Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 40 из 46



Свенссон, корабельщик: – Зюдвест; с моря, – пояснил рулевой. – В спину.

Стрелка: – Юго-западный; так. В спину, говоришь, капитан? – «Тоже хорошо!.. А потом? Только б не срубили главу», – произвелось на уме. С тем, вслушиваясь в сердца биение лазутчик вдругорь, мельком оглядел паруса, переместил чуточку рассеянный зор на левобережье Невы, различив одаль – в стороне, на Песках видимую в белую ночь с противоположного брега колоколенку Спаса хмыкнул и затем произнес: – Тут – в спину, а потом, на Руси будем получать по спине.

– Как? Как, как? Понял! – затруднившись на миг, с живостью откликнулся кормщик: – Или же чуть-чуть повернет. Думаю, что ветер не сменится. Ну да: по спине; можно выражаться и так – тонкость языка, да и всё. Как бы ни повеял потом, херре Неизвестный – вперед! Фрам! На, йа. С Бог в помощь, как у нас говорят ваши мореходы, пловцы.

«С Богом? А коли не поможет? – услыхал судовщик: – Скажем, наступило безветрие; да мало ли что может приключиться в пути. Незачем особо надеяться на помощь Творца, – молвя, усмехнулся толмач. – Мы не из таковских; вот, вот: правлю сам. Изверился и в Бога, и в черта. Начали по крупному счету! Ни страхи нипочем, ни труды; будущие, скеппаре; ну… Бог платит, коли сам заработаешь. По-моему так. Что это за жизнь? Трын-трава!.. Тьф-фу». – Кончив говорить, переводчик обернулся на крепость, за которой лежал канувший во тьму Нюенштад, напустил на лицо гордо-независимый вид и пренебрежительно сплюнул.

– А вот так-то нельзя, – Свенссон, отвлекаясь на миг, с выкриком: «На вахте! смотреть!» – Тут вам не кабак, господин некто неизвестный, – вещал, вглядываясь в ночь рулевой. – Помните, что мы на воде. Как вы говорите? Житье… дрын-дрова? Что за выражение? Брань? Что-то не слыхал до сих пор. Стыдно, пребывая в гостях так нехорошо выражаться! – молвил с укоризной, в сердцах: – «Литен фостерйорд» не притон для штадтских попрошаек, ворья. Собственно а кто вы такой, чтобы, находясь на борту даже и пускай по прямому произволению каких-то людей, по-видимому, власть предержащих столь высокомерно держаться?

Стрелка: – Переводчик… Живем. Платят понемногу.

– И всё? Только-то? – купец.

– До поры; хватит для начала, – русак: – Вскорости судьба переменится… коли возвращусь. Так-то. Для того и плыву. Есть определенная цель.

– Да? Вот как? А нельзя ли узнать в чем же то она состоит?

– Именно? Какая? – изрек, думая о списках толмач. – Крупная. – «Почто б ни сказать? Лучше бы не впрямь, инословно», – пронеслось на уме. – Цель… Цель, – ответовал, замявшись чуть-чуть, – грубо говоря, по-мужицки: выпростаться из-под дерьма.

– Оч-чень любопытно. Так, так; догадываюсь; можно постичь, – вскользь пробормотал капитан, ровно ничего не поняв. – О, вы не из тех молодцов, у кого ветер, так сказать – в голове.

– Правильнее было бы: хмель, – Стрелка, повернув разговор в сторону от скользких речей. – Риддера имею в виду… Этого. Который остался.

Шкипер: – Да и я… Повезло. Сядет на обратном пути. Олаф, разумеется выгадал. По-моему, так. Шельма, – хохотнул капитан, тешась разговором. – А что: ешь, бражничай до самого вечера, гуляй до утра. Выплатил ему, накануне сколько-то за месяц вперед. Как не подчиниться властям? Сгреб талеры с такой снисходительностью, будто ему подали на паперти шлант. Но, а что касается вас, херре Подставное Лицо, едущего вместо матроза, Риддера – сочтемся потом… позже. По прибытии в Сясь. Жалко ли чужого, риксдалеров. Как только придем, херре, под расписку – бери; так распорядилось начальство, – присовокупил рулевой.

«Ресх'елп, – догадался разведчик; – даве губернатор сказал – выдадут в московских рублях. Славно: путевые расходы!»

– Сколько же? – Матвей.

– Не считал… Два… много! Да ведь как понимать: две мухи на коровьем блину, сказывал однажды знакомый ладожанин, купец – мало, в щах – много. Каждый понимает по-своему значение цифр в случае, коли говорят… ваши о каких-то деньгах.



