Страница 5 из 8
Мехмед I во время своего недолгого правления (1413–1421) столкнулся с отголосками этих потрясений. Его победа при Чамурлу устранила его последнего брата и соперника, но не бедствия, которые терпела империя. Страна была обескровлена вторжением Тимура и гражданскими войнами междуцарствия. Мусульманские массы пребывали в состоянии мрачного отчаяния. Это придало радикальные, даже отчасти социалистические тенденции религиозным чувствам, которые, как уже говорилось, были по большей части неортодоксальными, проалидскими, а иногда и чисто шиитскими. Такая обстановка благоприятствовала проповеднику, который мог предложить некий новый путь к спасению. Процветавшие ордена дервишей со свойственными им несуннитскими культами теперь стали ядрами политико-сектантских движений, которые привлекали не только турок, но также немусульманское население – райя – идеологиями, привлекательными для христианских чувств. Мехмед I большую часть своего правления провел в действии, подавляя всплески общего недовольства. Авантюрист по имени Джунейд, захвативший власть и демонстрировавший независимость в Смирне во время проблемного междуцарствия, первым узнал, что новый султан, несмотря на молодость, вовсе не слабак. В 1414 году Мехмед нанес ему карающий удар и также наказал непокорного правителя Карамана. Значительно более серьезной была угроза со стороны движения, связанного с именем ученого шейха и бывшего судьи по военным делам (казаскера) Бедреддина ибн Кази Симавна (Симави). Отличившись в самом начале своей карьеры как богослов и правовед, он около 1400 года обратился к суфизму, стал дервишем и начал разрабатывать идеи, социалистические по своей природе. Он также предвидел союз исламской, христианской и иудейской вер. У него было много последователей. Более того, служа казаскером у Мусы, он был отправлен в Изник после победы Мехмеда и не испытывал добрых чувств к султану. Хронисты приписывают ему, отдельным социалистически настроенным крестьянским лидерам, среди которых достойны упоминания Бёрклюдже Мустафа и Торлак Ху Кемаль, а также правителю Синопа и воеводе Мирче Старому Валашскому ответственность за начало очень серьезного восстания 1416 года. Некоторые авторы утверждают, что оно было призвано свергнуть османскую династию. Это восстание определенно поставило Мехмеда в критическое положение, поскольку именно в это время его право на трон оспорил самозванец по имени Дюзме Мустафа, утверждавший, что он тот самый принц Мустафа, который пропал в битве при Анкаре. После того как правительственные войска, отправленные, чтобы подавить последователей Бедреддина, которые создавали проблемы в окрестностях Айдина, были разбиты в районе Кара-буруна (напротив Хиоса), где была база мятежников под командованием Бёрклюдже Мустафы, стала очевидной необходимость направить на этот фронт специальные крупные силы. В конце концов Бёрклюдже Мустафа и его сподвижники были схвачены и казнены. Сам Бедреддин был впоследствии схвачен в горном проходе через Балканы и 18 декабря 1416 года повешен в Сере, Македония. Его движение полностью не исчезло и еще полтора столетия действовало подпольно. Его участники присоединялись к сефевидам, проявлявшим политическую активность, или к орденам дервишей. Что касается Дюзме Мустафы, его карьере смутьяна был положен конец только при следующем султане. Мехмед I также столкнулся с Венецией, подданные которой на Эгейских островах отказались ему подчиниться. Ему пришлось отказаться от этих претензий, когда его морская эскадра 21 мая 1416 года была разбита у Галлиполи венецианским флотом, которым командовал будущий дож Лоредано. А Мехмед обеспечил свое признание султаном и верховным правителем большинства европейских и анатолийских данников. Поэтому его по праву считают человеком, восстановившим Османскую империю. Он умер молодым в 1421 году в своей столице Эдирне. Его правление сопровождалось постоянными войнами и с точки зрения культуры не было плодотворным. Однако Зеленая мечеть, построенная для него в Бурсе, заслуживает упоминания.
