Страница 35 из 50
За всеми этими титулами, честью и прочей мишурой он как-то позабыл, что его сюзерен давно уже Аватара аспекта Метамагии, и не ему, едва-едва взявшему троечку и так и застывшему на этом уровне, стоит открывать рот против такого мага. Говорит «сидеть» – нужно сидеть, а скажет бегать кругами и тявкать, как годовалый щенок – следует немедленно выполнить данный приказ. Да ещё и почитать за великое счастье, что тебе доверили подобную, несомненно, важную миссию.
Он же, привыкнув, что дела клана ректора не интересуют, как-то совсем забыл, что только граничащее с дружбой расположение герцога сделало его тем, кто он есть. Конечно, во многом это была заслуга его самого, ведь все эти годы он вертелся, как белка в колесе, но у него ничего не получилось бы, если бы Сафронов не замолвил бы слово перед Императором за двадцатипятилетнего мальчишку и не пробил бы тому дозволение основать свой род.
– Пр-ростите, Андрей Иванович, – промямлил барон, на негнущихся ногах добираясь до стула и опускаясь на него. – Закрутился как-то, вот берега и попутал!
– Да ты всегда чего-то «путал», Витя, – вновь своим обычным бархатным и хорошо поставленным голосом ответил ему ректор и улыбнулся. – Порода у тебя такая, да и мальчишка твой весь в отца пошёл. Ладно, о жизни мы поговорить как-нибудь в другой раз сможем, ты заезжай, а то как-то совсем старика забыл… Но давай о деле.
– Как скажете, Андрей Иванович. – Ромушева слегка отпустило, но голос ещё подрагивал.
– Витя, я тебя позвал сюда, и ты это знаешь, чтобы лично ещё раз попросить – отмени эту дуэль! Не гробь парня! Ты пойми, я сделать это своим решением просто-напросто не могу, а приказывать – не хочу, иначе бы не стал тебя беспокоить! Ты же обязан…
– Да ничего я никому не обязан! Что вы все за этого Есаула вписываетесь! – Кровь мгновенно ударила в голову Ромушева, оцепенение, вызванное звуками голоса ректора, слетело, снесённое напором праведной ярости. – Чем вам этот… как там его! Ефимов! Так чем вас всех этот Ефимов так подкупил, что вы на меня всем скопом насели…
– Погоди! – остановил его удивлённый ректор. – Кузьма? Не о нём речь, да и с какой стати мне за него переживать? Я про твоего сына говорю, голова твоя дубовая! Неужели тебе Олега не жалко!
– Олега? – тупо переспросил совсем сбитый с толку Ромушев, непонимающе уставившись на своего бывшего учителя. – Он-то тут при чём?
– Так-так-так! – ректор предупреждающе поднял обе руки, а затем, глубоко вздохнув, потёр виски кончиками пальцев и повторил: – Так! Витя, мальчик мой, тебе что, никто ничего не сказал? Даже Александр?
– О чём? – не понял Ромушев, а когда он чего-то не понимал, это его очень сильно злило. – Послушайте, Андрей Иванович. Олега очень хорошо учили. Да он этого есаулёнка Кузю одним мизинцем в бараний рог свернёт! Если бы тот не напал на него со спины…
– Витюша. То ли мнится мне, или ты правда веришь, что твой сопляк моего внучка заломает? – раздался из-за спины каркающий старческий голос, от знакомых звуков которого барона вновь пробил холодный пот. – Это ты зря-я. Успел я одним глазком глянуть, во что Варяг моего Кузьку перековал! Ему теперь даже мизинцем шевелить не надо, чтобы аннигилировать Олежку к чертям собачьим.
Помещение заполнил крякающий смех древнего старика, а Виктор Анатольевич, чувствуя себя погружённым в плотный кисель, медленно повернулся.
– П-п-п-п-приз… – попытался выдавить он из себя, однако губы отказывались слушаться.
– Витенька, я уже просил однажды так меня не называть, – ласково улыбаясь, от чего становилось ещё страшнее, прокаркал древний, но необычайно подтянутый дед в потёртом пиджачке, который вальяжно раскинулся в глубоком мягком кресле, установленном в «чайном» закутке ректорского кабинета. – А одному особо болтливому вьюноше следовало ещё тогда язык с корнем выдрать. Андрейка, ты глазки-то не отводи, не отводи… это я про тебя родимого баю!
– Простите, Мастер, – понуро опустил голову герцог Сафронов. – Я тогда совершил ошибку.
