Страница 39 из 40
Небо - это всего лишь иллюзия...
-Он сейчас наверняка там только выше... Выше воздуха, - произнёс я, - не знаю, как там, но думаю куда лучше, чем здесь.
-Я теперь совсем одна, - проговорила Факши, но перестала плакать и с какой-то слабой надеждой посмотрела на меня. Скоро наступит зима...
-Ты не один, если у тебя над головой звёзды, - сказал Дима и вдруг как-то по особенному на меня посмотрел. А ещё у тебя есть я. Разве не так?
Мы, в который уже раз посмотрели друг на друга, и он робко коснулся своими губами моих губ. Я не знаю, как это вышло, я никогда не целовалась прежде и, наверное, у меня плохо получалось. С неба сыпал дождь, где-то рвались снаряды, но сейчас я не думала ни о чём. Пусть случится конец света, лишь бы это никогда не кончалось!
-А когда я умру, я буду видеть тебя? - открыл глаза Подорожник и увидел нас. Ему, наверное, действительно захотелось умереть, но он ничего не сказал, а лишь поднялся, вытер рукавом кровь с разбитого лица и побрёл прочь, не останавливаясь и не глядя на нас.
Ребята учатся быть взрослыми. Ценой испытаний, лишений и потерь. Я никогда не хотела причинить мальчугану боль. Но была уверена, что всё пройдёт.
Потом я узнал, что Подорожник дважды пытался покончить с собой, и оба раза его спасали, стаскивая с перил Ленинградского моста. Думаю, это была любовь на всю жизнь. Лена, моя вечная любовь, вышла замуж, она меня даже пригласила на свадьбу, вряд ли желая чем-то обидеть. Как-никак я оставался её другом, мы часто перезваниваемся и теперь, когда университет давным-давно остался позади, как побитая временем станция не знающего обратного пути поезда дальнего следования. Вытряхнувшись где-то на полустанке, мы попытались не потеряться в большой жизни, которая может напасть неожиданно, когда не ждёшь никакого удара. Впрочем, Лене вообще было сложно потеряться. Они вместе с Вадимом уехали в Москву, вероятно, тот, даже тысячу раз победив, по-прежнему считает меня соперником. А я его никем не считаю. Может быть, потому, что в сердце моём кроме Лены живёт ещё девочка с именем моего слонёнка...
...Я не знаю, что было со мной потом. Наверняка что-то было, коричнево-серое с фиолетовыми прожилками. Я ушёл навсегда, оставив в тёмном переходе несколько мокрых коробок да старое одеяло, о которое спешащие на свидание парни любили вытирать ноги.
-Ты почистил ботинки, Лёша? Какая ты прелесть!
...Я уходила из этого мира, не надеясь, что мир когда-нибудь вспомнит меня.
Я никогда её не забуду... Беззвучная, безголосая серость календаря в декабре покрывается снегом, чтобы потом всё начать сначала... Факши, где ты?... Коробка была уже наполнена газетами по самое "не могу", я старался не глядеть на них, потому что обещал ей, что статьи не будет, и не сдержал слова. Кто я после этого теперь? Думая об этом постоянно, я накануне забежал к Расчешиське, зная, что он меня выручит.
-Мне нужен бензин, - заявил я, проходя на кухню, - у твоего брата есть гараж, не так ли?
Расчешиська положил две ложки кофе в стакан с газированной водой, потом понял, что ничего толкового не получилось, и уставился на меня, будто я был в чём-то виноват.
-Я же говорил, что всё кончится огнём, - укоризненно произнёс парень, обвиняя меня в том, что я ему не поверил, - и не вздумай сейчас со мной спорить!
Ни с кем спорить я не собирался. По крайней мере сейчас. Мне нужен был бензин и поскорее.
-Я бы мог сам купить, - объяснил я, не желая лишних вопросов в свою сторону. - Просто дома нет ни канистры, ни чего другого подходящего. Да и я сейчас просто-напросто на мели.
-Ты уверен в том, что собираешься сделать, брат? - после некоторых раздумий сказал Расчешиська, - Ты хорошо подумал?
-Да, - твёрдо проговорил я, отвечая на эти и другие вопросы, которые парень так и не успел задать.
И - голос, будто бы сквозь пелену тумана.
-...немного позднее, правда, но сломалась машина, можете так Стендалю и сказать.
"Вряд ли он с этим смирится", - улыбнулся я, но вслух ничего не сказал. Нужно было спешить.
-Тираж больше чем обычно, - предупредили меня в типографии напоследок, - придётся ещё раз возвращаться.
-Ничего, я донесу, отмахнулся я, взял коробку и ни с кем не прощаясь, вышел. Вы не виноваты, друзья, что напечатали сегодня ложь на страницах газеты и даже Стендаль не при чём. Спрос только с меня, и я отвечу за то, что сделал. На улице сегодня было холодно, но на моё счастье дождь остался в далёком Вчера, и опавшие листья были почти что сухими.
...бесцветными, как календарь к декабрю...
...лишёнными даже возможности опустошения...
Я не стал подниматься в свой корпус, дотащил газеты до футбольного поля, остановился и огляделся по сторонам. Никого не было вокруг: игроки зевали на лекциях, а кто не зевал, тот просто-напросто спал, прикорнув на задней парте.
Как-никак вчера были матчи Лиги Чемпионов... Впрочем, я сейчас не думал о них. Поставив коробку на землю, я засыпал её сухими листьями, щедро полил получившуюся кучу бензином (спасибо Расчешиське) и чиркнул зажигалкой.
Мне холодно, а отопления в нашем доме так и не дали. Я так хочу согреться, но тёплая куртка по-прежнему лежит на верхней полке шкафа и ждёт первого снега. Обогреватель ждёт горячих батарей, он не хочет, чтобы о нём вспоминали. Каждый день, просыпаясь рано утром, я вспоминаю, что тапочки порвались несколько дней назад, а значит, ещё вечность - по ледяному и неизбежному. Но линолеум устал греться от моих холодных ног, а больше в мою квартиру никто не заходил, целый день стояла она пустой и холодной, глядя своими потускневшими оконцами-глазами на редко появляющееся солнце.
Холодно, ветру постоянно со мной не по пути, мне всё время приходится идти ему навстречу, сжимая кулаки, чтобы пальцы не мёрзли, ускоряясь, чтобы согреться, задыхаясь... от воздуха.