Страница 15 из 16
– Очень, Проф, очень! Да и всем остальным тоже: ты даже не сомневайся.
– Ну, тогда попробую вкратце. Как успел уже сказать, – Слава едва удержал зевок, – растение из семейства пасленовых табак, приобрело в своем составе никотин для защиты. От насекомых, прежде всего. Но и от других травоядных тоже. Все дело в том, что никотин по своему химическому составу идентичен такому нейромедиатору, как ацетилхолин, с помощью которого живые существа и осуществляют свои двигательные реакции.
– Как это?
Гудрон – человек, безусловно, умный. Но сейчас он придал лицу настолько идиотское выражение, что я поневоле улыбнулся.
– Поясню на примере. Допустим, захотелось мне показать тебе несложную комбинацию из пальцев, – и Слава действительно ее показал: оттопыренный средний, при сжатых в кулак остальных. – Каким образом это у меня получилось?
– Сам же сказал, что захотелось.
Гудрон на этот, в сути своей оскорбительный жест, внимания обращать не стал.
– Утрируя донельзя, все совершается так. Как известно, мозг общается с телом владельца с помощью электрохимических сигналов. От нужных нейронов исходит ионный электрический сигнал, поскольку все жидкости в нашем теле – электролиты. Вот он по нервам доходит до двигательных нейронов, которые находятся непосредственно в кисти. Ну а те уже с помощью нейромедиатора ацетилхолина, заставляют наши пальцы двигаться так или иначе. В итоге…– и Слава не без удовольствия продемонстрировал Гудрону все ту же комбинацию еще раз. – Чем бы ты ни двигал: рукой, ногой, головой или всем сразу, без ацетилхолина не обойтись. Вот отсюда и появляется пагубная привычка к курению. Организм попросту перестает ацетилхолин вырабатывать. Какой ему смысл, если его достаточно и даже с лихвой поступает извне, вместе с табачным дымом? Как следствие – никотиновая зависимость. Ну а сам табак, в результате миллионов лет эволюции, и создал в себе никотин тире ацетилхолин в качестве защиты. Начинает какой-нибудь жучок кушать листик, и случаются у него страшные корчи. Крапива – жгучая, на других растениях – колючки, а табак сделал по-своему. Да, хочу заметить, этот нейромедитор используется мозгом не только для двигательных реакций. Еще и как возбуждающее, а так же успокаивающее средство. В итоге, волнуется человек – покурил, глядь, и как будто бы немного успокоился. Или поглотал дым, и вот уже бодрость почувствовал.
– Что я не до конца понял. Так никотин – яд или не яд? – спросил Янис.
– Яд, – кивнул Слава. – Впрочем, как и соль, и даже обычная питьевая вода, дело только в дозе. Основную угрозу при курении представляет другое: смолы, синильная кислота, высокая температура вдыхаемого дыма, канцерогены и прочее. Никотин не безвреден, но и не настолько ядовит, как о нем думают многие. Стоит поднатужиться, бросить курить, и как следствие, рецепторы, которые следят за выработкой ацетилхолина, ожили. Организм начинает вырабатывать свой собственный, больше не нуждаясь в подачках извне, которые получал в виде никотина. По-настоящему страшно не табакокурение, хотя и его следует старательно избегать.
– А что тогда? – живо поинтересовался Гудрон.
Слава помедлил какое–то время, вероятно, размышляя: не хватит ли на сегодня лекций, и не пора ли прилечь? Затем все же сказал.
– Опиаты.
– Герыч, что ли?
– И он в том числе. Любые наркотики на основе опиатов наносят непоправимый вред. По-настоящему непоправимый. Может, хватит уже на сегодня? – и он протяжно зевнул. – Иначе целая лекция о вреде пагубных привычек получается.
–Проф, давай уже, если начал, – попросил за всех Гриша Сноуден. – Интересно же! Никогда бы не подумал за табак. Ну никотин и никотин, а тут вон оно что!
– Ну, если Грек будет не против, – Слава сделал еще одну попытку уклониться. Очевидно, рассчитывая, что наш командир заявит: «Так, пора закругляться, завтра снова весь день топать предстоит». Или что-нибудь в том же духе.
– Не против, – напротив его ожиданий, отозвался Грек. – Если ты не устал.Сам бы я с удовольствием послушал:что там насчет опиатов?
Слава вздохнул обреченно.
– Ну, тогда слушайте. И не говорите потом, что вы не слышали, – добавил он, сделав фразу похожей на ту, что произносит глашатай в «Тысяче и одной ночи».– Только коротенько, без лишних подробностей. Все дело в том, что даже у самого здорового человека, постоянно что-нибудь, да болит. Причем всегда. Но есть в нашем организме такая замечательная штука, как гематоэнцефалический барьер. Он находится здесь, – Слава коротко рубанул себя ребром ладони под основание черепа. – Этот барьер, помимо многих других задач, занимается еще и тем, что фильтрует болевые сигналы. Так ли они важны, чтобы знать о них и без того загруженному работой мозгу? Критичны ли они для организма, чтобы поставить головной мозг об них в известность? Если принимает решение, что нет – обезболивает их самостоятельно. И для этого у нашего организма есть собственные средства. В той же слюне содержится особый белок, который по своему действию в несколько раз сильнее морфина. Так вот, строение у таких средств, примерно такое же, что и у опиатов. Этим-то опиаты и страшны. Как и в случае с ацетилхолином, организм перестает их вырабатывать. Но боль-то никуда не девается! И так называемые «ломки» – это как раз то, что чувствовал бы нормальный человек, не будь у него такого замечательного барьера. Но, в отличие от никотиновой зависимости, шансов, что рецепторы восстановятся, практически нет. Утверждают даже, что их нет вообще, если дело зашло слишком далеко.
– Жуткую историю ты рассказал, Вячеслав, – некоторое время спустя сказал Сноуден.
– Сами напросились, – пожал плечами тот, с блаженной улыбкой укладываясь поудобнее.