– Пустое, – отмахнулся старик. – Вы, молодые, только языками поменьше трепите, а то даже из этих стен порой растут симпатичные такие ушки. Так и хочется встать и оторвать. Ты поняла меня, девочка?
Из приёмной раздался приглушённый визг, и что-то громко бухнуло.
– Мастер, вы мне Ларису не прибили часом? – взволнованно спросил ректор. – Она…
– Да ничего с твоей секретуткой не станется, – фыркнул дед, – разумение имеем! Но будет в следующий раз головой думать: с кем твои разговоры стоит подслушивать и записывать, а с кем – нет. Конторская, небось?
– Конторская, – со вздохом кивнул Андрей Иванович и изобразил на лице извиняющееся выражение.
– То-то я смотрю, вся из себя такая сахарная, – заулыбался старик. – Прям как ты любишь!
– М-м-м…
– Не мычи!
– М-мастер… вы ли это? – всё ещё не веря своим глазам, выдавил из себя Ромушев.
– Я, я! Рот-то закрой, а то муха влетит!
– И этот Кузьма – ваш внук?
– А то ж, – с гордостью ответил старик.
– Но я же слышал, что…
– Слышал он! – дед сдвинул брови, и барон с герцогом дружно побледнели. – Болтаете вы, молодые, нынче много… При Кобе такого не было! Лавруша всех болтунов быстро учил рот на замке держать.
– Но… – Виктор Леонидович всё ещё никак не мог прийти в себя. – Внук… Господи… так он ваш внук, но вы Варяга упомянули! Он что же, ещё и его ученик?
– Его, его… чтоб его черти в аду жарили, – сплюнул Мастер и бросил извиняющийся взгляд на хозяина кабинета. – То святоши расстарались, чтоб малыш в нужные руки попал. Добились-таки своего, мракобесы проклятые!
– Но он же в хохлятской Зоне сгинул! – в сердцах воскликнул Ромушев, у которого от всего услышанного голова так и шла кругом.
– Больно много вы, молодые, знаете, как погляжу, – посетовал старик, – и как вас только Славка до сих пор терпит!
– С трудом, – ответил ему на риторический вопрос ректор, которому уже становилось стыдно за своего бывшего ученика. – Его Величество всех нас терпит с превеликим трудом!
– Так значит Варяг, действительно, всё ещё жив? – поджал губы барон.
– Помер, курилка, – прокаркал дед. – Чуть больше года назад прибрала его костлявая.
– Ну, Федосеев, – процедил Ромушев, старательно давя в себе подступающую ярость. – Ну, скотина! Ох, я тебе припомню…
– Витька, ты мне не балуй! – грозно одёрнул его дед. – И на Шурку обиду не держи, ты сам бы на его месте так же поступил! За кой ляд ему зять, что пустую голову дикой тигре в пасть суёт! Разумение иметь надобно, а не только гордыню!
– Поступил бы… – горько вздохнул Ромушев, признавая правоту Мастера. – Так ведь молодой ещё, вот вырастет…
– Без башки не вырастают! – фыркнул дед. – А всё вы – аристократы, под хвост дранные! Что за моду взяли молодняк изводить! Дуэли-шмаэли! Ладно бы просто морду друг другу набили, так нет – им до смерти подавай! Честь у них, понимаешь, в заднице свербит, крови им захотелось! А она не водичка. Уж сколько я Славке твердил, чтобы запретили детишек гробить, так нет, они ещё и девок своих к подобному приучают!
– Так что же мне делать-то?… – как-то жалобно спросил грозный барон, поглядывая то на ректора, то на Мастера. – Ведь правила же…
– Да что вы все ноете-то! – взъярился страшный дед, и Виктор Анатольевич остро пожалел, что не успел сходить в туалет, но ЧП, слава богу, не произошло. – Пулей к своему оболтусу, пока я ещё добрый, и сделай всё что угодно, только бы он послушал тебя и забрал свой чёртов вызов.
– А может…
– Витя, ты голову-то включай уже! – разозлился наконец Андрей Иванович, и его вассала словно бы ветром выдуло из рабочего кабинета начальника Пятого Императорского магического колледжа.
Последнее, что услышал Ромушев, остановившись в приёмной и дрожащими пальцами набирая на ПМК номер своего среднего сына, был голос Мастера. Тот в непринуждённой, свойственной ему манере спрашивал герцога Сафронова о какой-то интересной девице, которая вроде как была знакома с его внуком, да к тому же умудрилась раздолбать его старенькую «Победу». Ответа он не услышал, дверь с гулким стуком закрылась, а из девайса донёсся немного сонный голос его Олега.