Страница 19 из 42
Она вышла из комнаты, плотно прикрыв за собой двери. Барышня осталась одна.
— Я знаю, в чем дело, — шепнул Фадлан на ухо Моравскому. — Будет энвольтование любви. А так как дело идет о возвращении любимого человека, то будет и энвольтование ненависти. Я предупрежден для того, чтобы помешать злому делу и наказать виновных, — мне нужно действовать.
Моравский удивленно взглянул на него.
— Я удалюсь на некоторое время и займусь ими, профессор. А вы оставайтесь и наблюдайте, это для вас любопытно. Мы скоро увидимся, через несколько минут. Но очень прошу вас, — не забудьте закрыть крышку зеркала, когда видение окончится.
Моравский молча кивнул головой.
— Не забудьте же закрыть аппарат, это очень существенно, — еще раз напомнил Фадлан и покинул Моравского.
Моравский продолжал наблюдать видение.
Теперь барышня сидела, опустив свою хорошенькую голову на руки; по лицу пробегала легкая судорога, кривившая ее губы. Она, должно быть, мучилась и нетерпением и страхом.
Маленькая дверца отворилась, в комнату вошел высокий человек, одетый в черную длинную хламиду. Лицо его скрывала небольшая бархатная полумаска. Его толстые чувственные губы и торчащие уши изобличали семитическое происхождение. Человек молча поклонился барышне и сел за стол напротив.
— Вы желаете вернуть себе любимого человека?
— Да.
— Принесли ли вы его изображение?
— Да.
— Принесли ли вы и другое, — о чем вам было передано?
— Да.
— Я приготовлю его изображение из воска и закляну его. Я приготовлю напиток, каплю которого вы прибавите к его питью. Имеете ли вы возможность и желание сделать это?
— Да.
— Он вас любил раньше?
— Нет… он был внимателен ко мне. Он любит другую, он — жених. Он меня не замечает, а раньше… Не знаю, любил ли, но ухаживал за мной.
— Я приготовлю ее изображение из воска и закляну ее. Я приготовлю пищу, которую вы передадите ей. Имеете ли вы возможность и желание сделать это?
— Да.
— Принесли ли вы ее изображение?
— Да.
— Подайте мне все, что вы принесли.
Барышня вынула из-за корсажа две маленькие фотографические карточки, потом порылась в своем ридикюле и, взяв оттуда небольшой пакетик, передала его вместе с карточками своему собеседнику. Он, в свою очередь, достал из стола изящную бонбоньерку с конфетами и, взяв принесенное девушкой, положил все вместе с бонбоньеркой на стол.
— Эти конфеты вы пошлете ей. Лучше понесите сами, чтобы они вернее попали по назначению. Снимите шляпу, бросьте боа и станьте у накрытого столика за моей спиной. Затем вы будете повторять за мной, про себя, те заклинания, которые я буду говорить.
Он взял из шкафа кубок с вином, две повязки, черную и розовую, поставил кубок вместе с черной повязкой на стол, а розовую надел на свою голову. Затем, взяв кусок воска, высоко поднял его над головой и произнес:
— Приди с твоего священного престола, о Адонаи, и да присоединится твоя великая сила к нашей воле!
— Венера, Амур и Астарот! Я вас заклинаю, всех трех служителей любви и всех ее наслаждений, известных нам и неизвестных! Я вас заклинаю Тем, Кто может все разрушить и все создать. Я вас заклинаю всеми именами Того, Кто ежедневно может вас уничтожить, — сделайте этот воск пригодным для моих целей! Возвеличьте его. Освятите его. Оживите его. О, Венера, Амур и Астарот! Преобразите его так, чтобы он получил необходимое достоинство, именем святейшего и всемогущего отца, Адонаи, чье царство бесконечно во веки веков!
Он тихо опустил воск на стол.
— И ты, великая звезда! Я заклинаю тебя, светлая, пламенеющая и влюбленная! Приветствую тебя, священную с востока, сиявшую подобием той, что явилась святому Леопарду, когда возносился он на небо. Я заклинаю тебя именем всемогущего Бога живого, чтобы ты шла, искрящаяся, за тем, кого я укажу, чтобы он был принужден исполнить мою волю. Слышишь ли ты меня, звезда? Воля моя та, чтобы страсть пламенеющая вселилась в его кости, плоть и кровь, и не мог бы жить он без рабы моей, здесь мне служащей и помогающей, для кого произношу я это великое заклинание!
