Страница 10 из 11
Моим первым импульсом было желание арестовать предателя во время очередного свидания с Марченко, из-за чего русский военный атташе оказался бы в весьма щекотливом положении. Ведь ему пришлось бы предъявить свои документы, чтобы избежать ареста, воспользовавшись дипломатической неприкосновенностью. Но это намерение натолкнулось на колебания полиции, опасавшейся, что в последний момент что-то пойдет не так, а также возможного порицания со стороны министерства иностранных дел. Ведь такое противоречило обычно практиковавшемуся в то время мягкому обхождению с дипломатическими работниками. Тогда было решено провести неожиданный обыск на квартире Кречмара и его зятя, работавшего пиротехником, что и было осуществлено полицейскими комиссарами Тандлером и доктором Поллаком вечером 15 января 1910 года. Члены военной комиссии, в том числе военный дознаватель гауптман Вор-личек и я, всю ночь просматривали найденный материал, и было уже совсем светло, когда мы, тяжело нагруженные, отправились в обратный путь.
В дальнейшем выяснилось, что Кречмар начиная с 1899 года шпионил в интересах тогдашнего русского военного атташе, с 1902 года – французов, а с 1906 года – и итальянцев. При этом он заработал всего лишь 51 000 крон. За свою большую доверчивость, вылившуюся в пособничество, поплатился увольнением его друг – и без того находившийся на пенсии управляющий арсеналом морской секции, а также штрафом его тесть. Пострадали и пятеро офицеров артиллерийского депо, которых приговорили не только к большому штрафу, но и отправили в отставку.
На этот раз граф Эренталь, который обычно с негодованием относился к инцидентам, вызванным деятельностью наших агентов, воспринял случай с Марченко очень снисходительно и лишь дал понять русскому поверенному в делах Свербееву, что для австрийской стороны желателен скорейший уход полковника в отпуск без возвращения его в Вену. Однако при этом его больше всего заботило, чтобы возникшая неловкая ситуация разрешилась максимально тактично, о чем он и написал военному министру генералу от инфантерии барону Францу Ксаверу фон Шенаиху. Марченко не воспринял произошедшее как трагедию и даже побывал на очередном придворном балу, на котором, впрочем, кайзер Франц-Иосиф его «не замечал».
В том, что взамен Марченко мы получим не менее опасного руководителя агентурной сети, сомневаться не приходилось. А поскольку организовать негласный полицейский надзор за его преемником полковником Занкевичем было нельзя, то я, желая все-таки затруднить его деятельность, организовал за ним под свою ответственность наблюдение, осуществлять которое поручил одному оплачиваемому «Эвиденцбюро» агенту.
Я не ошибся. Занкевич начал проявлять весьма неприятную любознательность, появляясь два-три раза в неделю в канцелярии имперского военного министерства и задавая гораздо больше вопросов, чем это делали другие военные атташе, вместе взятые. На военных маневрах его вообще приходилось ставить на место. В военных же учреждениях он появлялся под предлогом размещения заказов, рассчитывая таким образом узнать мощность того или иного производства. При всем этом Занкевич оказался весьма хитрым и вскоре заметил, что за его жилищем установлен надзор. В общем, нам потребовалось немало времени, чтобы разгадать его уловки.
Не менее деятельным был и сербский военный атташе полковник Лесянин, который так искусно скрывал свою деятельность под видом исключительного интереса к любовным похождениям, что его считали безвредным. Только после его поспешного отъезда в связи с началом мировой войны полиция во время обыска в его квартире обнаружила не только связанную с разведывательной деятельностью обширную частную корреспонденцию, но и около тридцати томов документов, показавших, что он нисколько не уступал своим русским коллегам.
Передышка. Профессиональный шпион Бартман. Ветераны разведки. Глухонемой разведчик
В разразившемся аннексионном кризисе Италия и Россия отчетливо увидели необходимость того, что для осуществления своих далекоидущих завоевательных планов им следует лучше вооружиться. Италия, в частности, наряду с введением двухлетней действительной военной службы занялась в 1910 году развитием своей армии и строительством укреплений, уделив внимание развертыванию кадров мобильной милиции таким образом, чтобы обеспечить лучшую боевую способность второго эшелона.
