Страница 2 из 8
Обаятельную девушку не зря посадили в приёмную комиссию. Говорила напористо, уверенно. Умела красиво убеждать.
И Валера внёс веское слово:
– Поступай сюда, рядом будем учиться.
Толя колебался какую-то минуту.
Отец его, Иван Христианович Ройтер, был связистом в Родной Долине. Даже построил в своём саду новое здание узла связи. В пятидесятые годы деревня стала активно строиться. Каждое лето прирастала новыми домами. Хорошела деревня, а узел связи находился в допотопной мазанке довоенной постройки. Иван Ройтер решил: негоже учреждению, которое соединяет деревню со всем миром (приносит в дома новости и песни, музыку и театральные постановки) ютиться в неподобающем здании. После войны он заложил у своего дома и взлелеял большущий яблоневый сад. Росла в нём и другие культуры: малина, смородина, крыжовник, но главное – яблони. Весной сад накрывало кипящее белизной облако, на его крыльях сад вплывал в лето. Летний он был красив и под лучами утреннего солнца, играющего светом у подножия дерев, и в жаркий полдень тенистыми уголками, и на закате, когда вбирал в себя вечернюю тишину. Под деревьями стоял большой стол, вместительный как для сидящих за ним, так и для тарелок с яствами. Нередко собирал он вокруг себя весёлые компании гостей.
В один год хозяин сада решительно пожертвовал его частью под новый узел связи. Кинул клич односельчанам – строим. В деревне было принято возводить дома совместными усилиями. Целые улицы так поднимались. Летом в выходной день соберётся деревня на месте будущего дома, закипит работа. Кто-то стены из саманного кирпича кладет, другие брёвна на доски распускают. Пилорамы в деревне не было. Ставились высоченные козлы, на них зажималось бревно. Один мужик сверху на козлы становился, другой под ними, и давай двуручной пилой водить вверх-вниз… По этой схеме узел связи возводили всем миром. Иван Ройтер не только в хитростях радиосвязи разбирался, много что умел делать, а уж топор играл в его руках. Районное начальство идею нового узла связи поддержало, тем более Ройтер денег не просил, он сам вложился в строительство. Колхоз не отказывался помогать, но на ту пору хозяйство испытывало экономические трудности, Ройтер не стал ждать лучших финансовых времён, отдал свои накопления, жена учителем хорошо зарабатывала. Чем помогло районное начальство связи, разрешило использовать старые столбы на половую доску, стропила. Узел связи возвели в два этажа, с балконом, который поддерживали мощные листвяжные колонны.
«Ладно, буду связистом, как папа», – решил Толя и сдал документы очаровательной девушке.
– Спасибо ей! – говорит Толя. – Никогда не жалел, что окончил НЭИС.
Он поступил, а Валера завалил экзамен, рядом друзьям учиться не довелось.
Мест в общежитие на всех студентов не хватало. На первом курсе Толя Ройтер познавал радости жизни по квартирным углам. Сдавая вступительные экзамены, познакомился с Серёгой Фурмановым, приехавшим в Новосибирск с восточных окраин нашей Родины – Петропавловска-Камчатского. Ему подвернулся отличный вариант жилья в доме, расположенном в смешных шагах от института, будильник можно ставить за пять минут до начала лекции. Улицу перебежал и ты в аудитории, просыпайся и впитывай знания, внимая лектору. Никакой транспортной усталости от давки в автобусах и трамваях. Метро ещё не было в Новосибирске.
Апартаменты представляли двухкомнатную квартиру, комната площадью восемнадцать квадратных метров была отведена в распоряжение студентов. Хозяйка жилплощади – тётка Оля – пенсионерка, лет этак пятидесяти семи, полная деятельных сил. На лавочке перед подъездом с бабульками не сидела, работала сторожем в детском саду, а доброту своего сердца отдавала коту Тишке. Мужа пять лет назад похоронила, детей Бог не дал, зато имелся – Тишка. Был он красавцем. Шерсть пушистая, чёрно-бурого медвежьего цвета с отливом. На кончиках ушей кисточки, как у рыси, глаза умные и наглые. Характер имел вредный. Не сказать, что враждовал с Толей и Серёгой, но недолюбливал, они ограничивали его жизненное пространство, не пуская в свою комнату. Страшно не любил закрытые двери. По утрам рвался к студентам, не давая квартирантам спать.
