лишь сейчас, увидев в её испуганных глазах плёнку слёз, я осознала, что всё вокруг на самом деле реально. Это не игры, не розыгрыш, и даже не моя больная фантазия. Это чужой мир со своими правилами.
И в этом мире, судя по всему, моя жизнь на самом деле висит на волоске.
ГЛАВА 10
Сэльма нервно расхаживала по комнате, периодически бросая на меня полные обречённости взгляды. Ей явно было, что сказать, но она почему-то продолжала отмалчиваться. Возможно, так тщательно подбирала слова, или просто никак не могла решиться.
Она вообще вела себя довольно скромно и скованно. И если бы не страх за собственную жизнь, вряд ли бы решилась заговорить со мной в столовой.
– Может, уже выскажешься? – бросила я, устав от её мельтешения перед глазами.
– Да что с тобой говорить?! – всплеснула она руками.
– А ты попробуй, – ответила я. – И лучше сразу расскажи, почему Арден должен нас с тобой убить?
– Разве не понимаешь? Мы его враги! – заявила девушка, развернувшись ко мне лицом. – Пленницы, которых оставили в живых только потому, что иначе проклятие его уничтожит. Оно и сейчас работает, но медленно. Мари рассказывала, что от мгновенной смерти его спас какой-то сильный оберег, разрушивший часть проклятия. Тогда Маринет попыталась напитать силой то, что успело достичь цели. Но что-то пошло не так, и тогда она замкнула силовой рисунок на свою жизнь. И теперь в случае её смерти Арден тоже не проживёт и секунды.
– А снять его можно? – не могла не спросить я.
– Не думаю. Но сам дракон уверен в обратном. Он вбил себе в голову, что избавить его от проклятия может только Мари. И с тех пор, как нас сюда привезли, почти месяц проводил над ней какие-то опыты. К счастью, ничего не добился. Правда, в последнее время всё реже забирал Мари с свою лабораторию. Но вчера вечером её снова увели. А когда она вернулась, я впервые видела, как моя несгибаемая волевая сестра плачет. А потом…
Дальше и так ясно. Кто-то попытался наложить на себя руки, чтобы угробить ненавистного дракона. Да уж, тут не просто вражда, а нечто куда более страшное и серьёзное.
– В чём суть проклятия? – поинтересовалась я.
– Точно не знаю, – ответила Сэльма. – Да и Мари прямо не рассказывала. Лишь обмолвилась, что он сам продлил свою агонию. Говорила, что сына Хаоса убьёт его же сила, а ей нужно всего лишь немного подождать. – Чуть смутившись, добавила: – Но она в последнее время на самом деле была не в себе. Иногда ни с того ни с сего начинала смеяться, бубня под нос, что возмездие уже близко, а тер Вистер почти на грани. Что-то приговаривала, нашёптывала. Иногда… – девушка сглотнула, – по ночам чертила узоры своей кровью прямо на полу.
Какая жуть! Ух! Надеюсь, мы с этой сумасшедшей никогда не встретимся.
– Слушай, как я поняла, магией наделена душа, а тело – всего лишь проводник. Так? – спросила я и, дождавшись кивка, продолжила: – Но, если в этом теле я, а Арден до сих пор жив, получается, что и Маринет жива. Так?
Она задумалась и всё-таки снова кивнула. И это только подтверждало мысль, что Мари сейчас в моём мире и в моём теле. Живёт моей сытой, налаженной жизнью, пока я тут вынуждена разгребать тот бедлам, который она после себя оставила.