Страница 6 из 10
Однажды ночью Фикус не выдержал и заговорил со своим другом.
– Я бесконечно тебе благодарен за приют в тепле, орошение и свежую землю. Я тебя никогда не покину и не предам, мои листы усердно вырабатывают кислород. Но не жди от меня цветов, в неволе не источают радость. Я могу цвести только на родине, в огромном лесу, под тропическими ливнями и ветрами!
– Но другие иноземцы прекрасно цветут и на подоконнике, орхидея источает аромат, лимон дарит плод, цикламен – радость декабрьскими цветами! – возразил ему юноша.
– Я их не осуждаю, но в плену, под чужими небесами, даже если они обманывают тебя ярким солнцем, фикусы не цветут. Это – гордое дерево. Запомни: не все птицы поют в клетках, не все звери приручаются. И люди – тоже очень разные. Научись их всех понимать.
Поделись солнцем!
Окно – оконцу
Яркий лучик солнца
Отправит утренним приветом,
Совсем не обеднев, заметь, при этом!
Приняв привет,
И форточкою заарканив свет,
Друг отфутболит солнечного зайца,
И тот стремглав, вдруг за угол отправится!
Там створкой ближнего балкона
Как зайцу поддадут! – И со всего разгона
Влетит косой в квартиру супротив,
Ленивый сон ее пронзив!
И зеркалом старинным отражен,
Летит в открытое пространство снова он!
Играя солнечным лучом, как мячиком,
Во все концы швыряя блики, искры, зайчики,
Окошки озорные веселились,
Друг с другом солнышком и радостью делились!
Делись с другими, чем богат,
Счастливей будешь во сто крат!
Воробьиный приют
Этот куст, как шар – огромен,
Всем, казалось бы, открыт,
Но серой хищнице вороне
Не просунуть своих крыл!
Устрашающе колючий,
Густ, рукою не проткнешь,
А для мелюзги летучей
Коллективный дом хорош!
Не скворечник, не гнездовье,
И пронизан солнцем весь,
Щебечите на здоровье,
В безопасности вы здесь!
Круглый год звенит приют,
Воробьи резвятся тут!
Яблонька-бунтарь
Характер у новенькой был неукротимый, трудно было понять, то ли это издержки возраста, то ли такой ей и быть по жизни! Не успела Яблонька войти в этот сад саженцем, как тут же начала скандалить:
– За оградой деревья растут вольно! Цветов там не выпалывают, острой лопатой в опасной близости у ствола никто не размахивает, в ряд, как арестантов, не выстраивают!
– Но я хочу тебя подкормить, освободить от сорняков, – возражал ей Садовник.
– Мои новые побеги ты тоже для моего блага беспощадно отсекаешь? – ярилась юная особа.
– Но надо сформировать крону, сберечь твои силы для больших ветвей…
Наконец наступила самая главная весна, когда Яблонька бурно зацвела, стала в саду всех краше. Налетели шмели – и она пыталась от них отмахиваться, могут ведь всю красоту испортить, лепестки потревожить!
Когда при неожиданном заморозке Садовник запалил костер, чтобы сберечь будущий урожай, она вопила громче всех и отмахивалась от дыма так, что растеряла в этом протесте все лепестки!
Но завязей было много, и Садовник снова захлопотал. Он принес из орешника подпорки, и Яблонька опять взбунтовалась:
– С твоими костылями я похожа на старуху, не позорь меня перед лесом!
Шумела, пыталась столкнуть палочки, но Садовник свое дело знал. Чуть погодя он оборвал зеленцами чуть не половину урожая, понимая, что юное деревце большого груза не вынесет. Яблонька злилась, царапала тирана, плакала, но ничего поделать не могла.
Успокоилась она только осенью, когда отяжелевшие ветви с вызревающими крупными плодами весомо оперлись на подпорки и даже вдавили их глубже в землю. Некоторые яблоки Садовник снял пораньше, жалея юную питомицу, чтобы она не надорвалась. Яблонька уже не протестовала и не призывала сад к неповиновению против злодейского режима. Она становилась умнее.
