Страница 18 из 24
В марте 890 г. Арнульф и Святополк съехались для переговоров в Омунтесберг, в Паннонии. О чем тут шло дело, чего хотелось тому и другому, сказать трудно, за недостатком положительных известий. Но с этого времени начались между ними сомнительные неопределенные отношения, которые повели к войне, гибельной для немцев и славян[119].
Вероятно, требования с той и другой стороны были сложные, потому что попытки к переговорам безуспешно повторялись и в следующем, и в 892 г., после чего Арнульф уже начинает искать себе союзников. В 892 г., возвратившись из счастливого похода против норманнов, Арнульф двинулся к востоку, надеясь еще уладить дело со Святополком; но Святополк не явился к нему для переговоров. Раздраженный Арнульф составляет сильный союз против моравского князя. На юге был привлечен к союзу Брацлав, управлявший землей между Дравой и Савой; угры, искавшие мест жительства в дунайских равнинах, вошли в соглашение с Арнульфом и были употреблены им против мораван; на всех окраинах старался Арнульф удалить союзников Святополка: так, по его приказанию вюрцбургский епископ Арно врывается в Чехию, чтобы отвлечь ее от союза со Святополком; так, он лишил чинов Поппо, графа Сербской марки, опасаясь его измены. Не видно, чтобы Святополк выходил в открытое сражение против такого сильного врага: войско на время собрано было им в укрепленные места, страна оставлена неприятелю. Четыре недели немцы и угры опустошали Моравию и Паннонию; но при всем том Святополк и к концу года столь же страшен был для Арнульфа, как и в начале. Так, после похода 892 г. Арнульф отправляет посольство к болгарам, чтобы возобновить с ними тульнский договор и просить о запрещении ввоза соли из Болгарии в Моравию; при этом послы его должны были идти весьма дальней дорогой, через землю Брацлава, так как вся Паннония была закрыта для них. На благоприятный для Святополка исход войны указывает и то, что недовольные Арнульфом вельможи продолжали искать у него убежище: разумеем несчастную судьбу потомков Вильгельма и Энгильрады. Энгильскальк, похитивший незамужнюю дочь Арнульфа, возбудил его негодование; но потом, снискав милость короля, своими грубыми поступками так озлобил баварских дворян, что они решили ослепить его. Его брат Вильгельм, опасаясь за свою жизнь, вступил в сношения со Святополком, но, обвиненный в государственной измене, наказан смертью; граф Каринтийский Руотберт, искавший убежища у Святополка, был схвачен и убит в Моравии со всеми спутниками. Снова пытался Арнульф унизить врага моравского и снова, пограбивши страну, при отступлении должен был терпеть неожиданные нападения, засады и с трудом пробираться в Баварию. Война еще не кончилась и в 893 г.: по приглашению папы Формоза – поспешить на помощь – Арнульф не решился сам отправиться в Италию, но послал сына своего Святополка. Таким образом вопрос, за кем останется верх, кто должен первенствовать из этих двух умных и деятельных государей, был еще не решен, когда в 894 г. умер Святополк Моравский.
Мы удержимся произносить о нем какое-либо суждение; деятельность Святополка рисуется нам в известиях врагов его и очерчена весьма слабыми красками. Из его подданных никто не сохранил о нем ни одного слова; вообще, трудно предлагать объяснения и побуждения в событиях того отдаленного и совершенно забытого даже самими мораванами времени. «Нет недостатка известий об этих событиях, – говорит Шлоцер, – но они весьма спутаны, часто противоречащи и, что всего хуже, весьма пристрастны. Здесь борются немцы против славян, как римляне против карфагенян; только эти, счастливые победители, говорят и хвастают, и преувеличивают, из патриотизма передают ложь и стушевывают истину: другую же сторону мы лишены возможности выслушать». Ограничимся же передачей того, что говорили о Святополке старые летописатели: с одной стороны, фульдский летописец и Регино, с другой – Константин Порфирородный и Козьма Пражский.
