Страница 2 из 10
Респектабельный и общительный Яковлев, журналист рижской газеты Советская молодежь с начала 80-х и ведущий военно-патриотической программы «Мужество» на советском латвийском ТВ, женился, кстати, на парторге этой же самой «Молодежки» Ирине Литвиновой, впоследствии ставшей корреспондентом Известий и основавшей рекламное агентство «ЛИТИР». Учитывая профессионализм пары, неудивительно, что ей доверили проведение рекламной кампании парламентского списка «За права человека в единой Латвии» на выборах в VIII сейм в 2002 году.
С Андреем Игоревичем Яковлевым
Андрей мне рассказал об этом 11 октября 2001 года – на митинге у памятника Райнису, где проходила акция против института «неграждан». Исполнилось как раз 10 лет с того дня, как Верховный Совет Латвии принял постановление, благодаря которому свыше 700 тысяч постоянных жителей республики, десятки лет там проживавших и в большинстве появившихся на свет, были лишены права голосовать и быть избранными. Затем у них отобрали возможность работать на государственной службе и даже быть фармацевтами в частных аптеках. «Неграждане» не имели права на владение сельскохозяйственной землей, на ношение оружия, на получение части приватизационных сертификатов – латвийского варианта ваучеров Чубайса.
Латвийский комитет по правам человека и партия «Равноправие», руководимая бывшим депутатом Верховного Совета Латвии от одноименной фракции Татьяной Аркадьевной Жданок, сделали эту тему своим символом веры, своей стигмой. Объективно проблема «неграждан» в начале XXI века стояла достаточно остро – тогда как спустя 15 лет она превратилась в латентное заболевание. Нарыв зарубцевался. Хотя – кто мог подумать в 2012 году, что в Крыму и на Востоке Украины громыхнут грозы «Русской весны»? Там же тоже все внешне было пристойненько – к тому же UA всем щедро давала гражданство…
Так вот – стоим мы с Андреем Игоревичем возле народного латышского поэта и мультикультуралиста Райниса (социал-демократического министра просвещения в 20-е годы XX века), вытесанного в красном граните, и делает Яковлев мне интересное предложение посотрудничать на предвыборке.
Видимо, слухи о нашей ударной работе на три муниципальных списка обошли округу. Город-то маленький. Я, разумеется, согласился. Для начала составил концепцию предвыборной агитации и пропаганды – она заняла целую общую тетрадь «от руки». Сочинялась докладная в самом что ни на есть душевном месте – отеле Cala Vina в городке Салоу под Барселоной, куда впервые выбрался на неделю. Жаркое каталонское солнце и столовое вино за 0,70 EUR литр сделали свое дело – концепция получилась чумовой. На грани фола. Однако Татьяну Жданок документ, что называется, зацепил. Мы стали сотрудничать подробнее.
Помню, как сидели с Яковлевым в небольшом рижском ресторанчике на улице Мукусалас, рядом с редакцией Вести Сегодня, и я втолковывал: «Смотри, как народ сокращает длинное и неудобоваримое название списка. ЗаПЧЕЛ. За – пчёл! Понятно, что должно быть на эмблеме?» Сказано – сделано. Не прошло и недели, как художник Юрий Шевкуненко визуализировал этот символ в красное трудолюбивое насекомое. И наша пчела взлетела.
Надо сказать, что политическое объединение «За права человека в единой Латвии», состоявшее в 2002 году из Партии народного согласия, «Равноправия» и Социалистической партии, поначалу этого логотипа практически не применяло. Зато его впоследствии широко использовала Татьяна Аркадьевна.
В офисе агентства «ЛИТИР» на первом этаже «югендстильного» дома на улице Сколас, где проходили наши мозговые штурмы, мне все чаще приходилось общаться с госпожой Жданок. Тогда она выглядела как обычная скромная постсоветская интеллигентная дама. Ее можно было принять за учительницу или, скажем, детского врача. Вообще, для Жданок это очень характерно – окружить человека заботой. Да так окружить, чтоб и дернуться не мог.
