18+

Я залпом допиваю виски. Пью очень редко. Но последние две недели бухаю чаще, чем заправский алкаш. Хорошо, что экзамены сдал заранее. Учёба закончилась. Теперь мы пишем дипломные проекты.

Я встаю и подхожу к бару. Надо налить ещё. Может, виски сможет заполнить зияющую дыру в груди.

Но нет. Это пространство сквозное. И я знаю, кто может его залатать. У неё волшебные руки. Нежные, ласковые.

Вспоминаю, как Маша стонала подо мной, когда я доводил её до оргазма в своей постели, и член снова встаёт.

Блядь. Это невыносимо.

Швыряю стакан об стену, и на этом месте растекается коричневое пятно. Мерзкое, грязное, с рваными краями. Под стать моему настроению.

Хватаю смартфон, вызываю такси и выхожу из дома.

Маша

Мне показалось, я слышала стук. Но выныривать из спасительного сна не хотелось. Стоит лишь распахнуть веки, и я вернусь в реальность.

Но уже поздно. Я проснулась. Лежу с закрытыми глазами и вижу, словно наяву, как Алекс прижимается к другой. Не такой, как я. Она хочет оказаться в его постели. И девушке будет этого вполне достаточно.

А я посмела захотеть большего. И жестоко поплатилась за это.

Голоса врываются в ещё замутнённое сном сознание, и я распахиваю веки, стараясь не шевелиться.

— Она спит, — тихо сообщает кому-то Тири. — Ты на время вообще смотрел?

По ту сторону двери слышится бормотание, но не могу разобрать, мужской голос или женский.

— Пошёл ты, Романов! — шипит Тири, и моё сердце пускается вскачь.

Он здесь? Алекс пришёл в мою комнату в общежитии? Сколько я спала? Который час?

— Уже ночь, Романов! Ты совсем больной! Ты думаешь, я позволю тебе сломать жизнь ещё одной моей подруге?

Тири зла. Я не слышу, что отвечает ей Алекс. Он говорит шёпотом, но вибрации его голоса отдаются в моём теле дрожью. Мурашки разбегаются от груди к кончикам пальцев, и я боюсь даже дышать.

— Уходи, Романов, — продолжает Тири. — Тебе здесь не рады.

Он сейчас уйдёт. Он сейчас уйдёт. Эти слова набатом стучат в голове, перекрывая все остальные более разумные мысли.

Алекс пришёл. Чего он хочет? Если он уйдёт, я никогда об этом не узнаю.

Подскакиваю на постели и говорю громко:

— Тири!

Соседка поворачивается ко мне, прикрывая дверь, чтобы я не смогла разглядеть, кто стоит в коридоре, но Алекс грубо толкает её и входит в комнату.

Перед глазами пелена. Или это слёзы, я не знаю. Он мгновенно занимает собой всё пространство нашей маленькой комнаты. Смотрит горящим взглядом прямо в растерзанную душу, кажется, читая мои мысли.

Романов не шевелится, и я замерла, сидя в кровати под одеялом.

Я не смогу подняться на ноги. Рухну обратно на постель. Под его взглядом я вообще ничего не могу. Даже дышать трудно.

Кажется, я даже чувствую тепло его тела. И его запах. Он пробирается в ноздри, наполняя лёгкие. И от ощущения тепла и дома, рождающегося с каждым вздохом, хочется рыдать.

— Оставь нас, пожалуйста, — просит Алекс Тири, продолжая смотреть мне в глаза.

— Мэри? — соседка обращается ко мне. Видимо, хочет знать моё мнение. Но я не в силах ответить. Я не в силах даже посмотреть на неё.

Тири тяжело вздыхает и выходит, сообщив:

— Я буду за дверью.

Щёлкает замок, и от этого звука я дёргаюсь, испугавшись.

Алекс делает шаг ко мне, но я инстинктивно отодвигаюсь назад.

Романов замирает.

— У тебя хорошая подруга. Она заботится о тебе. Правда, я не совсем понял, что она имела ввиду…

Господи. Ну о чём он говорит? Сказал бы уже быстрее то, что хочет. Не Тири ведь обсуждать пришёл?

Я должна сказать всё это вслух. Но не могу. Слова застревают где-то в районе груди, и если я открою рот, то оттуда выльются всхлипы и рыдания вместо связной речи.

Романов суёт руки в карманы брюк, осматривается, а потом снова глядит на меня. Я не понимаю этого взгляда. Вижу лишь огонь в его душе, который Алекс выплёскивает на меня. Что скрыто за этим пожаром? Боже, говори уже скорее, иначе я потеряю сознание!

