Страница 40 из 53
– Не наделал бы глупостей…
Пауза.
– Ах ты ж, какая незадача! Откуда он вообще взялся на нашу голову, этот второй!
– Не вопрос. Дело-то на поверку вышло громкое, чурка этот видной птицей оказался… Вот как на духу: знал бы заранее, что он такой знаменитый, трижды бы подумал, хоть какой куш сули…
– Тем более что… кхэ… куша теперь, скорее всего, вообще не будет.
– По телевизору в криминальных новостях…
– Я не смотрю этот жидовский ящик.
– Ваше право. Но там сказали, что второй - довольно известный журналист, пришел интервью взять у покойника.
– Журналист! Только этого не хватало! И он видел этого Ярополка?
– Мальчик сказал, что не только видел, но и побил изрядно.
– То есть сможет, ежели что, узнать. И, конечно, этот наш… кхэ… Ярополк все уже прекрасно уяснил и просчитал… Ох, грехи наши тяжкие! Журналист ведь мог видеть и то, что… кхэ… наш подопечный мальчик не вполне… кхэ… самостоятельный убийца.
– То-то и оно.
– Мальчика бы этого… ну… понимаете…
– Еще бы не понять. Но это - никак. Я не знаю частностей, Ярополк не посвятил. Но, как я понял, именно чтобы втянуть мальчика, и была вся игра. И мальчик теперь нужен живой, здоровый и даже невредимый.
Пауза.
– Кхэ… ну и дела.
Пауза.
– При таком раскладе рассчитывать на обещанные за акцию деньги, безусловно, не приходится. Пока остается вероятность того, что свидетель может доказать: виноват в убийстве не мальчик, а… кхэ… некто бывший с ним… И притом этот некто и есть представитель спонсора… Да! За такую работу не то что деньги выплачивать - руки отрывать надо!
– Непредвиденная случайность…
– Ну неужели нельзя было удостовериться в том, что второй тоже готов? И коли не готов, то… кхэ… как это принято? Контрольный… кхэ… выстрел?
– А кто бы этим стал там заниматься? Сам пацан? Он и так, собственно, подвиг совершил - огрел журналюгу по кумполу! И это после того, как его рукой застрелили человека, которого ему поручено было лишь попугать! Другой бы с мокрыми штанами сидел в углу, зажмурившись! Что же касается самого Ярополка… Не ведаю. Я тут не компетентен и не хотел бы обсуждать его действия. Возможно, он тоже растерялся. Возможно, он тоже не вполне привычен к таким ситуациям. Может, он совсем не привык по морде получать - а как получил, так ни о чем больше и думать не мог, кроме как унести ноги… Мы ничего о нем, собственно, не знаем.
– Кхэ… Вот что. По телевизору этому вашему говорили что-нибудь о том, какие показания дал журналист?
– Ничего. Кажется, он то ли все еще без сознания, то ли очухался, но память потерял…
– Вот и отлично. Хорошо бы в этом удостовериться как-то… И если информация подтвердится…
Пауза.
– То что?
– А вы сами догадаться не можете?
– Могу. Но предпочел бы и от вас услышать внятное слово. А то все - Тибет, Гималаи, Сварожичи… Славянская Лемурия… Про Лемурию-то гнать куда как проще.
– Не понимаю вашего… кхэ… юмора. Это, знаете ли, наука. Смеяться над нею все равно что… кхэ… оплевывать свои корни. А без корней - что мы? Борьба превращается в простую уличную поножовщину.
– Ну да. А стоит сказать: Тибет, как поножовщина сразу превращается в борьбу. Понял.
Пауза.
– Не хочу этим заниматься, не… кхэ… не хочу! Даже думать об этом не хочу! Кхэ! Это ваши проблемы!
Пауза.
–Журналиста надо уб… кхэ… убрать. Пока он в обмороке… кхэ… или с мыслями собирается…
Пауза.
– Приятно слышать. Собственно, я и сам так думаю. Но как на духу: мне хотелось, чтобы такое решение мы приняли вместе. Это, знаете, нас куда-то поволокло, куда не очень хочется. Совсем иная игра поперла. Но выхода, к сожалению, нет.
Пауза.
– Только не вздумайте нанимать кого-то со стороны! Это и рискованно, и дорого. А нам и так сейчас надо… кхэ… поджаться. Неизвестно, когда будет следующий… кхэ… транш… и будет ли. В конце концов, вы уже столько тренировали свою шпану, что пора им отрабатывать вложенные деньги!
– Это не шпана.
