Страница 80 из 84
Тут она в первый раз вспомнила о послании, которое где-то на заброшенной теперь даче оставил ей Стас. Когда её выпишут отсюда, она выберется на заброшенный участок и постарается разыскать то письмо. Конечно, Горавски сказал бы, что это глупость, но ведь она тут совершила столько хороших и правильных вещей, что одна мелкая шалость ничего уже не изменит.
Какими мы будем, когда выберемся отсюда?
Луна вглядывалась в каждого из них по очереди и не находила ответов. Жирные мухи падали на освещённые половицы, бились в судорогах, были похожи на приходящие по ночам кошмары.
Неизвестный шевельнулся, Натка вздрогнула, оглядела его спокойное будто бы светящееся лицо, в испуганных глазах её застыли синие льдинки ночи.
- Твои веснушки осветят нам путь, - улыбнулся он, и не было понятно, снится ли это ей или на самом деле пришла пора идти за призрачным лунным светом, догонять лёгкие неземные блики, собирать звенящие скользкие монеты за пазуху.
Ничего нельзя было разглядеть, тьма сковывала их движения, наслаждалась серой волчьей властью перед рассветом. Где-то, наверное, за заброшенным корпусом больницы орал ребёнок.
- Пойдём, - сказал Колин, - я ждал тебя.
- Ты что тоже умер?
- Нет, не умер, но умру. А это одно и то же.
- Что это за стрельба? - Калитина вглядывалась в липкий туман, но видела только развалины, почерневшие, гнетущие, давно утратившие былое величие.
- Это Ретли, - отозвался мальчик и вдруг сам стал похож за неудачливого писателя, - он решил тряхнуть стариной, собирает всё внимание в свою корзину. Все остальные ничего из себя не представляют, на свете есть только Донован Ретли.
- Я хотела спросить... дядя Ми с тобой рядом? - говорить было трудно, тёмные хрипы, похожие на квакание, рвались из горла.
- Ты его не убила, - твёрдо проговорил Маккиавели, - он умер сам на следующий день. Не вини себя.
- Ты врёшь, - Лиза со злостью глядела на своего маленького друга, - я убила его. И тебя бы убила тоже, попроси Влад об этом.
- Здесь не надо скрывать свою доброту за наносным скороспелым злом, - светлая сутуловатая фигура Тремпа неожиданно показалась вдали, на его руках как раз и орал ребёнок, - ведь мы уже не в палате.
Часть вторая. На грани исхода
- Ты понесёшь суровое наказание, если подпишешь кому-нибудь пропуск вне очереди, - сказал Командарм. Не понимая, чего от меня хотят, я кивнул, снисходительно улыбнувшись. Да, я согласился пожить здесь несколько дней, чтобы лучше познакомиться с обитателями Палаты. Командарм был старостой, он каждый день интересовался у больных как у них дела, а потом отчитывался перед Горавски, смакуя каждую новость, которых обычно было мало.
В первый день на обед дали очень вкусное блюдо: кусочки мяса, выложенные в форме креста.
- У вас всегда так вкусно кормят пациентов?- не поверил я, вспоминая недавно прочитанные вырезки из газет, - Я читал, что даже в тюрьмах ситуация лучше.
- Если они и здесь не поверят, что светлый справедливый мир существует, то какими они выйдут отсюда? - доктор и не ждал от меня ответа, он сам его знал, - Они снова выйдут, и снова будут представлять угрозу цивилизованному миру. Потому кормить вас мы всегда будем хорошо, пальчики оближете. Дома вам жена никогда такого не приготовит.
Я только махнул рукой думая, удобно ли будет попросить добавки. Но пока я сидел, механически пережёвывая пищу, все разошлись, лишь угрюмые санитары у выхода из столовой казались мрачными колоннами, лениво и равнодушно взирающими на меня. Скатал салфетку в грязный шарик и поднялся, надеясь в следующий раз уже не упустить своего.
На второй час жизни баррикады навис пухлый, похоже умственно-отсталый дядька с листовками. Он с трудом шёл, растопырив ноги, на огромной голове цвела улыбка, выпученные глаза с изумлением взбирались на кучи старых парт, бросались в густое тепло картонных коробок. Он хотел было и Лизе дать листовку, да что-то его остановило, да так он и замер, опустив лысоватую голову.
- Ну, давай мне листовку! Всю, всю пачку давай! А теперь вали! Вали далеко, чтоб я тебя не видела здесь. Тоже мне революционер нашёлся!
Он погундел немного, пожевал губы, но не ушёл. Пришлось дать ему поручение - вернуться обратно, передать Ерохину, что у нас всё хорошо, а потом идти домой и оберечь своих кошек от дурного глаза полицейских.
- Нам каждый человек важен, - укоризненно протянула Шумира, провожая взглядом убогого. Она уже готова была приказать ему искать указующую стрелу, которой не было. Только если прочитать что на старой парте, да только замучаешься идти в направлении, указанном там.
- Здесь ведь не игра,- осторожно проговорила Лиза, - хватает нам и школоты сопливой. Здесь могут и убить.
Убить... Поначалу ей тоже казалось это хорошо продуманной игрой. Бабах, и ты визжишь от странного восторга, заползшего тебе под мышки. Ещё и ещё выстрелы, и восторг постепенно сбегает под ноги мурашками по коже. Ещё один однообразный щелчок и ты ощущаешь шоколадный мусс, растёкшийся по рубашке, удивляешься, где это можно было так запачкаться и упадаешь вниз, глубоко под парты, ещё успевая обвинить себя в усталости. Ничего, пять минут отдохнём и снова, начнёмся снова, но уже немеют чувственные со стёршейся помадой губы, а в подведённом глазу дрожит, не находя приюта, ледяная слезинка.
- Горавски мне показал фотографии... Там все девушки, о которых писали газеты, - выдавила из себя Лиза, - правда, мне казалось, что они были красивее...
- И что же, - нервно процедил он, - ты хочешь мне их загнать? Фото девочек здесь хорошо идут.