И он говорит:

— Зачем ты приходила сегодня, Маша?

Я удивлённо хлопаю ресницами. Тяжело дышу, пытаясь справиться с эмоциями, и выдавливаю из себя, хрипя:

— Поговорить.

— Так давай поговорим, — Алекс развёл руками, и снова переступил с ноги на ногу.

Он волнуется? Почему Романов волнуется?

— Который час? — спросила, протерев сонные глаза ладонями.

— Двенадцать.

— Двенадцать… — эхом повторила. — Как ты прошёл в общежитие? Спал с комендантшей?

Алекс скривился, словно от пощёчины. Я не могу удержаться. Мне больно. А когда мне больно, я защищаюсь.

— У меня ни с кем не было секса с того дня, как я показал тебе библиотеку.

Я замерла. Может ли это быть правдой? Прошло два месяца. Мы с ним были вместе всего один раз. Один раз за два месяца. У Романова?

Видимо смятение отразилось на моём лице, потому что Алекс хмыкнул и поинтересовался:

— Думаешь, я озабоченный маньяк?

— Были такие мысли, если честно, — откровенно ответила.

— Ну, мне не за чем врать. Я никогда не лгу. Ненавижу обман.

Я поёрзала в кровати. Пора с этим заканчивать. С каждым вдохом мне всё труднее сдерживаться. Хочется вскочить на ноги и прижаться к Алексу, почувствовать его крепкие руки на своём теле. Но в то же время, я мечтаю избавиться от этих эмоций, разъедающих душу. И всё равно не жалею.

— Присядь, пожалуйста, — предложила, указав на стул.

Алекс кивнул и выполнил мою просьбу. Он смотрелся в нашей комнате неуместно. Словно на ровное льняное полотно поставили огромную чёрную бархатную заплатку с рваными краями. Сама по себе, эта ткань прекрасна. Смотрится дорого и богато, но хочется вырвать её с корнем и заменить на что-то попроще. Но я не хочу попроще. Я хочу Романова.

Плохо, Маша. Очень плохо.

Я откинула одеяло и села на кровати, опершись спиной о стену и по-турецки скрестив ноги.

Зимой в общежитии довольно прохладно, поэтому я ношу плюшевую пижаму цвета слоновой кости.

Алекс проследил взглядом за моими движениями, разглядел с головы до ног и слегка улыбнулся.

— Выглядит уютно.

Я смутилась.

— Так и есть. В ней тепло. И мягко. У нас тут не слишком жарко, и я…

Я резко замолчала, перехватив взгляд Алекса. Он смотрел как-то странно. Так, что мне снова стало неловко. Я решила, что пора с этим заканчивать. Набрала побольше воздуха в лёгкие и выпалила:

— Алекс, скажи мне правду, пожалуйста. Мне важно знать и услышать это от тебя. Я устала думать, переживать… — я замолчала. Перевела дыхание и сцепила руки в замок. — Почему ты ушёл тогда? Почему не вернулся ко мне? Я ждала и уснула, а ты так и не пришёл…

Голос сорвался, и я уставилась на свои руки, которые теперь нервно теребили пушистую ткань брюк.

Судя по звуку, Романов пошевелился, усаживаясь удобнее. Но я так и не смогла вновь посмотреть на него. Я ждала его ответа, словно приговора судьи. Я подготовилась заранее к любому исходу, но если он сейчас скажет, что это была игра, я, наверное, умру…

— Ты пришла ко мне из чувства благодарности, Маша.

Я резко подняла голову и удивлённо уставилась на Романова. А он продолжил:

— Ты узнала, что я просил за твоего отца, и пришла благодарить, поддавшись эмоциям. Я был уверен, что ты пожалеешь о произошедшем. Больше всего на свете я не хотел видеть в твоих глазах сожаление. Думал, тебе будет проще, если меня не окажется рядом. Надеялся, всё пойму по твоим глазам. Они у тебя очень выразительные… И, не найдя тебя утром в своём доме, решил, что именно это и произошло.

Алекс замолчал, а я хватала ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба.

Романов подался вперёд, уместив локти на колени, и заглянул мне в глаза.

— А теперь скажи мне правду, Маша. Ты жалеешь о том, что случилось?

— Конечно, нет! — совершенно искренне ответила. Таких мыслей в моей голове не было. Конечно, я пришла из чувства благодарности. Но позволила ему заняться со мной сексом не поэтому. — Я не пожалела, даже когда увидела тебя с этой блондинкой в обнимку…