Король танца

Я замешкалась, потому что была вынуждена лгать, и от вранья мне стало дурно.

– Странно. Аннет мне ничего не передавала. Последнее время у неё много дел. Она стала забывчивой, – пробормотала я дрожащими губами и скривила их в улыбке. Я не умела обманывать. Для меня это всегда было чем-то постыдным. Никогда не могла подумать, что окажусь в подобной ситуации. «Я только всё порчу, – думала я. – До чего же противно уличить себя во лжи».

Джон наверняка заметил изменения в моём поведении с высоты своего опыта. Он был меня на одиннадцать лет старше, и это объясняло многое. О том, что я вру, можно было сразу догадаться по прерывистой речи, неуверенным жестам, заторможенной мимике. Все признаки обмана были на лицо. Сначала Джон смутился и замер в недоумении, а потом с минуту помолчав, прикинулся, что ничего не понимает, и сделал свой коронный взгляд. Он начал строить глазки и шутить, чтобы с помощью шуток разрядить неловкость. Мне думалось, что в глубине души он уяснил, что если я тогда смолчала, то, значит, так мне было нужно. Внимая моим тяжёлым вздохам и довольствуясь враньём, он не задавал вопросов и не просил меня объясняться. Наверное, потому что мы были мало знакомы, а он хотел большего и был предельно осторожен в выражениях, боялся нагрубить или, ещё чего хуже, обидеть.

– Можно я тебя поцелую? – вдруг спохватился он, и меня как громом сразило.

Не возражая, я подставила ему щеку, затаив дыхание. Сначала поцелуй его был дружески скромным. Мне и в голову не могло прийти, что он решится обхватить меня руками и поцеловать прям в губы. Это был мой первый страстный поцелуй с человеком меня старше. Он явно успел попробовать многое, и теперь козырял жизненным опытам в глазах неискушенной честной девушки, долгие годы берёгшей как зеницу ока своё целомудрие.

– Извини. Наверное, я слишком тороплюсь, но ты меня очаровала, и я мечтал об этом с первой встречи, – взволновался Джон, и голос его задрожал, как натянутая струна, которую нечаянно задели пальцем.

– Ты первый, кто меня поцеловал, – призналась я с улыбкой.

– И что же будем теперь делать? – трогательно спросил Джон. – Никогда и ни к кому я не испытывал таких глубоких чувств.

– Расслабься. Испуганный взгляд тебе не идёт. – Я вдруг осмелела. Поцелуй вселил в меня уверенность, и я прочувствовала превосходство. Воздух, запах и цвет неба задумали романтику. «Что это? – подумала я. – Судьбы подарок или странная случайность?» Вспомнив о желании обрести свою мечту, мне стало ясно, что появление Джона в моей жизни было неслучайным.

Про себя я ликовала и торжествующе приветствовала его в своём непростом, но интересном мире, которым непременно хотела с ним поделиться. Конечно, как и каждый человек, я была не без греха. Даже у такой, на первый взгляд, милой девушки имелись свои недостатки. Я ни раз о них упоминала, и Джон должен был быть в курсе, что я далеко не ангел, а только им кажусь. В нём я была уверенна и знала, что он умён и терпелив, и что во имя счастья и любви он обязательно поймёт и сгладит все мои шероховатости.

Джон нуждался в нежных заботливых руках и добром любящем сердце. Это было видно по его глазам. Потребность в чужой доброте выражалась в его сердечном взгляде, как будто он смотрит на тебя щенячьими глазами и просит себя приласкать. В нём смешались двойственные чувства: он был то чересчур сентиментальный, то смелый и сильный, но глаза его всегда просили об одном. Мне ли было не знать, что за его добрейшими глазами пряталась ранимая душа, которая нуждалась в близком человеке и нашла его во мне.

– Ты немного взволнована, – промолвил Джон.

– Я чувствую азарт, – промурлыкала я и потупилась. Щекотало внизу живота. «Моё первое влечение к мужчине», – подумала я и смутилась, а вдруг Джон учуял моё возбуждение.

– Я восхищаюсь тобой. То, как ты держишься, невзирая на юные годы, заслуживает уважения, – заговорил он и опять привлёк меня к себе.

