Страница 21 из 24
Весьма отрывочные и неполные известия фульдских летописей об отношениях немцев к славянам при детях Святополка восполняются частью документом, происхождение которого обязано поднятию церковного вопроса в Моравии. В последний год жизни Святополка Викинг оставил Моравию, в которой он семь лет управлял церковными делами на правах паннонского архиепископа; он занял при Арнульфе должность придворного канцлера, а потом, в 898 г. при посредстве того же Арнульфа, получил пасовскую епископскую кафедру. Явление весьма странное в церковных летописях, что духовное лицо с архиепископской кафедры переходит на епископскую. Паннонская кафедра оставалась незамещенной с 893 г. Смуты в Моравии по смерти Святополка, сопровождавшиеся частыми походами баварцев, давали немцам надежду, что и церковная, и политическая независимость Моравии клонится уже к упадку, что скоро настанет время господства их в Моравии, как это было в 870 или 871 г. Когда в 901 г. заключали они мир с мораванами, в переговорах принимал участие назначенный вместо Викинга на пасовскую кафедру епископ Рихгар, – вероятно, тогда дело шло и о церковном положении Моравии, ее подчинении зальцбургскому архиепископу.
Понятно, как должно было обеспокоиться немецкое духовенство при неожиданном вмешательстве папы Иоанна IX в дела моравской церкви. Вероятно, по просьбе Моймира II папа отправил в Моравию архиепископа и двух епископов; они должны были устроить запутанные церковные дела в Моравии и образовать из нее церковную провинцию, в зависимости от папского престола. Как происходило это дело, мы не знаем; сохранилось только письмо баварского духовенства, вызванное папским распоряжением. Время составления этого замечательного послания относится к промежутку времени между 21 января и серединой июля 900 г. Оно составлено на собрании всего духовенства, потому что подписались под ним архиепископ и пять его суффраганов; это могло быть в Рисбахе, где, как показывает один документ, было в том году собрание дворянства и духовенства, возвращавшегося из похода на Моравию, предпринятого в союзе с чехами. Весьма любопытно сопоставить послание 900 г. со всем тем, что мы знаем об отношениях немцев к паннонской архиепископии и моравским славянам. Тут холодно и без стыда отрицаются общеизвестные факты; искажаются события и выступают наружу бесчестные отношения немцев к славянам. Вся история Святополка моравского и архиепископа Мефодия лишена в этом памятнике всякого значения для государственной жизни Моравии и представляется временем мятежа, анархии и языческого отступничества. Но послушаем самих немецких епископов[126]. «Пришли от вас, – пишут они папе, – три епископа: Иоанн-архиепископ и епископы Бенедикт и Даниил в землю славян, называемых мораванами; но земля эта со всеми ее обитателями подвластна королям нашим и народу нашему, и нам, как в церковном отношении, так и относительно дани: ибо мы обратили их и сделали из язычников христианами. Поэтому-то пасовский епископ, в епархии которого находится земля этого народа, с самого обращения их в христианство, когда хотел и когда требовали того обстоятельства, без всякого препятствия являлся туда, неоднократно созывал синоды из своего и тамошнего духовенства, и с полномочием исправлял все, что нужно было, и никто не сопротивлялся ему открыто. И наши маркграфы, пограничные той земле, делали там постоянно свои собрания, налагали наказания и собирали подать, и нигде не встречали сопротивления[127], но вот овладел диавол сердцами их (мораван), и они оставили христианство, уклонились от всякой правды, начали вызывать к борьбе и жестоко отбиваться, так что и епископам, и проповедникам заградили путь туда, и делали они по произволу своему, что хотели. Ныне же, что кажется нам грустным и невероятным к большему оскорблению еще хвастают, что стоили им эти епископы немало денег…»
Далее указывается на незаконность распоряжений посланных папой епископов в чужой епархии.
«Предшественник ваш при князе Святополке посвятил епископа Викинга. Но он не поручил ему той древней пасовской епископии, а послал к новообращенному народу, покоренному князем. Когда наши легаты вошли в близкие отношения с этими славянами, то они обвиняли нас и бесславили, клеветали, сколько могли, потому что некому было защищать нас… наговаривали, что мы и с ними не ладим; хотя это правда, но причина неудовольствий заключается не в нас, а в их испорченности. Когда начали они нерадеть к христианству, отказались платить государям королям нашим и их чиновникам определенную дань и взялись за оружие, тогда вспыхнул у них мятеж. И если позволительно обращать в рабство покоренных оружием, то, в силу военного права, волей-неволей они должны будут подчиниться нашему царству. Поэтому мы препоручаем вам быть осмотрительными и предпочитать другим мерам меры уравновешивающие, чтобы рабское племя не усиливалось на счет благородного. Императоры и короли, предки светлейшего государя нашего Людовика, произошли от христианского народа франков, моравские же славяне произошли от презренных язычников. Те могущественно охраняли римскую республику, эти грабили ее; те укрепляли христианское царство, эти ослабляли его; те весь мир наполнили славой, эти прячутся за стенами в селениях своих; сила тех поддерживала апостольский престол, от набегов этих страдало христианство».
