Страница 14 из 26
Представительная группа важных чинов кучно сгрудилась прямо на дамбе. Я ожидал поодаль, когда наступит момент проявить своё амплуа в отведённой мне роли куртизанки. До меня доносились обрывки отдельных фраз, произнесённых в запальчивости спора особенно резко. Если уж мэр Кессаев так ожесточённо рубит воздух, как саблей, своей пятернёй, значит, всё обстоит серьёзно.
– …ну зачем колоссальные средства вкладывать сюда в этот бесперспективный проект, – недоумевал один из столичных вояжёров, мощно набычив шею, словно греческий Геракл, намеревающийся вычистить Авгиевы конюшни. – Нужно просто закрепить новыми плитами размытые места.
– Как вы не понимаете, что такие затраты мэрия несёт каждый год, – горячился Мурат, выходя из себя от непробиваемости чиновника. – На израсходованную за многие годы на ремонт сумму давно можно было построить монолитное бетонное сооружение на века.
– В то время, когда в республиканском бюджете сплошные прорехи, откуда взять средства на вашу дамбу? Вы об этом подумали, господин Кессаев?
– Вы бы лучше задумались над тем, сколько жертв совсем недавно забрала здесь вода…
Перепалка ещё продолжалась, когда ко мне своей стремительной походкой подгребла Янина вместе с гражданином невыразительной наружности. Во всё время визита комиссии по гидротехническому объекту, этот представитель держался обособленно от всей группы, в споры не вступал, а больше изучающим взглядом дотошного педанта обшаривал дамбу, прикидывая что-то в уме.
– Познакомьтесь, пожалуйста. Это пресс-секретарь мэра Сергей Овсянников, – представила меня Янина. – Он в курсе событий, и в спокойной обстановке вам подробнее объяснит суть дела.
– Очень приятно. Я финансовый эксперт республиканского казначейства Оскар Казимирович Сосновский, – протянул мне лодочкой миниатюрную влажную ручку столичный фрукт.
– Ну, я вас покидаю. Извините, по горло загружена работой, – сбагрив на меня ответственного представителя, поспешила убраться правая рука мэра.
– Где мы с вами, Сергей, сможем обстоятельно обсудить дело? – словно ввинтив в меня буравчики, впился вопрошающим взором Оскар Казимирович.
– Пойдёмте к машине. Сейчас нас водитель отвезёт в одно тихое местечко, где никто не потревожит нашего уединения.
Через полчаса каскадёрской с замиранием сердца езды по горному серпантину, мы оказались в Белой Башне на открытой террасе ресторана «Снежный барс». Перед взором простирался живописный вид на чудные природные достопримечательности. Внушительные каменные исполины, вздымающиеся над городом, застывшими позами порождали в воображении образы эпических персонажей героических нартских сказаний. И над всем этим великолепием главенствующим объектом выделялся величественный памятник из белого камня. Башня надменно хранила секрет своего таинственного происхождения, впечатляя неприступностью и органичным единением с окружающим пейзажем.
Для порядка, соблюдая условности за столом, финансист положил на колени кожаный портфель, и извлёк наружу какие-то важные бумаги. Начал, ссылаясь на предписания должностных инструкций, нудно объяснять проблемы бюджета. При этом он часто апеллировал к исчисляемым миллионами суммам. Я мужественно тосковал, в ожидании заказанных яств. Наконец официант осчастливил щедрым подношением, и за столом обозначилось трепетное возбуждение, предшествующее принятию первой стопки.
– Ну, будем! – с повадкой матёрого халявщика, Казимирович выплеснул в глотку пятизвёздочное содержимое своей порции.
Почин был сделан, клиент увяз в расставленной на него западне, как муха в липкой ленте, коварно вывешенной в проёме растворённого окна. Нутром я почуял, что всё будет на мази! Скоро мой собутыльник изрядно раскраснелся и, азартно потирая руки, приятельски хлопал меня по плечу. Напрочь позабыв о предмете его визита, мы громко травили анекдоты армянского радио и комичные истории из собственной практики. По-свойски обращаясь к нему, я приготовил очередной перл:
– Оскар, ты помнишь студенческие годы?
– О, да! – блестя замасленными глазками, воодушевился компаньон. – Я учился на финансово-экономическом…
Бестактно перебивая его, я продолжал:
– У нас на филологическом ходило меткое выражение: размер жопы, в которой оказываешься во время сессии на экзамене, прямо пропорционален размеру члена, который клал на учёбу в течение семестра.
