Страница 1 из 77
Ларри Нивен, Эдвард Лернер
Флот миров
Диего Макмиллан, штурман.
Джейми Макмиллан, врач.
Саид Маллаум, инженер.
Барбара Нгуен, капитан.
Зигмунд Осфоллер, следователь АРМ.
Сангита Кадрин, ответственный администратор Объединенных Наций.
Джулиан Форвард, физик (уроженец Джинкса).
Мигуэль Салливан, гангстер.
Эшли Клейн, гангстер.
Кирстен Квин-Ковакс, штурман и математик.
Омар Танака-Синг, капитан.
Эрик Хуан-Мбеке, инженер.
Свен Геберт Драковиц, архивариус.
Сабрина Гомес-Вандергофф, губернатор.
Арон Тремонти-Льюис, министр общественной безопасности.
Лейси Чанг-Филипс, министр экономики.
Несс, политический руководитель на «Исследователе»; реформист-неофит, эксперименталист.
Ника, заместитель министра иностранных дел; реформист-радикал, эксперименталист.
Эос, лидер лишенной власти партии эксперименталистов (реформистов).
Сизиф, председатель правительства и партии консерваторов.
Бедекер, инженер корпорации «Дженерал продактс».
Веста, старший помощник Ники.
2095 Ледяная Планета отправляется в межзвездный полет.
2197 Сигналы, идущие с «Большого риска» к Ледяной Планете, замечены на расстоянии в световой год.
2198 «Большой риск» взят на абордаж.
2645 В ядре галактики открыта цепная реакция, связанная с появлением сверхновой звезды.
Флот Миров начинает полет в поисках безопасности.
2650 Первая экспедиция «Исследователя» к планете гв’отов.
В Известном Космосе власти Объединенных Наций возобновляют поиски исчезнувших кукольников.
На Земле и на Херфе назревает политический кризис.
Резерванты ищут правду о своем прошлом.
И еще много вытекающих из этого событий в разных мирах.
2652 Нью-Терра отправляется в собственное странствие.
Пролог
«Большой риск» по воле Диего Макмиллана пересекал небосклон серией неглубоких виражей.
Межзвездное пространство было неоднородным. Разреженная межзвездная среда содержит в среднем всего лишь несколько атомов водорода на кубический дюйм. В ней попадаются зоны повышенной плотности, и среди них - насыщенные атомами вполне достаточно для того, чтобы со временем сформировать звездные россыпи.
На деле все обстоит еще хуже, чем на словах. При достижении скорости, составляющей заметную долю от скорости света, межзвездная «грязь» начинает вести себя как космическое излучение. Являясь основным средством тяги, прямоточный баззардовский двигатель позволял, и с немалым успехом, еще направлять всю эту смертоносную «грязь» подальше от системы жизнеобеспечения корабля.
Любое моделирование движения в солнечной системе неизменно давало один и тот же результат: быстрая смена курса с целью использования флуктуаций плотности межзвездной среды по большей части оказывалась малопродуктивной. Межзвездная «грязь» между солнцем и целевой звездой была достаточно плотной. Разумеется, «рыскание» по курсу могло бы влить дополнительное количество водорода в электромагнитный «черпак» двигателя именно в данном месте, но было ли этого достаточно для компенсации потерь времени в целом? Ведь даже легкое отклонение при таких скоростях приводило к большим изменениям кинетической энергии. И что обнаружится в конце путешествия? Может быть, такой подход годится лишь там, где все строго подчинено среднему арифметическому распределению, и близкий к вакууму межзвездный газ практически становится полным вакуумом.
Плоскостники, разумеется, строили модели для оптимизации движения в космосе. Диего Макмиллан лишь снисходительно поглядывал на результаты построений. С формальной точки зрения он тоже был плоскостником - обитатели космоса клеили подобный ярлык каждому, родившемуся на Земле, - но он-то как-никак имел опыт путешествий по Солнечной системе. С тех пор как «Большой риск» стартовал, Диего вряд ли решился бы экспериментировать с тем, чего не мог точно проконтролировать.
«Большой риск» следовал своим переменчивым курсом уже десятки лет. Возможно, Диего сократил этим путешествие на несколько месяцев. Весьма неплохо. Изучая различные варианты и прикидывая альтернативные курсы, он был постоянно занят. Ведь что еще, по мнению мудрецов, создавших этот корабль, делать штурману на протяжении долгих десятилетий?
Им никогда и в голову бы не пришло, куда может привести чрезмерное рвение проложить оптимальный курс.
– И кому мы обязаны такой честью? - спросила капитан Нгуен.
Если исходить из текущего расписания, то в норме Диего должен был спать. И именно по этой причине не мог бы ничего выпалить в ответ. «Не спеши», - уговаривал он себя.
– Все прояснится, - произнес он нараспев, отчаянно лукавя.
На корабле летело более десяти тысяч человек. В основном это были эмбрионы, делившие холодильные камеры с сорока тремя погруженными в анабиоз взрослыми пассажирами. Экипаж состоял всего из четырех человек, работавших по очереди в три дневные смены. Сейчас все они собрались в маленькой комнате отдыха.
Он появился там первым, чтобы создать обстановку, исключающую возникновение клаустрофобии. На цифровых обоях на стенах - волнующийся зеленеющий лес, уходящие к горизонту предгорья Анд времен его юности. Пушистые облака, стремительно и плавно бегущие в сверкавшей над головой яркой синеве неба… Он не видел смысла использовать пещерные парки, которые вполне подошли бы, по мнению его товарищей по службе, выросших в Зоне пояса астероидов. Вокруг негромко жужжали насекомые и шелестели листья. Большая часть одной стены изображала поразительно красивое горное озеро, по которому курсировал корабль водоизмещением в пару тонн. Его двухсотсильный мотор тарахтел на всю округу.
Увы, ничто не могло скрыть всепроникающий запах бесконечно рециркулируемого воздуха, как не могли внешне грубо обтесанные доски из стола, стоявшего в комнате отдыха, скрыть его осязаемую гладкость. Он до предела вывернул ручки управления, настраивая щебет и воркованье, а его товарищи по экипажу тем временем извлекали из синтезатора кофе и легкие закуски.
Барбара Нгуен уселась первой. Высокая, нескладная - типичная представительница Зоны, с почти полностью выбритой головой, за исключением обычного для зонников гребня густых черных волос, придающего сходство с попугаем. Она была капитаном и самой осмотрительной среди них; что здесь причина, а что следствие, для Диего всегда оставалось загадкой. На протяжении их до сих пор не отмеченного событиями вояжа она предпочитала следовать коллегиальным решениям. При отсутствии происшествий согласованный взгляд на вещи становился привычкой.
Саид Маллаум, их бортинженер, тоже был высоким - но слишком коренастым для зонника. Каждый справлялся со скукой и утомлением на собственный манер. Перемены в поведении Саида, начавшиеся несколько недель назад, визуально проявлялись в увядании его гребня и соответствующем изменении окраса комбинезона. Сегодня его цвет был зеленовато-желтым, переходившим в глубокий желтый.