Мудрость приходит со временем. Иногда для понимания происходящего надо прожить полный цикл, старые яблони это знали. Как знали и то, что свой опыт никому не передашь. Надо набраться ума самому.
… Когда Садовник подошел к Яблоньке с корзиной, она протянула ему самое крупное яблоко. Нечаянно стукнула старика по голове и покраснела от неловкости и смущения. А он взял раскрасневшееся яблочко и благодарно улыбнулся. Видимо, совсем не сердился.
Чем ты одаришь мир?
На сливе жемчугом нанизаны
Бутоны завтрашних цветов,
Скажи, какими ты сюрпризами
Мир поразить, мой друг, готов?
Волшебные слова лелеешь?
Шлифуешь новый инструмент?
Чем душу ближнего согреешь
В грядущий день или момент?
Волшебник милый, рада буду
Я даже крохотному чуду!
Фигура речи
Играют девочки в футбол,
Суровый тренер их гоняет:
"Открылся!.. Выбежал! Пошёл!..
Ну кто так бьёт?!. Всё, удаляю!"
В пространстве между двух ворот
И таймов жесткого диктата,
Он женских чар не признает,
Немедля сыщет виноватых!
Всех на скамейку запасных
Загнал бы он неумолимо,
Но подготовить до весны
Команду обещал… Вестимо,
С утра до ночи – крик кнутом
На тренировочной площадке,
"Упал? Разбился?.. Всё потом!
Вступай в игру и всё в порядке!"
Он презирает женский род, -
В футболе лишь пацан забьёт!
Детство Батона
Стол был накрыт: хлеб, сахар, творог, ароматное варенье. Аня уже положила ложку варенья на творожок, как вдруг вспомнила, что еще не поздоровалась со своей любимой лужайкой. Она стремглав вылетела из комнаты, опрокинув по пути стул. Батон моргнул глазками-изюминками и баском растроганно воскликнул:
– О, молодость, молодость, сколько сил и энергии у этого юного создания! Бывало и я – шумел, волновался, с голубыми васильками обнимался…
– Как это, как это так? – дробным стаккато простучал в сахарнице Рафинад.
– Да очень просто… Начиналась жизнь моя на широком поле, от материнского зернышка, – растроганно ударился в воспоминания Батон. – Проклюнулся росток, потянулся к солнцу колосок. Эх, братцы, нежился на солнышке, пил росу и дождик, с братцами колосьями ростом мерялся…
– А потом, что потом было?
– Потом – сами понимаете, как детство кончается, так трудности начинаются, – вздохнул Батон. – Стоило мне созреть, мужественно затвердеть, как под корень срезали, цепами били-молотили, на мельнице можно сказать в порошок стерли.
– Как в порошок!? – ахнул Творог
– Ну, в муку смололи. Тесто месили – дохнуть не давали, а потом и вовсе в печь сунули. Как выжил – до сих пор сам удивляюсь.
– Да еще какой гладкий стал, румяный, пышнотелый, – льстиво протянуло Варенье, вытягиваясь из вазочки. – Так бы и прильнуло к вашей сдобе!
– Да, если детство вспоминать, у всех, наверное, оно было сказочным, – откликнулся Творог.
– А вы хорошо свое детство помните? – кокетливо откинув пенку, поинтересовалось Варенье.
Творог вальяжно закинул пышные руки за голову, закинул ногу на ногу, еще выше вздымая белое пузо в миске.
– А то как же! Прекрасно помню, как мать-буренка по полю ходит, цветики клеверные языком шершавым слизывает, из речки свежую водицу прихлебывает. А в вымени у нее молоко белое копится. А уж как совсем тяжело ей станет – Буренка домой идет. Там хозяйка ей вымечко обмоет, подойник подставит и нежно пальчиками за сосок потянет.