Страница 37 из 40
К четырём последние молекулы тепла растворились в воздухе, и я почувствовал, что замерзаю. Пожалел, что утром не нацепил ещё один свитер, тогда бы, наверное, можно было спастись от пронизывающего ветра, который появлялся неизвестно откуда, заставляя покориться, отступить, оставив Вадика в покое. Но я был упрям до чёртиков и замерзал, не желая сдаваться. Я был уверен, что дождусь его.
Горизонтам гореть и сгорать, чернея с приходом вечера и рассыпаясь на звёзды. Горизонты не понимают, что умирать - это серьёзно, а жить серьёзней вдесятеро.
И что кто-то может ненароком обжечься об остывший край горизонта.
Полка пятая. Выше воздуха.
Есть что-то выше, глубже, дальше,
Есть что-то безнадёжней, больше...
Порой с большим довеском фальши,
Чтоб нам потом сгореть от боли.
Дмитрий Долгов.
-А что это у тебя? - девочка заметила царапины на моей руке, - Тебе было больно, да?
-Нет, - улыбнулся я, - просто в нашем подъезде живёт кошка, царапучая, ужас! Никому не даёт пройти спокойно. А я вот куриную косточку хотел ей дать и получил.
-Правда? - не поверила Факши, - Это точно не из-за меня?
-Что ты! - рассмеялся я, - Всё в порядке. Держи обещанную открытку. "Девятый вал" Айвазовского. Репродукция. Думаю, тебе понравится.
-Как красиво! - обрадовалась Факши, - Я тебе тоже подарю открытку... когда смогу. А там есть что-нибудь на обороте?
-Проверь, - смущённо улыбнулся я, потому что никогда прежде не писал стихов.
-Как тебе удалось... так красиво? - удивилась девочка, в третий раз прочитав моё четверостишие, - Есть что-то выше... глубже... дальше...
-Не знаю, - честно ответил я, глядя на радостную Факши, - как-то само вышло.
-Пойдём гулять! - потянула меня девочка за рукав, - Мы с Человеком очень по тебе скучали. Обещал вчера прийти и не пришёл.
-Я не мог вчера, - Мне не хотелось вспоминать тот день, но он давил на меня сумраком неизбежности, ослеплял потухшим солнцем, - она перерезала себе вены, ну, ты знаешь, о ком я. Слава Богу, лезвие было тупым, и девочки вовремя подоспели, а то бы и я не смог жить... без неё. Ты же знаешь...
-Да, - сказала Факши, ободряюще улыбнувшись мне, - знаю.
-А ещё я пытался поговорить с тем типом, который посмел к ней прикоснуться, - продолжал я, - прождал его несколько миллиардов молекул, и всё впустую. Он так и не пришёл, а я, наверное, теперь никогда не смогу согреться.
-Сможешь, - уверенно проговорила девочка, - пойдём скорее! Сейчас дорога перекрыта, потому и появились недокрёстки. Теперь можно свободно гулять там, где раньше ходили машины.
Мы с девочкой и Человеком направились по уснувшей на время дороге. Днём здесь вовсю кипели ремонтные работы, хозяйничали самосвалы с песком. Я вспоминаю детство, когда с увлечением строил дома из песка. У меня хорошо выходило, на следующий день я обнаруживал в песочнице немного осыпавшийся, но целый дом.
Но что ни говори, он был всего лишь из песка, смешанного с тишиной.
-Мне нужно написать статью, - сказал я, когда мы дошли до Пушкинской библиотеки, - а я не хочу больше врать. И жить иллюзиями не хочу. Да, Стендаль говорит, что уволит меня, да, мне нужны деньги, но не полученные путём обмана.
-Дома на песке долго не простоят, печально улыбнулась Факши, указывая на недавно привезённую кучу песка. В ней веселились ребята, что-то сооружая, отдалённо смахивающее на дом Вадика. - Ты всегда должен быть честен. И с собой, и со всеми. И с друзьями, и с врагами, и с богатыми, и с нищими, и с дворцами, и с трущобами.
-Решено, - стиснул зубы я, - скажу Стендалю, что статьи не будет, и пусть он делает со мной, что хочет.
В понедельник новая, только что отпечатанная статья лежала перед Стендалем. Он смотрел на меня и улыбался. Никогда я не видел его таким счастливым.
-Знаешь, - проговорил он, даже я поверил в это. А что уж говорить о тупых студентах! Проглотят и не подавятся!
-Да, - сказал я, уставившись в пугающую раскалённым безразличием стену, - так оно и будет.
Будет ли? Бункер, в котором она укрылась, скоро занесёт обломками неба, и она не успеет выбраться, если я опоздаю.
С монитора на меня глядела будущая газета, которая скоро уже никому не будет нужна. В Ираке начались взрывы, но я верю, что в бункере можно спастись, больше мне не во что верить. Понимая, что нужно спешить, я исправил ошибки в последней статье и сказал Стендалю, что газета готова. Больше меня ничего не удерживало здесь, и я поднялся с места и сказал, что ухожу. Никто меня не остановил, лишь Дима, оторвавшись на мгновение от своей статьи, пожелал мне счастливого пути и чистого неба над головой.
Ты был отличным парнем, Долгов. Я всегда тебя буду помнить...
...Но если небо - это иллюзия, то иллюзия и Земля?
А кто тогда мы? Она наверняка знает ответ, но в Ираке начались взрывы, а я ещё был далеко.
-Ты что, хотел его убить? - рассмеялась Лена. Всё, как всегда: мы идём домой вместе. Сквозь нечернозёмные тучи всё же проклюнулось солнце, и я порой поглядывал на него, надеясь, что оно принесёт надежду.
-Почему хотел? - не понял я, - и сейчас хочу. Только он дома не появляется, видно Расчешиська мне неправильный адрес дал. Или что-то напутал, скорее всего.