В лице сына и преемника Мехмеда Мурада II (правил в 1421–1451 годах) империя получила способного и решительного правителя, который к тому же уважал закон и обладал мирным характером. Для него война была неизбежным злом, а не составной частью жизни. Тем не менее он был обязан защитить свой трон от претензий Дюзме Мустафы, так же как и своего младшего брата, который имел последователей в Анатолии. Утверждают, что византийский император Мануил втайне поддерживал этих раскольников. Дюзме Мустафа вскоре потерпел поражение и был убит войсками Мурада II, и порядок в Малой Азии был восстановлен. Строптивый принц Синопа наконец покорился и был вынужден уступить Османской империи часть своей территории. К 1425 году появилась возможность освободить Смирну от авантюриста Джунейда, который в этом же году потерпел сокрушительное поражение и был казнен. Терпимые отношения, существовавшие между Византийской империей при Мануиле Палеологе и Османским султанатом, были нарушены сомнительной ролью византийцев в интригах лже-Мустафы. Мурад II решил, что должен получить компенсацию, и потребовал от византийцев уступки Салоник, которые оставались анклавом под их управлением. Чтобы не допустить этого, византийское и венецианское правительства поспешно заключили договор, по которому город в 1427 году был продан Венеции. Мурад осознавал, что его провели. Но он был еще недостаточно силен, чтобы прибегнуть к военной силе. Поэтому он неохотно согласился признать новый статус города в обмен на выплату дани. Тем не менее он намеревался при первой же возможности покорить Салоники. Довольно скоро начались стычки между новым усиленным османским флотом и венецианскими аванпостами на Эгейских островах. В начале 1430 года Мурад решил, что пришло время напасть на Салоники. И он не ошибся, поскольку в конце марта или начале апреля город был взят осадившими его османами. Но только разрушения и людские потери были так велики, что прошло еще много лет, прежде чем в него вернулось процветание.
Предвидя возможность конфликта империи с ее северными и западными соседями, в первую очередь с Венгрией, Мурад II продолжал накапливать военную мощь. Во время его правления существенно возвысились янычары, став элитой османских войск. Вопрос, когда именно корпус возник, является весьма туманным. Он оброс множеством легенд, и современные ученые на него пока еще не ответили. Даже если согласиться с тем, что Мурад II не был его основателем, все равно он был тем султаном, который превратил янычар в могучий инструмент войны, игравший большую роль в делах империи вплоть до кровавой ликвидации корпуса в 1826 году. Янычары были не турками, а сыновьями балканских христиан, отобранными у них, согласно призывной системе, считавшейся «дьявольски изобретательной». Юноши, отобранные по лучшим физическим и умственным данным специальной призывной комиссией, которая объезжала территории раз в два года, увозились из дому, обучались исламским традициям и военному делу, подчиняясь строжайшей дисциплине. После этого их использовали как телохранителей султана, а также на других службах. Определенные регионы – грубо говоря, это Малая Азия, Греция и позже Константинополь, а также захваченная Венгрия – освобождались от этой повинности. Больше всего от нее страдали балканские славяне и албанцы. С другой стороны, способных янычар, несмотря на их происхождение, могла ожидать блестящая карьера. Начиная со времен Мурада II и далее «набор мальчиков» (девширме) – так называли в народе эту повинность – обеспечивал постоянный резерв людской силы для высоких должностей в османском государстве. Османская история изобилует примерами рекрутов-христиан, которые поднялись по служебной лестнице янычар до самого высокого положения. Несомненно, подобные случаи несколько смягчали негодование отдельных семейств и целых народов против жестокости такой системы. Впоследствии султаны обнаружили, что янычары могут быть опасными; они составляли отдельную и могущественную военную группировку, а также удивительным образом связались с еретическим и демагогическим суфийским орденом Бекташи, имевшим среди них большое влияние. Не только корпус янычар, но и другие части вооруженных сил извлекли пользу из усилий Мурада II по наращиванию османской военной мощи. Во время его правления появилось первое огнестрельное оружие. Но артиллерия приобрела настоящую важность только при его сыне Мехмеде II.