Рыцари Каролингов. Со средневековой миниатюры
«В 894 г. несчастным образом кончил жизнь свою Святополк, князь моравский, сосуд вероломства, который хитростью и коварством возмущал покой соседних стран и жаждал человеческой крови; умирая, он завещал своим не мир, а вражду». Писатель, несколько далее живший от театра военных действий Святополка, современник его Регино, называет моравского князя «мужем необыкновенного ума и хитрости». Но каким значением пользовался Святополк на далеком пространстве, это показывает нам царственный летописец Константин; несколько раз упоминает он о Моравии, везде называя ее Великой Моравией и Великую Моравию связывая с именем Святополка. Вот его отзыв о Святополке: «Князь моравский Святополк был храбр и страшен для соседних народов; он имел трех сыновей и, готовясь к смерти, разделил страну на три части и каждому сыну дал отдельную часть. Старшего по возрасту назначил великим князем, остальных двух подчинив его власти. Они убеждал их хранить мир и согласие на этом примере: связав три прута, дал их переломить старшему сыну; когда этот не мог сломать связки, предложил второму и затем третьему. Потом дал каждому сыну по одному пруту из этой связки, и они легко переломили каждый свой прут. Указывая на этот пример, он так говорил детям: если вы останетесь в любви и согласии между собой, никогда враги ваши не одолеют вас и не пленят; если же, из честолюбия и несогласия, захотите каждый верховной власти, отказывая в повиновении старшему брату, сами будете ослаблять друг друга и соседи-враги совершенно уничтожат вас». У родственных славянских народов, входивших в состав его великой державы, осталось воспоминание о Святополке; хотя в народном предании личность князя приобрела уже оттенок мифический, но замечательно направление, в котором разрабатывалась сказка. Козьма говорит о Святополке: «В том же году, как крещен был Борживой (в 894 г., по Козьме), пропал, как передает молва, Святополк, царь моравский, и более не показывался»; далее Козьма, по своим соображениям, объясняет, что Святополк мучился сознанием несправедливости своей против Арнульфа, на которого «он несправедливо и неблагодарно поднял вооруженную руку, забыв, что Арнульф подчинил ему не только Чехию, но и другие страны от Чехии до реки Одры и по направлению к Угрии до реки Грона… в глухую, темную полночь, тайком сел он на коня и, выбравшись из лагеря, направился к одному местечку на горе Цобере, где несколько времени тому назад три пустынника построили на его иждивение церковь, в огромном непроходимом лесу. Доехав до этого места, заколол коня, меч воткнул в землю и, при наступлении дня, явился к пустынникам; они не узнали его, постригли, одели в монашеское платье, и он жил с ними, не открывая своего сана; только когда почувствовал приближение смерти, объявил, кто он». Титмар Мерзебургский сохранил воспоминание о протяжении Моравского государства далеко на запад и о зависимости от Святополка славян полабских до Магдебурга: «Мораване в царствование Святополка были нашими господами. Наши предки платили ему каждогодную дань; он имел епископов в своей стране, по имени Моравия». В самой Моравии сохранилось до сих пор в народе воспоминание о справедливости Святополка и близости его к народу. Регино, Видукинд, Козьма и Титмар дают ему царский титул.
Но важнейшим явлением царствования Святополка остается и останется не то, чего он достиг своими усилиями, не его объединенная из славянских народов держава, которая сразу после его смерти и начала разлагаться; но то дело, против которого он ратовал, дело, которое не им начато и которое он не переставал тормозить. Имя Святополка в истории славянской церкви приобретает совершенно другой оттенок, чем в славянской истории вообще. Здесь, в связи с Мефодием, Святополк много теряет своей обаятельности и величия. Тут мы видим его жалким орудием немецкой партии, недальновидным человеком, во всем доверившимся креатуре немецкого короля Викингу, который обманывает его до самого 893 г. В самом деле, пристрастие Святополка к иностранцам военного и духовного сословия весьма выдается, при всей скудости известий из того времени; ни архиепископ Мефодий, ни один из его учеников, по смерти его, не вошел в милость князя Святополка.
119
Переговоры в Омутенсберге вызваны были следующими обстоятельствами: во-первых, папа просил Святополка победить Арнульфа к походу в Италию; во-вторых, частые нападения норманнов заставляли Арнульфа искать союзников для войны с ними; в-третьих, в то время распространился слух о движении угров к Дунаю и нужно было позаботиться Святополку и Арнульфу о защите своих земель; в-четвертых, Регино свидетельствует, что тогда уступлена была моравскому князю Чехия. Неправдоподобие последнего известия бросается в глаза при рассмотрении событий 891 и 892 гг., когда Арнульф употреблял все усилия, чтобы примириться со Святополком, недовольным им. Об уступке Арнульфом Чехии в 890 г. может говорить только человек мало знакомый с тогдашними делами, каков и был Регино, подводивший факты под годы без всякой критики.