Страница 3 из 44
– Так мы едем? – осведомилась жена и взглянула на часы – через час ему было назначено время в спецателье. Вообще-то, это ателье обслуживает только членов Политбюро ЦК КПСС и их семьи. Но так как Павлу Беркуту и его напарнику по экипажу предстоит скоро участвовать в пресс-конференции, где будет много иностранных журналистов, то им тоже выдали спецталоны на пошив костюмов. Как Павлу сказали, там работают лучшие портные в стране. Но жена всё равно желала присутствовать на примерке готового костюма, и он этому даже рад. Всё-таки у неё отменный вкус, не то что у него. Он силён по части техники – разных железяк, чертежей. Вероника же отлично разбирается в искусстве, всё-таки дочь крупного писателя, руководителя писательской организации Москвы!
При выезде «Волги» со двора знакомый инспектор ГАИ приветливо отдал Беркуту честь и взмахом полосатого жезла остановил поток машин, давая возможность знаменитому космонавту выехать на прилегающую улицу. Павел благодарно посигналил гаишнику. Что ж, в целом день начинается хорошо, и не беда, что продолжает накрапывать дождь, это даже создаёт особое настроение, ведь в дождь хорошо размышлять, а подумать ему есть о чём, например, о предстоящем полёте… А, впрочем, об этом он сейчас думать не станет. Лучше любоваться уютными улочками. Он любит этот тихий район, здесь не бывает суеты, как на центральных проспектах и площадях города. Ему повезло поселиться именно здесь. Он даже совсем не против, чтобы состариться тут. А что? Будет сидеть во дворе на лавочке под клёнами с соседями по дому – такими же, как и он сам в будущем, пожилыми отставниками, – играть в шахматы, попутно слушая пересказы свежих глав из маршальско-генеральских мемуаров, которые почти все они тут пописывают на пенсии, чтобы на что-то убивать уйму образовавшегося под закат жизни свободного времени. Будет прогуливаться по ближайшему бульвару или скверу с Марсом, который к тому времени тоже станет совсем седым и дряхлым, как и он сам. Знакомые будут ещё более почтительно раскланиваться с ним, ведь к тому времени он станет совсем заслуженным и знаменитым…
– Нет, всё-таки пора нам, Павел, менять машину, – отвлекла его от сентиментальных грёз о будущем прагматичная жена. – После полёта тебе непременно предложат «Волгу» новой модели, так ты не отказывайся.
– Зачем? – рассеянно пожал он плечами. – У моей «ласточки» хороший «характер», а мотор – просто песня! – он надавил педаль акселератора. – Послушай, как звучит, – это же музыка!
Для Беркута его «ласточка» была больше чем машина. Это была страсть. Он ухаживал за ней, как за возлюбленной – регулярно полировал кузов, доставал лучшее масло и импортные запчасти, оснащал всякими приборами. Владение личным автомобилем – это та минимальная роскошь, которую он себе позволил. Хотя долго довольствовался самым необходимым. Костюмы для загранпоездок шил у портных Литфонда. Без очереди никогда не лез. Если не было срочных дел, мог оставить машину в гараже и спокойно отправиться на работу общественным транспортом. Даже став богатым и знаменитым не шиковал. Если можно было скорее доехать на метро за пятак, и не думал брать такси за трёшку – спокойно спускался в подземку. И не понимал пижонов, сорящих деньгами ради нелепых понтов. Зачем?
– Старая «Волга» уже не престижна, – сухо произнесла жена.
– Я молодым парнем мог только мечтать о такой машине. Знаешь, Вик, как мы смотрели на тех, кто мог позволить себе с шиком прокатиться на «лайбе» с оленем на капоте?! Для нас они были небожителями!
– Теперь ты сам стал таким небожителем, пора уж остепениться, – поучающее учительским тоном напомнила Вика, коротко взглянув на него своими сногсшибательными глазищами голливудской кинодивы.