Он, согрев воск, стал быстро-быстро лепить маленькую фигурку, беспрестанно взглядывая на карточку. Потом, когда фигурка была готова, он поставил ее на стол, простер над нею свою правую руку, а левую положил на голову девушки.
— О, ты, Ориан, царь Востока, чье царство безначально! О, Паион, царь Запада! О, Амаймон, великий царь, владыка берегов астрала! О, ты, Егин, царствующий в септантрионе! Я вас заклинаю с кротостью и покорностью и прошу и умоляю именем Того, кто сказал и исполнилось и создал все и святым именем Божиим… прошу и умоляю проникнуть и преобразить это слабое ваяние, чтобы исполнилось мое желание, именем святейшего и всемогущего Адонаи. И вы, друзья наслаждений и любовных утех! Я вас заклинаю, Сейль, Силь, Садид, слуги любви и начальники дружбы! Я вас заклинаю Тем, Кто вас создал, страшным Судным днем, Тем, Кто держит землю и пред Кем дрожит небо! Я вас заклинаю одушевить это изображение, этот знак, эту фигуру, да тот, кто увидит, тронет или возьмет ее — захочет эту девицу, мою рабу, служащую и помогающую мне, будет ласкать и обожать ее одну, презирая других, бросая всех, и его мысль и душа будет всегда с нею!
Он взял пакетик и всыпал содержимое его в бокал с вином.
— Жизнь, слушай! Смерть, говори! Ты, Хаспар, премудрый маг, принесший золото нашей Бедности, подай мне мудрость будущего, принеси мне драгоценный металл совета. И ты, Мельхиор, премудрый маг, гордый старец, принесший ладан Кротости, увлажь мою сухость, изгони мою низость, поддержи меня в падении. И ты, Балтазар, премудрый маг, ближайший ко мне, принесший мирру Чистоте! Ты любил до смерти царицу Савскую, — вдохни всемогущую страсть в мои чувства. А вы, в каких бы странах света как бы вы не назывались, я вас заклинаю, демоны любви! Я вас заклинаю, демоны, имеющие власть мучить сердца мужчин и женщин, я вас заклинаю Тем, Кто вас создал и может вас уничтожить, придите к этому питью и без замедления напитайте его настолько, чтобы оно имело силу принудить мужчину, которого захочет эта девица, моя раба, служащая и помогающая мне, к ее любви!
«Что же Фадлан? — подумал Моравский. — Что же он не действует? Кажется, пора, насколько я понимаю…»
Он с любопытством и вниманием продолжал наблюдать видение.
Теперь человек в маске быстро лепил из второго куска воска вторую статуэтку и пальцы его с лихорадочной поспешностью мяли и формовали мягкий воск.
Он поставил фигурку на стол. Моравский заметил, что его голову украшает уже не розовая, а черная повязка.
— Изгладь меня из книги жизни, о Сатана, впиши меня в книгу смерти! Я обещаю тебе жертвы, какие тебе нравятся. Я магически уничтожу каждый месяц, в твою двухнедельную службу, маленького ребенка и кровь его я принесу тебе в жертву. Я дам тебе черное, какое любишь, и истреблю белое, какое ты ненавидишь, о Сатана! И вы, Аратор, Лапидатор, Тентатор, Коместор, Деворатор, Седуктор, служители разрушения и ненависти, сеятели ссор и вражды, я заклинаю вас страшным заклятием: сохраните и умножьте это изображение недостойной девицы, ставшей против рабы моей, служащей и помогающей мне, для ненависти и несчастий ее. Да оденет эту девицу моя ненависть и проклятие, как одежда ночная и вседневная! Да войдет во внутренность ее, как жидкость, да вселится в кости ее, как бог!
Он сделал знак над бонбоньеркой.
— Где вы, сеятели ссоры и зла, Аратор, Лапидатор и Седуктор? Где вы, творцы разделения, дети ненависти, создатели тоски? Я вас заклинаю именем того, кто вас создал и сделал своими помощниками, чтобы та, кто съест это или дотронется как-нибудь до этого, была всегда во вражде и никогда не могла бы быть призванной к миру!
Вдруг одна свеча потухла и восковая фигурка стала таять и расплываться.
— Что это такое?.. Здесь кто-то есть, кто-то иной, кого я не звал, — вскричал человек в маске. — Скорей повторяйте за мной, громче, заклинание! — обратился он к барышне. Повторяйте же!