В то же время значительно увеличила численность своей армии и Россия, отойдя от практики концентрации войск на своих западных границах, что благодаря созданию на французские деньги развитой железнодорожной сети уже не требовалось. Взамен этого в районе Волги русские создали «центральную армию» в составе восьми корпусов, которые в случае возникновения любых возможных военных конфликтов были всегда под рукой.
В связи с этим полковник Август Урбанский фон Остримец, назначенный в октябре 1909 года начальником «Эвиденцбюро», начал постоянно хлопотать об увеличении ежегодных дотаций на содержание разведывательной службы.
Большую поддержку мы нашли со стороны развернутых с некоторого времени в Тироле и Каринтии для обеспечения службы пограничной безопасности частей ландвера, при штабах которых возникли хорошо работавшие разведывательные пункты. Кроме того, еще в 1908 году удалось ликвидировать совершенно ненормальное положение, наблюдавшееся в работе почты, когда вся военная корреспонденция из Южного Тироля в прибрежные области – Далмацию, Боснию и Герцеговину шла через Италию.
К сожалению, оставляло желать лучшего наблюдение за приезжающими на австрийскую территорию итальянскими офицерами. Дело заключалось в том, что по дипломатической линии нас извещали об их прибытии лишь только тогда, когда они уже покидали пределы нашей страны. Но мы были не настолько слепы, как это изображал в своих «сенсационных разоблачениях» некий Анжело Гатти в газете «Корриере делла сера», описывая разведывательную деятельность капитана Ойгена де Росси. О том, что этот капитан присутствовал в числе других в разведывательных целях на маневрах кайзеровской армии в Каринтии, было нам известно. Знали мы и о том, что впоследствии он должен был завербовать агентов в Галиции и у дунайских мостов, которые в случае начала войны необходимо было преодолеть семи галицинским кавалеристским дивизиям при их выдвижении на юго-запад, поскольку существовало опасение насчет заблаговременного наступления кавалерии через Изонцо на Пьяве[52].
Гатти хвастался, что ему удалось великолепно справиться с этой задачей. Но так ли было на самом деле, проверить, естественно, не представлялось возможным. Примечательным в этой связи является тот факт, что весной 1915 года эти агенты не оказали итальянскому Генеральному штабу никакой помощи, оставив его на произвол судьбы. И я не знаю, виноват ли в этом Шлойма Розенблат из польского города Жешува или Бенно Шефер из Черновиц.
В любом случае содержание донесений капитана Ойгена де Росси было нам известно. Одно из них, приходящееся на конец 1909 года, в частности, заканчивалось словами: «Оборудованные в инженерном отношении склады возле Кракова, Лемберга и Перемышля находятся в состоянии явного запустения. На них нет даже охраны, но такое положение, по-видимому, объясняется обильно выпавшим снегом». Эти сообщения, составленные на основании сведений сарафанного радио, казались нам тогда не столько тревожными, сколько смешными.
Старательно составленные донесения итальянского консула Сабетты, отправлявшиеся им из Зары[53] в Рим, могли принести больше неприятностей. Однако о содержании его военных донесений мы были постоянно осведомлены.
Результаты расследования нападения на кассу «Кооперативного банка» в Триенте, произошедшего в конце августа 1909 года, привели к разоблачению одного весьма опасного итальянского шпиона. Взломщик с самого начала повел себя не особенно хитро, так как сразу оказался среди трех подозрительных лиц. Да иного, видимо, и быть не могло, поскольку преступником оказался служащий банка и известный ирредентист Иосиф Кольпи.
52
Пьяве – река в Северной Италии.
53
Зара, или Цара, Задр, – главный город королевства Далмация, вассального государства, существовавшего с 1815 по 1918 г. под властью Габсбургской монархии. Ныне Задар в Хорватии.