Помню пару высказываний Татьяны Аркадьевны. Как-то шли около памятника Свободы, а она с такой неподдельной горечью поведала – хотела, мол, быть исполнительным директором Видземского предместья. «Равноправие» ведь участник ЗаПЧЕЛ, который, в свою очередь, входит в левоцентристскую правящую коалицию в Рижской думе во главе с социал-демократическим мэром Гундарсом Боярсом. Но – не дали, из-за интерфронтовского и компартийного прошлого. Ведь Жданок до самого августа 1991 года состояла в КПЛ и формально даже считалась активисткой – товарищи избрали ее членом Ревизионной комиссии, за принципиальность.
Сглупили тогда латвийские политики, что не дали Жданок синицу в руки. Погрузилась бы Татьяна Аркадьевна в муниципальную текучку – глядишь, не было бы в новейшей истории ЛР последующего кипиша. И она бы многократным депутатом Европейского парламента не стала. Действительно, разве мало экс-участников фракции «Равноправие» в Верховном Совете ЛР впоследствии плавно вросло в капитализм?
Бывший председатель фракции Сергей Диманис (из российских латышей), к примеру, получил пост в бывшем государственном Сбербанке и, на удивление, полностью прекратил высказываться на тему ущемления «неграждан». Потом возникло дельце по перерасходу средств по корпоративной карте, и он предпочел перебраться в Россию. А лидер Интернационального фронта трудящихся Латвийской ССР Анатолий Алексеев (из старых русских) так и вовсе провел реституцию многоквартирных домов в «тихом центре» Риги и сделался рантье с оценкой в 8 миллионов латов на 1996 год (в нынешних евро можно смело умножить на 5). Кто ныне помнит бывшего шумного оратора республиканского Верховного Совета?
Но не такова была Татьяна Жданок. Папа ее, Аркадий Хесин, войну прошел подводником. Мама – истинно православная. Боевитая Аркадьевна говорила мне в 2002-м: «Николай, шведская молодежь в Финляндии в 30-е дралась на улицах, чтобы учиться на родном языке!»
Теперь про второго «крестного». Петр Иванович Антропов также являлся «осетром пера», но по линии партийной печати. Служба в Советской Латвии довела его в середине 80-х до ключевой должности помощника 1-го секретаря ЦК КПЛ Бориса Карловича Пуго. Впоследствии покончивший с собой министр внутренних дел СССР и член ГКЧП, на несколько дней в августе 1991 года свергнувшего Михаила Сергеевича Горбачева, происходил из российских латышей и на родном языке говорил с акцентом. Антропов же происходил из старых русских, более того – из латгальских староверов. Из этического комплекса предков журналист Петр Иванович (среди прочего – автор нескольких сборников стихов) сохранил спокойствие и эдакую хитринку рачительного крестьянина-середняка. Когда с ним говоришь, надо всегда чуточку читать между строк. Хотя, может, это последствия номенклатурной работы?
Политтехнологическое чутье отличало Петра Ивановича: «Народ, Коля, это такая сволочь, которая ничего не понимает, но очень многое решает!»
Так или иначе, в самом начале 2002 года, во время новогоднего приема для прессы в посольстве Китая в Латвии на улице Ганибу Дамбис Антропов поинтересовался: не хочу ли я стать главным редактором газеты Панорама Латвии?
Думал я недолго. Дело в том, что в 1998–1999 годах довелось работать и.о. главного редактора газеты СМ, то есть той самой «Молодежки», уже вполне капиталистической, на излете ее и на изводе. Пока газету не перенял Андрей Козлов в свой издательский дом Fenster. Работа главреда, конечно, занимательна – но в том-то коллективе я вырос, всех знал, отношения с коллегами были сугубо неформальными. А тут – спускают тебя сверху. Я знал, что «Панорама» – это один из предвыборных проектов трехглавого объединения, которое только начинали именовать ЗаПЧЕЛ. Как и всему партийно-пропагандистскому, Панораме Латвии светил краткий век бабочки. Короче, не захотел очень вскоре оказаться сбитым – даже не летчиком, а парашютистом. Что оказалось правильным – «Панорама» через год схлопнулась.