– Ну, героических бойцов русского сопротивления…
– Понятно. Ответ на Лемурию… Хорошо, один-один. И прекратим пикировку.
Пауза.
– Простите. Кхэ… Нервы…
– Что есть, то есть.
Пауза.
– Ну, с богом?
– А куда деваться?.. Это единственный шанс довести дело до конца и тем самым восстановить контакт с…
– С Ярополком. А там уж ему решать. Вернее, тому, кто за ним. Очень не хотелось бы лишиться их… кхэ… сочувствия.
Спасая друга
Вернувшись в столицу и едва-едва придя в себя после космодромного вояжа, Бабцев принялся искать Кармаданова.
Кармаданов исчез.
По домашнему телефону никто не отвечал. Ни он сам, ни Руфь, ни дочка. Квартира вымерла.
Буквально напрашивалось, что брать начали, как в тридцатых, - сразу семьями.
В ответ на звонки по мобильному можно было до полного удовлетворения слушать проникновенный, почти похотливый женский голос: “В настоящее время абонент недоступен. Вы можете оставить ему голосовое…”
Обзвонил друзей - друзья ничего не знали, не ведали. Набрался храбрости позвонить Кармаданову на работу - и выяснил ни много ни мало, что Семен Никитич здесь больше не служит.
Это где же он, интересно, теперь служит, если его сотовый недоступен? Лесоповал? Колыма?
Не может быть. Все же нельзя так быстро вернуть лагеря, нельзя, люди бы знали, хотя бы за рубежом, но знали бы, а от них узнали бы и тут… Нет, не может быть.
А почему, собственно? Бабцев и сам уже несколько лет всех старался убедить, что - может. Что - грядет. Что колесо судьбы вот-вот свершит свой оборот и все вернется в этой стране на круги своя, потому что без ГУЛАГа она не стоит, рассыпается и самые записные патриоты бегут куда глаза глядят, вдвое быстрей изменников…
Неужели действительно?
Мороз драл по коже.
А дома ничего не подозревали. Балбес вел себя как ни в чем не бывало, только пулять компьютером почему-то перестал - на самом деле готовился к экзаменам, что ли? Слегка удивленный этой трансформацией, краем сознания замеченной, в сущности, не слишком-то и важной, но все-таки странноватой, Бабцев даже спросил пасынка на третий, что ли, или четвертый вечер после возвращения: “Неужто всех монстров замочил?” - “Ага, - хладнокровно ответил Вовка. - Практически”. Ощущалась в Вовке какая-то перемена. Взрослеет… Или что? Ладно, пусть мать разбирается.
Вот в Катерине ничего не менялось. Элегантная, деловая, спокойная, холодновато-заботливая… Нормальная. Нормальней некуда. Но нелепо было бы заводить с нею разговор о своих ощущениях и опасениях. Она посмотрела бы с насмешкой: полно ерунду-то молоть, все хорошо, ты, главное, пиши, пиши, денег лишних не бывает. Особенно если и вправду грядут какие-то напасти. С будущим мы ничего поделать не можем, стало быть, единственное средство его как-то смикшировать - иметь к моменту его наступления денег побольше.
И ведь, в сущности, была бы права. Так и есть, в сущности…
От полного отчаяния он как-то вечером отправился просто к дому Семена. Понятно было, что ничем хорошим это не кончится - если по телефону не отвечают, если все говорят, что уехал, так и под дверью квартиры можно хоть ночевать, ничего не добьешься и не выяснишь. Но Бабцеву не моглось. Он уже почти не сомневался, что Кармаданова надо не просто искать - его надо спасать.
Моросил дождь. Весна сменила лучезарную милость на унылый, немощный гнев; неделю назад все сверкало, и молодые листья взрывались из почек праздничными зелеными фейерверками - а теперь мир поскучнел, обвис, отсырел, будто природа, в одночасье проскочив лето с опережением графика, как на какой-нибудь предсъездовской вахте памятных по детству брежневских времен, влетела сразу в осень.
Дворники справлялись легко, и печка вроде грела исправно, но все равно как-то зяблось; ну, а уж когда Бабцев припарковался на площадке перед домом, когда вылез наружу да пошел к парадной, по коже поползли мурашки, словно промозглая сырость мигом всосалась напрямую в кости. Бабцев стоял у двери и жал, жал, невольно передергиваясь от коловшей шею и затылок сырости, знакомую кнопку знакомого домофона, как и полгода, и год назад, не так уж редко они встречались со старым приятелем; но теперь ответа не было. Не было. И снова не было.