«Отчасти она права», – вынужден был согласиться с женой Беркут. Растущая слава вносила свои коррективы в его жизнь и мирооощущение. Став узнаваемым, он вынужден был менять привычки. Менялся и круг общения. Появились новые знакомые, которые зазывали его в ЦДРИ и Домжур – традиционные места сбора столичной элитарной тусовки. Жена тоже ввела его в свой круг «непростых» людей. В этом мире невозможно было остаться собой прежним…
Минут десять супруги не проронили ни слова, каждый был погружён в собственные мысли. Вика первая нарушила образовавшуюся паузу – раздражённо попеняла мужу, уже не глядя на него:
– Всё твоё благодушие и бессребреничество! Пора тебе научиться жить! Почему я одна должна стараться за нас обоих? Я ведь для тебя на всё готова, а ты…
Он ничего не ответил. Знал к чему она ведёт. Уверена, что осчастливила, когда раздвинула перед ним свои красивые ноги, и теперь он обязан проявить рабскую покорность… Очень долго после свадьбы жена отдавалось ему лишь в одной позиции – лёжа на спине, и никаких «грязных» импровизаций в их супружеской постели не допускалось, ведь она порядочная, воспитанная женщина, а не какая-нибудь б. Лишь после того, как он слетал в космос и благодаря этому её жизнь сказочно преобразилась, Вика несколько смягчила позицию и изредка всё же стала баловать его «десертами» (соглашалась варьировать позы, иногда ласкать себя орально), но это случалось не часто и преподносилось, как вознаграждение за «особые заслуги», либо, как аванс в расчёте на то, что супруг оценит её доброту и вернёт должок чем-то важным для неё. И вот она снова ждёт, что он, словно их пёс Марс, высунув язык от радости и преданно заглядывая в глаза хозяйке, немедленно изъявит готовность выполнить её очередной каприз. Но ведь он не пёс!..
Только и пускаться в выяснения отношений Беркуту тоже не хотелось, всё равно ничего он ей не сможет объяснить. Такое игнорирование ещё больше задело Вику и разозлило:
– Ну, чего молчишь? – её глаза снежной королевы словно подёрнулись коркой льда. Они у неё итак редко излучали тепло, а теперь так просто замораживали.
– Думаю, – коротко ответил Беркут.
– О чём?
– Послушай, Вик, чего ты от меня хочешь?
– Чтобы ты поменьше был эгоистом и думал также и о моих желаниях! – она сердито надулась, отчего вдруг стала менее красивой и родной.
– Чем тебе так плоха наша машина, не пойму.
– Потому что ты мужчина! Вам лишь бы мотор тянул, остальное вас не слишком волнует. А мне тут давно не комфортно. В старой машине даже пахнет старой затхлой рухлядью. И сколько бы ты не просил своих нелепых приятелей привозить тебе из-за границы ароматизаторы с запахом новой синтетики, всё равно этот дух старья ничем не перебьёшь.
– Снова ты моих друзей приплела, я же не критикую твоих знакомых, – мягко упрекнул он жену. Впрочем, Павел по-прежнему старался избежать скандала, но Вика была обижена и в таком настроении могла только обвинять и высказывать претензии:
– Тебе и не удастся их критиковать, потому что меня окружают сплошь очень достойные люди. А ты, вместо того, чтобы общаться с теми, кто тебе ровня, продолжаешь якшаться с какими-то неудачниками, которые к тому же постоянно паразитируют на твоей славе и доброте. Ты готов давать в долг всем вокруг, и всегда стесняешься напоминать о возврате денег. Из-за этого мы который год ездим на этой развалюхе!
– Выходит, я одновременно бессребреник и махровый эгоист, – Беркут нервно дёрнул щекой и раздражённо посигналил водителю стоящего перед ним на перекрёстке «Москвича», прозевавшему переключение светофора на зелёный свет.
– Выходит так, – сердито огрызнулась она.
В таком же духе разговор продолжался всю оставшуюся дорогу, так что к концу поездки взаимная обида и отчуждение стёрли приятное послевкусие от утра любви. Теперь Павел уже жалел, что взял жену с собой. Припарковав машину у обочины, супруги словно чужие друг другу направились к дверям неприметного с виду здания с вывеской какой-то самой обычной контры слева от зашторенных входных дверей. Все эти «спецраспределители» дефицитных благ для партийной элиты всегда маскировались подобным образом, чтобы не раздражать население.
Пока молча шли, Павел заметил, что за ними как будто увязалась какая-то девица лет двадцати. Не обратить на неё внимания было трудно, уж очень она выделялась. «Что, пэтэушница, у которой на стене наверняка висит плакат с Аленом Делоном? – озадаченно украдкой оглянулся мужчина. – Жаждет запечатлеть на плёнку мою насупленную физиономию, чтобы пришпилить мои фотки на стену рядом с французской звездой? Если так, то зачем ей это, ведь мою рожу итак чересчур часто публикуют в прессе и в иллюстрированных журналах».