Между разными дурными качествами славян выставляют:
«Они приняли к себе огромное множество угров, по обычаю их обстригли свои лжехристианские головы, и натравили их на нас, христиан, да и сами нападали: и одних уводили в плен, других убивали, иных томили в темницах жестоким голодом и жаждою, бесчисленное множество довели до разорения, и славных мужей, и честных жен осудили на рабство, церкви Божии сожгли и все здания истребили; так что во всей Паннонии, нашей огромной провинции, едва ли найдется одна церковь, что могут подтвердить епископы, посланные вами, если бы они захотели сказать правду, много путешествовавшие и видевшие всю разоренную землю. Когда же мы узнали, что угры вторглись в Италию, видит Бог, как искренно мы желали помириться со славянами, обещая им во имя Всемогущего забвение всех бед, нам нанесенных, и возвращение всего, что оказалось бы у нас принадлежавшее им; мы желали, чтобы они пощадили нас хоть на то только время, пока мы будем в походе в Ломбардию, чтобы защищать престол св. Петра и с Божиею помощию освобождать народ христианский…[128] Общая скорбь и великая печаль обдержит всех жителей Германии и Норика о том, что единство церкви нарушено… одно епископство разделилось на пять».
Неизвестно, какие последствия имел этот протест, отозвался ли на него папа или нет. Видно, что главная цель послания была доказать неотъемлемость прав зальцбургской церкви на Паннонию. Потому нет никакого намека на распоряжения Николая I и Иоанна VIII относительно славянской церкви, обходится молчанием и апостольская деятельность архиепископа Мефодия. Кафедра его более 10 лет оставалась незанятой, латинскому духовенству удалось уже ранее заподозрить в глазах пап Мефодия, так что вся его деятельность, с этой точки зрения, могла считаться неправильной и ничтожной. Труднее было обойти епископство Викинга, тут сделан замечательный изворот: Викинг совершенно выделен из занимающего их вопроса, он посвящен был вовсе не в область, принадлежавшую пасовской кафедре, но к новопросвещенному народу, только что укрощенному войной и обращенному из язычества в христианство; отсюда заключают, что он не был епископом-суффраганом и его область не стоит в связи с кафедрой пасовской и Моравией[129]. Не совсем в чистом свете рисуется здесь и римская курия; в двух местах послание дает право предполагать подкуп ее. Зная, что материальные выгоды руководили римской курией почти во всех столкновениях ее со славянами, что сбор дани со славян является весьма выдающимся фактом в самом послании немецкого духовенства, мы не имеем причин сомневаться именно в таком объяснении следующих мест. «Варварские набеги язычников не позволили ни самому мне представить вам, ни через других послать причитающиеся сборы. Но так как по милости Божией Италия освобождена, то при первой же возможности обещаюсь препроводить их к вам». В этом обстоятельстве нельзя не признать по крайней мере некоторого объяснения, что папа легко примирился с притязаниями зальцбургского духовенства на Моравию и Паннонию. Другое обстоятельство, наводящее на то же предположение, – это хвастовство мораван, что им немало-таки стоили эти епископы.
126
Так как послание это написано слишком в партиозном духе и представляет идеалы противоположной партии, то небезопасно пользоваться его данными для истории Моравии. Оно и должно рассматриваться как источник для истории Моравии только с весьма большим ограничением; проверкой его должны служить сухие заметки летописца.
127
Очевидно, все это чистая ложь: только в 870 и 871 гг. могли пасовские епископы иметь претензию на управление в Моравии; в последующее же время, когда Моравия добыла себе политическую и церковную независимость, этого не могло быть. Отцы совершенно опустили из виду договоры 874 и 884 гг., бесславные для немцев; о правах маркграфов в Моравии – тоже чистая выдумка; мы видели, что даже при Моймире II граф Восточной марки Исанрих держит себя довольно независимо от Арнульфа, заключает союз и ищет поддержки в Моравии, да и ранее графы Восточной марки чаще заключают союзы с Моравией, что остаются верными немецкому королю. Впрочем, мораване, живущие на границах немецких марок, судились во все время судом маркграфским, как показывает грамота Арнульфа от 898 г. на право суда над мораванами в жупе Крушвицы.
128
Сопоставьте следующие известия, чтобы определить, насколько есть тут правды: A
129
Между тем известно, что именно в Нитре, кафедральном городе Викинга, зальцбургский архиепископ Адальрам святил церковь (около 836 г.).