Хедлайнеры

И работа закипела. В студии трудились четыре человека: сам Нельсон (продюсирование, клавиши, сэмплеры, секвенсоры, программирование, кольца, гитары), миксинг-инженер Джон Спенс, Бутусов и Кормильцев. Илья отвечал за общий моральный дух, идеологические нюансы и волю к победе.

“Мы с Бутусовым решили, что последнее слово в студии будет за Билом, – вспоминает Кормильцев. – Поэтому все расхождения во взглядах происходили исключительно между мной и Славой. Когда я увидел, в какую сторону клонит Нельсон, то запаниковал. Мне показалось, что это не „actually“. Мол, это не Black Grape и не Pulp – все-таки Нельсон человек другого поколения. Но в какой-то момент я успокоился и решил: „Может, Слава всю жизнь мечтал исполнять именно такую музыку“”.

В свою очередь Бутусов, придя на запись первых треков, начал нервничать, как невеста перед свадьбой. Затем, увидев, насколько уверенно Нельсон рулит “пейзажем звука”, Слава успокоился – вслед за Кормильцевым. “Если бы Бил умел петь по-русски, нам можно было вообще не приезжать”, – пошутил Илья, отдавая должное профессиональной выучке Нельсона.

Потянулись трудовые будни. Студийные смены проходили с 11 до 20 – без выходных и праздников. После работы наши герои заходили в паб, где вели оживленные беседы с местным населением. В частности, обсуждались метаморфозы капризной английской погоды, которая менялась по нескольку раз на дню – от мокрого снега с дождем до плюс пятнадцати. Затем Илья и Слава возвращались в коттедж, где вели умные беседы возле камина. Беседы сопровождались забиванием косяков, распитием виски и обсуждением новых песен.

Ближе к финалу случилась кульминация сессии – запись композиции “Нежный вампир”. Эта песня была написана Кормильцевым последней и заслуженно считалась одной из удач альбома. Чтобы усилить коммерческий эффект от “Вампира”, эту композицию решено было спеть дуэтом… с Гребенщиковым. Это выглядело реальным, поскольку лидер “Аквариума” в то время жил в Честере – в полутора часах езды от Йоркшира.

Идея была обречена на успех и хранилась в строжайшей тайне. Опыт исполнения Бутусовым и БГ песни “Я хочу быть с тобой” подсказывал Кормильцеву, что в таком варианте “Нежный вампир” должен превратиться в радийный суперхит. Также на него планировалось снять клип – с участием Бутусова и БГ.

Встреча лидера “Аквариума” на захолустном йоркширском полустанке напоминала, по словам Кормильцева, прибытие Ленина на Финляндский вокзал. Гребенщиков приехал из Честера, сверкая новыми зубами, и сразу принялся за работу, внеся в нее новую позитивную энергетику. В “Нежном вампире” Бутусов с БГ пели по куплету – в порядке живой очереди. Получилось эротически, таинственно и проникновенно. На этом эмоциональном всплеске запись альбома “Яблокитай” была завершена.

Я внимательно выслушал рассказ Кормильцева, а дома в наушниках прослушал весь альбом. Я понимал, что Бутусов и К° попытались записать модную танцевальную музыку – с высокохудожественными текстами и современным саундом. Разуверившись в отечественных студиях и музыкантах, генштаб группы отдался с потрохами в руки опытного англичанина, который довольно удачно сделал альбом для русского рынка. Это выглядело свежо: а)для “Наутилуса”, б) для России.

Бил Нельсон действительно не подвел. Тем не менее вопросов к Кормильцеву у меня было не меньше, чем комплиментов аранжировочным паутинам англичанина. Например, драматургия “Яблокитая”: почему “Апельсиновый день”, который, ясен пень, должен был открывать компакт-диск, стоял на последней позиции? А самая неудачная композиция стояла первой? Почему в “Яблокитай” не вошли песни “Матерь богов” и “Бедная птица”? Почему изменено первоначальное название “Китайское яблоко”? И, наконец, почему проект называется “Виртуальная группа „Наутилус Помпилиус“”? И как этот студийный вариант “Яблокитая” музыканты будут озвучивать “живьем” – все эти кольца, лупы, сэмплы?

“Никак не будут озвучивать, – жестко ответил Кормильцев. – Выпустим альбом, сыграем тур, издадим книгу, архивные записи и… все. Лавочка закрывается. Группы больше не будет”.

Подробности Кормильцев комментировать отказался. Я вышел на балкон – половить ртом загазованный московскими химикатами воздух. Хотелось позвонить друзьям и пожаловаться на не сильно логичную жизнь. Об истинных событиях этого решения я мог только догадываться. Мне почему-то казалось, что вся эта игра в рок-продюсера Илью устраивает. Значит, инициатива распада группы исходила не от него, а от Славы. Почему?

Ни для кого не было секретом, что Бутусов не любит ездить в затяжные туры и играть концерты. Кроме того, на него давило постоянное чувство ответственности – за коллектив, за “духовные послания поколению” и т .д. Плюс в последнее время он сильно увлекся мистикой – такой вот период в жизни у человека.

Но это были не больше чем предположения. Правды и истинной “сути вещей” я не знал тогда, не знаю и сейчас… Встретившись через год с Бутусовым и его женой, я узнал, что у Славы уже полностью готов сольный альбом. Но это было словно в другой жизни – в период Бурлакова и “Утекай звукозапись”.

…Помню, что последние дни “Наутилуса” были не слишком радостные. В клубе “Желтая подводная лодка” прошла скромная презентация “Яблокитая” – вместе с Бутусовым, Гребенщиковым и будущим режиссером фильмов “Брат” и “Брат-2” Алексеем Балабановым.

Вскоре Кормильцев подарил мне черную футболку с расписанием прощального тура июня 97 года и пригласил на последние концерты “Наутилуса” в “Россию”.

Я посетил эти торжественные похороны вместе с Лагутенко и Бурлаковым. Мы сидели на шикарных местах, только впечатления были не шикарные. Музыканты играли с большим рвением, но без вдохновения. Все очень старались, но это было, по вышеупомянутому выражению Бутусова, “усердие шахтеров, добывающих уголь в канализации”.

Когда я вышел из “России”, было ощущение, что у меня отобрали любимую игрушку. Заканчивалась одна эпоха, начиналась другая. Наша совместная с Кормильцевым и Леней Порохней книга “Введение в Наутилусоведение” фактически была никому не нужна. Она поступила в продажу ровно через две недели после последнего концерта уже не существующей группы.