– Не забывай, что мы на людях.

– Ну и что, – быстро подхватил Джон и рассмеялся.

– Иногда мне кажется, что ты со мной играешь.

– Возможно. Не буду отрицать. Я ведь по призванию актер, но хочу тебя заверить, что только искренние чувства движут мной.

– Не стоит забывать, что жизнь и сцена разные понятия, иначе можно заиграться, – проговорила я, опомнившись, что ни к чему лукавить. Он что-то объяснял, а я задумалась.

– Прости. Я отвлеклась. Что ты сказал?

– Не имеет значения.

Джон отряхнулся и выпрямил спину. Он провёл уважительным взглядом мимо проходивших людей, которые с ним сухо поздоровались.

– Говоришь, что актёр, а играешь неважно, – захихикала я.

– Да, – согласился он в шутку. – С трёхлетним стажем, а врать не научился.

Джон часто морщил лоб, а вокруг глаз, когда он улыбался, появлялись гусиные лапки. Каждая морщинка на его лице говорила, что в жизни он упрям и напорист.

– Кто они? – тихо спросила я.

– Деловые партнёры моего отца, – с пренебрежением ответил он.

– Деловые партнёры?

– Да. У него есть фабрика по производству мебели.

Он неохотно отвечал, и я прекратила расспросы.

– О чём ты думаешь, Джон?

– О любви, – откровенно признался он.

– А я вообще не думаю об этом, а если и думаю, то только к кошкам, – неоднозначно ответила я и взглянула на него с интересом, а что же он теперь на это скажет.

– Но почему к кошкам? – удивлённо спросил Джон.

– Они гуляют сами по себе. И даже если гадят, то никогда себя за это не винят.

Я усмехнулась. Ляпнув сдуру про котов (первое, что пришло мне в голову), я и представить себе не могла, что Джон подхватить эту глупость и начнёт ходить вокруг да около с серьёзным выражением лица – искать смысл, которого не было.

– Ты опять загнала меня в угол, – хмыкнул он и качнул головой.

К удивлению, он плохо разбирался в людях. Не заметить моего притворства – той самой игры, о которой мы недавно говорили, – было, ну по меньшей мере, странно. Возможно, потому что он меня совсем не знал, но даже если и так, то было трудно поверить, что мне в свои девятнадцать удалось легко разыграть мужчину, который до встречи со мной выглядел солидно и ни раз доказывал, что способен терпеливо выслушать и превосходно выразить свои идеи, даже несмотря на то, что был красноречив и в то же время сдержан. «Неужели я и впрямь вскружила ему голову, и он наивно верит каждому моему слову? – думала я, пока глаза мои бегали в поисках выхода, – Или, быть может, актриса из меня никудышная, и это он, кто обо всём догадался и теперь надо мной издевается?»

– Ты сказал, что я тебе нравлюсь, но почему? Я простая девушка из семьи среднего достатка. Дворянская кровь во мне не течёт. Что тебя так во мне привлекает?

– Гордость и сомнения, – выдал он и откашлялся, словно в горле запершило от излишней откровенности. – С тобой интересно.

Глупый получился разговор. Я поникла, испугавшись своей слабости. Нужно было суметь незаметно для всех утаить в себе чувство растерянности. В том и заключалась моя немочь – в неумении скрыть свою нерешительность, когда кто-то бил прямо в яблочко. Мне нужно было несколько минут, чтобы осмыслить все его слова и провести черту под теми строчками, в которых он назвал меня надменной.

– С тобой тоже интересно, Джон Уилсон, – процедила я сквозь стиснутые зубы, и это было всё, что я смогла из себя выдавить в тот вечер.

4

С человеком интересно, когда с ним узнаёшь что-то новое, а вдруг источник вдохновения исчезнет, тогда пропадёт интерес.

Ветерок гулял по скверу и гнал духоту, словно упрекал её в невыносимости. Мы с Джоном сидели в сени деревьев на скамье. Он много говорил о работе и о том, насколько был ей предан. Театр заменил ему и мать, и жену, и любовницу, а картинная галерея стала для него укромным местом. Как он сам признался, подальше от назойливых глаз – его личное пространство, чтобы не сойти с ума. Другой жизни он себе не представлял.