Страница 6 из 25
В парке, окружающем Серебряно-Виноградный пруд, вились сизоватые дымки кострищ, но никаких еретиков здесь не сжигали. Работники Черкизовского рынка и командированные граждане из гостиницы отдыхали после тяжёлого рабочего дня, поедая шашлычок в многочисленных открытых заведеньицах, оборудованных мангалами.
Сладкий запах цветущей сирени помноженный на соблазнительный аромат жарящегося мяса кого угодно способен свести с ума. И эту вечернюю идиллию не портило даже обилие вокруг лиц восточной национальности и грохочущая из каждого окрестного утюга самая заводная мелодия этого лета – «Чёрные глаза».
Мои девочки совсем подобрели, когда я угостил их порцией шашлыка, лаваша и пива, их глазки предательски заблестели. Окрестная мужская публика с интересом посматривала на моих спутниц, но, понимая, что у них уже есть один на двоих кавалер, подойти не решалась.
– Так, хорошего помаленьку, – сказал я, вытирая салфеткой жирные руки. – Завтра у нас ответственный день – начало выставки. Посему предлагаю немного прогуляться, и – баиньки.
– Олег Юрич, ну почему ты такой кайфолом? – Ольга откинулась в белое пластиковое кресло и закурила, в очередной раз сфокусировав на себе взгляды окрестных хачиков.
– Ольга Владимировна, облико морале! Ферштейн?
– Юрич, ты как хочешь, а мы ещё погуляем, – Маргарита всегда любила высказать своё мнение по праву старшинства. – Вечер-то какой прекрасный.
Если женщина чего-то хочет, мужчине сопротивляться бессмысленно.
– Хорошо, погуляйте, кошечки. Только аккуратно, без фанатизма. Встречаемся завтра в 8:30 в холле.
В гостинице мы жили в одном корпусе, но на разных этажах, так что контролировать коллег у меня не было ни малейшего желания. Разморённый шашлыком, я вернулся в номер, включил телек и вскоре уснул непробиваемым сном отработавшего смену шахтёра.
Утро было прекрасным, лимонный рассвет обещал жаркий денёк. Я умылся и отправился на завтрак в ресторан. Если бы не оплачиваемая предприятием командировка, я бы ни за что не заказал систему «шведский стол». Ну, не могу я с ранья кидать в топку столько угля. Мне достаточно порции кашки, омлета и чая с пирожным. А тут рестораторы пытаются накормить, как в последний раз в жизни. Это ни к чему.
То, что моих дамочек не было на завтраке, меня не насторожило: они могли поесть или раньше, или позже. Хотя когда уж позже. В половине девятого моих коллег в холле не было.
Через 5 минут я уже настойчиво постучал к ним в номер.
– Юрич, извини, я немного опаздываю, – дверь открыла Рита. – Проходи, сейчас поедем.
Я вошёл и, присев в кресло, хотел осведомиться, где же гражданка Сиразова. Ответ напрашивался сам собой, стоило мне повнимательнее оглядеть комнату. Под потолком роились надутые гелием шарики со словами «I love you». На тумбочке стояла початая бутылка шампанского, на одной из кроватей лежала открытая коробка шоколадных конфет.
Похоже, девочки вчера неплохо погуляли.
– Поехали, – Рита вышла из санузла, одетая в строгий и элегантный брючный костюм. – Ольга подъедет попозже.
– А где она сейчас? – задал я наивный детский вопрос, на который не получил ответа.
– Пошли, Олег, – заторопила меня Лагутина. – А то опоздаем.
Сиразова появилась на выставке действительно попозже – к концу рабочего дня. К этому времени мы с Ритой в третьем человеке, в принципе, уже и не нуждались. Весь мощный человеческий поток первого дня мероприятия мы одолели.
– Явилась, не запылилась, – мне даже ругать Ольгу было лень. – Ну, красотка, рассказывай, где была?
– Укрепляла взаимодействие с коллегами по выставке, – ответила Сиразова, не снимая тёмных очков.
– Ты полагаешь, этого достаточно, чтобы оправдать свой шестичасовой прогул? По всем канонам Трудового кодекса РФ, тебя можно было уволить ещё 4 часа назад!
Ольга сняла очки, красными от недосыпа глазами задумчиво посмотрела на пытающегося казаться строгим начальника. Девушка лихорадочно обдумывала, по какому пути пойти – кнута или пряника. Первый метод она применяла чаще, и самозащита в этом случае заключалась в выпячивании на передний план трёх малолетних детей – никто не уволит девушку с таким довеском, у нас же общество всеобщего гуманизма и социальной защищённости. Но в этом случае прогульщица включила «пряник»: с начальником лучше дружить, чем враждовать.