– Два та… два талера, по-твоему – деньги? много?! Сволочи! – взорвался толмач.

Выяснилось, кормщик везет спрятанные им до поры по указанию свыше, письменному два кошелька; полных, уточнил капитан.

– Правда? – услыхав сообщение сказал, поморгав, с видом простеца собеседник – даже, показалось на миг Свенссону, когда обернулся к слушателю рот приоткрыл.

«Ах-х шельма: притворился не знающим! Да кто он такой все-таки?» – подумал купец; с тем, взглядывая то на восток, то севернее правого берега подумавший выговорил: – Нечего врать. Тут вам не ряды за Невой, торжище. Зачем, не пойму строить из себя дурака? «Что же то, в конце-то концов дельное за этим стоит?» – произвелось на уме. Кормщик озадаченно хмыкнул, вглядываясь в темь, увидал: крепость отошла за корму, слева, на пути – огонёк.

– Судя по словам побывавшего на «Литен» таможенника, что досмотрел судно не заметив котла и сабельных полос, – проворчал шкипер, с полуоборотом назад, – поднятых в ночи на корабль не взвешенными, то есть бесплатно вы, так называемый Риддер далеко не простец. Лучше бы наверное вам, приятель, подставному лицу, как я подозреваю – лазутчику на время пути собственное имя – забыть.

– Вот как? Не хочу, старина. В плаваниях, даже и тут, не говоря о морских, в Ригу, или, там в Померанию полно неожиданностей – знаешь, бывал…

– Четырежды? Раз так, молодец; похвально, – прицепил собеседник. – Пускать из-под воды пузырьё – кончаться, да еще под чужим именем какого-то Риддера, пьянчуги матроза, думается мне, ни к чему; лишнее, покаместь; ага; помню о чистилище, скеппаре. А вдруг у того, пьяницы побольше грехов? Так я и в рай не попаду.

– Вы не попадете и так, из-за своего языка, гадкого, – откликнулся шкипер, бросив неприязненный взгляд на подставного матроза, и, не видя причин сдерживаться перед навязанным властями попутчиком сурово сказал:

– В рай не попадают непрошенно – нахалом; да, да; вроде бы и так говорят, в Ладоге, – припомнил купец. – Каждый, кто идет по воде должен быть готов ко всему. Ясно, что и нас, как любых плавателей, даже и днем подстерегают опасности – так надо ли их, с вашей болтовнёю плодить? а, так называемый Риддер? – Выговорив, Свенссон примолк. – Действуйте себе на здоровье, что б ни собирались творить, но не забывайте: успех может оказаться… Не всё – рвение к тому, что задумано, включая сюда целенаправленный труд. Тем более касается вас… лжепредприниматель, по найму. Ладога – понятное дело: бури, смертоносные камни; то же, приблизительно – реки… даже в маловодном ручье множество, незримых камней.

– Бури да каменья – не каждому. Авось пронесет; как-нибудь, – заметил русак. – Нынече повсюду опасно. «Разве? А, пожалуй. Всё так, – слышалось, вещал рулевой: – Риддер, господин путешественник, по правде сказать, общем-то не очень умен. Как бы, окажись приведённым к губернатору края, – проронил капитан, – вместо моего забияки, да еще и, к тому ж лентяя поступили бы вы? Что б выбрали: возможность роскошествовать, по выражению того кто остался в городе с шальными рейхсдалерами, или тюрьму?»

– Так же поступил бы, как твой… выгодно поскольку… матроз. Я уже и так поступил… Сам, по своему изволению. А как же еще? Думаешь под палкою выбрал?

Свенссон, отомщенный за дерзости незваного гостя, лжепредпринимателя, прыснул: выскулив останний глагол Стрелка покривился в лице, ойкнул, и, склоняясь вперед-вбок туловищем, словно от качки препотешно задергался, как червь на крючке.

– Так-то, господин экскурсант, – проговорил судовщик: – За всё необходимо платить. Хочется того, или нет – выкладывай. По-моему, так.

Высказался, в общем без хитри – нечто наподобие этого, у Нарвского тракта, вспомнил переводчик недавнее и сам говорил; в стычке с вислоусым крестьянином, по имени Парка. Там – правильно и тут – справедливо, даром, что весьма и весьма нелицеприятную речь кормщика не тянет сравнить с ложкою забелы для щей; или же, иначе: глаголы, сказанные только что Свенссоном – всего лишь одна муха на коровьем блине.