Тётка Оля обожала любимца до невозможности. Сам за себя говорит факт: было дело, тётка Оля мышку коту поймала. Об этом интимном факте широко не распространялась, по большому секрету посвятила в него соседка по лестничной площадке тётя Лиза. Щедрая душа, она принимала участие в судьбе наших студентов, подкармливая их пирожками собственного приготовления. Пирожки пекла с картошкой, мясом или капустой, и обязательно приносила тарелку, из расчёта по три штуке на каждого, Серёге с Толей. Тёти Лизину стряпню ели они с большой охотой – не отказывались. Тётя Лиза поведала про то, как тётка Оля прочитала в книжке, что самое полезное для кошки питание – это мышка. В ней содержатся все необходимые микроэлементы для гармоничного развития Мурок, Васей и Кисок. То бишь, в природе всё рационально: если ты кошка, лови мышку.
Тётка Оля очень хотела, чтобы Тишка развивался в полной гармонии, и отправилась на мышиную охоту. В детском садике, который охраняла тётка Оля от посторонних посягательств, водились эти полезные для кошек грызуны. Мышеловку с пружиной и ударным механизмом охотник отмел в качестве орудия охоты, как дающую неживой трофей. Тётке Оле нужна была мышь в полном здравии, посему приспособила литровую банку в качестве ловушки. И поймала зверя. Принесла Тишке, с замиранием сердца выпустила перед носом любимца, мышь попыталась улизнуть под диван, но кот, который в жизни не видел подобного зверя, одним прыжком настиг его, мастерски придушил и бросил под ноги хозяйке. Не стал употреблять в пищу комплекс витаминов, микроэлементов и других ингредиентов, полезных для гармоничного развития кошачьего организма. Зря тётка Оля ночь сидела в засаде с настороженной на зверя банкой-ловушкой. Любил Тишка курицу, говяжий, домашнего приготовления фарш, из колбас ел одну докторскую. Была у Тишки губа не дура.
Время от времени тётка Оля поила Тишку валерьянкой. Эта картина заслуживала внимания. В каком бы углу квартиры Тишка не находился, летел на кухню в предвкушении кайфа, стоило тётке Оле открыть аптечку с заветной бутылочкой. Мог снести любого, кто оказывался на пути. На кухне ходил в нетерпении кругами вокруг хозяйки и орал. В переводе с кошачьего это значило: не томи душу – наливай! Тётка Оля отталкивая кота, боясь, как бы он не запрыгнул ей на грудь, наполняла запашистой жидкостью ложку. Затем склонялась к Тишке, тот, шуруя со страшной скоростью языком, в мгновение ока опустошал ложку. После чего с блаженной мордой уходил в комнату и разваливался на диване.
– Тётя Оля, у него нет алкогольной зависимости? – с серьёзным видом спрашивал Серёга! – Валерьянка на семьдесят процентов из спирта состоит!
– Тиша норму знает! – с гордостью за своего воспитанного кота отвечала тётка Оля.
С вселением к тётке Оле Серёги с Толей, открылась ещё одна страсть у кота – красная икра. Серёге раз в месяц с островной Камчатки приходила посылка с рыбными деликатесами. Мало того, Камчатка была рыбным Клондайком Советского Союза, Серёгины родители работали не последними людьми в рыбной отрасли края. Кета или горбуша, кижуч или чавыча, копчёная рыба, солёная. Деликатесы укладывались в фанерный ящик, предварительно упакованные на десять рядов, чтобы никаких рыбных запахов не проникало наружу. Но кот чуял желанное через фанеру, бумагу, кальку, ткань. Завидев посылку, начинал ходить винтом: требовательно мяукал, тёрся о Серёгу. Не так прельщали его чавыча или кета, хотя тоже употреблял, в посылке обязательно находилась укутанная в бумагу и толстый слой марли пол-литровая банка красной икры. Вот на что западал Тиша. Обожал пусть и не больше аптечной валерьянки, но и не намного меньше. Казалось бы, икра солёная, нет – трескал за милую душу.
Тётка Оля была счастлива, глядя, с каким аппетитом любимец пожирает икру.
– Вы сами-то ешьте, – угощал Серёга.
– Да мне чё, пусть Тиша кушает.