– Ну, ты чё? – Ольга, доверчиво заглядывая мне в глаза, попыталась обнять меня за плечо. – Ну, чёрт меня попутал. Влюбилась я. Представляешь?
Сиразовой неслыханно повезло: я был очень понимающий руководитель и быстро отходчивый.
Подробности love story замужней, многодетной женщины мне в общих чертах поведала Маргарита, пока мы ехали в метро. Ничего удивительного она мне не сказала. Девочки прошлым вечером нагулялись в парке, потом забежали на ночь глядя в гостиничный бар выпить чая с круассаном. Познакомились с двумя нефтяниками из Оренбурга и всё, как и водится в подобных случаях, пошло-поехало. Лагутина всегда демонстрировала в своём поведении приверженность крепким семейным узам и отношения дальше круассана развивать не стала. А Сиразова не устояла. Ох, уж этот дорожный промискуитет. Вот почему зачуханная бытом и работой семейная мышка, выехав за пределы родного города, готова пуститься во все тяжкие, наплевав на оставшихся дома мужа и детей. Хоть это и мерзко, но это жизнь. Вольный ветер всегда искушает на измену. И по большому счёту, нет никакой разницы, с кем закрутила женщина роман – с солидным нефтяником с Урала, или с похотливым грузчиком с Черкизона. Гадость всегда пахнет одинаково.
– Завтра в театр пойдём, – я вынул из кармана три билета на спектакль. – Шашлыков больше не будет, круассанов тоже, пора культурно просвещаться.
Девушки благодарно захлопали в ладоши. Я почему-то подумал, что лучше бы я купил билеты в цирк.
Давно я не был в театре. Иногда в храм Мельпомены стоит сходить даже ради атмосферы приподнятого настроения и ожидания радости. Когда я покупал билеты в уличной кассе, попросил у бабушки в будке что-нибудь недорогое, весёлое и с известными артистами. Радость в одном флаконе стоила в пределах тысячи рублей за билет, являлась комедией, а в главной роли был задействован Александр Калягин. Собственно, и театр, в который мы отправились с девушками-коллегами на спектакль под названием «Король Убю», Калягин и основал. Храм под загадочным названием «Et cetera» был построен совсем недавно и сверкал помпезно-королевской вычурностью.
С постановкой оказалось всё сложнее. Актёры играли прекрасно, но я никогда в жизни больше не пойду на комедию с приставкой «фарс» – не люблю я весь этот гротеск, и ничего в этом не понимаю. Рите было весело, Оля же всё первое отделение втихаря эсэмэсилась со своим нефтяником, а в антракте умолила меня отпустить её на свидание. Что я, феодал что ли, – конечно, иди на свои блядки. Я бы и сам ушёл, но ничего – подремлю во втором отделении в прекрасных бархатных креслах цвета нижнего белья нимфоманки. Интересно, у Сиразовой есть красные трусики? Надо будет на досуге поинтересоваться.
Выставку мы отработали на «пятёрку», показали себя с лучшей стороны, невзирая на недисциплинированность отдельных членов нашей концессии. Сформировали пакет перспективных договорённостей. Но, положа руку на сердце, хочу сказать: выставки на периферии проходят на порядок плодотворнее и интереснее. Когда мы выставлялись в Казани, Тюмени или Уфе, организовывался великолепный, хлебосольный фуршет, на который мы даже своих водителей умудрялись проводить. А Москва – город рациональный, ничего лишнего. На всю нашу джаз-банду был выделен один единственный билетик, да и тот адресовался исключительно генеральному директору. Елин, как и предсказывала Ольга, на выставку не приехал, вместо него на фуршет отправился главный инженер, нагрянувший в столицу на один день. Ну и ладно, что мы, тарталеток с оливье не ели, не нужны нам ваши московские благотворительные обеды.
Едва очухались от московской выставки, как нас поглотил новый «пожар». Не подумайте ничего печального, «пожаром» на нашем внутреннем сленге назывался внезапный рабочий аврал. Раз в три месяца такое непременно случалось, и это означало, что в ближайшие несколько дней нужно будет дневать и ночевать на работе. Иногда это была подготовка пакета каких-то важных документов, рекламных материалов, представительских видеороликов. Но чаще всего «пожар» подразумевал собой приезд некой важной персоны.