Он оценил мой юмор! Справившись, наконец, с приступом хохота, мой весёлый партнёр отметил характерную особенность в себе:
– Когда я ем – я глух и нем! Когда я пью – я пообщительнее…
– А ты заклей себе рот скотчем, – советую я, издевательски отправляя в рот внушительный кус румяной и сочной бараньей грудинки.
Лукаво подморгнув мне, Оскар подхватывает иронию и в свою очередь выдаёт:
– Тут ведь оказываешься перед дилеммой. В России есть на выбор два вида скотчей: те, которые не приклеиваются, и те, которые не отдираются!
Я глубокомысленно поддержал его скепсис:
– Относительно нашего разлюбезного Отечества возможны лишь два варианта развития событий: наихудший и маловероятный.
– Обнадёжил, Серёга! Сведения из каких источников черпаешь?
– Из собственных наблюдений выводы делаю. Вон, зарплата в последнее время стала больше напоминать сдачу.
– Да-а! – напуская серьёзный вид, протянул разомлевший казначей. – Тут и вспомнишь невольно беднягу Винни Пуха, когда из-за пчёл тот свалился задом прямо на ежа.
– И что было дальше?
– Так он не постеснялся и сказал всё слово полностью…
До полуночи мы проржали, как насытившиеся овсом гусарские лошади в тёплой уютной конюшне. Батарея опустошённых бутылок и гора загаженных объедками тарелок, будто бранное поле, остались после нашего пребывания. Распрощались мы братьями. Водитель отвёз клиента на автовокзал к ночному рейсу. Я же на вызванном официантом такси добрался домой. Совершенно не помню, как оказался в постели.
Очнулся с головной болью и чувством выполненного долга в душе, когда уже было далеко за полдень. Превозмогая себя, добрёл до холодильника. Там нащупал холодное пиво и, как истерзанный жаждой путник в Сахаре, жадно приложился к спасительной влаге. Едва отошёл от мертвецкого состояния, как зазвонил телефон. Естественно, это была Янина:
– Ну, как, алкоголик? Живой? Четвёртый раз уже тебе звоню.
– До твоего звонка был уверен, что пребываю в аду.
– Сильно тебе плохо? Лечись. Только последнее слово молви: как прошло мероприятие?
– Лучше не бывает. Мы с Казимировичем на крови побратались. Готовьтесь принимать дары падишаха.
– Молодчина, Овёс! Ты оправдал возложенные надежды. Родина этого не забудет, – рассыпалась в благодарностях интриганка. – Можешь спать дальше. Больше тебя не побеспокою.
– Ну вас всех к чёрту! – послал я коллегу. – Спаиваете меня, изверги…
Бросив трубку, ощутил, как сдавливавший голову терновый венец стал обретать очертания нимба от признания удачно мною провёрнутого дельца. Главное, будут теперь деньги на сооружение дамбы. Столько с ней претерпели мороки! Как тут не возрадоваться? Ведь беда, что случилась три года назад, разделила общество на два непримиримых лагеря. Эта беда, в своё время, и сыграла решающую роль при восхождении Мурата на Пантеон городской власти. Грешно в подобном тоне рассуждать о трагедии, но только чрезвычайные ситуации, порой, могут всколыхнуть консервативное мышление обывателя, чтобы дошло до него, что гражданской активностью можно добиться исполнения воли масс. Конституционное право граждан – изъявлять свою волю во время выборов лидера. Слушая пропагандистские призывы всяких политтехнологов, не стоит поддаваться их обольщениям. Всегда судить надо исключительно только по деловым качествам кандидата. Если за его спиной нет реальных дел, то не стоит заблуждаться в отношении такого лица.
Когда Мурат трудился в отделе градостроительства, по роду своей деятельности ему приходилось выезжать на места производства строительных работ. Ездил он и в станицу Междуреченскую для предварительной корректировки работ на местности и в ходе самого возведения там защитной дамбы. Произведя на месте свои расчёты, изучив силы противодействия сооружения стихии, он составил квалифицированное заключение, и ознакомил с результатами своих умозаключений тогдашнего мэра Хестанова. Тот немедленно вызвал не в меру прыткого подчинённого на ковёр и сделал резкое внушение: