Страница 75 из 144
Как тяжело с ней расставаться. Неожиданно тяжело. Она только выпорхнула, как птичка из клетки, из моей машины, ещё чувствую запах её волос, вкус её поцелуя, но, чёрт побери, уже скучаю.
Поехать в спортзал, чтобы стряхнуть это наваждение? Измочалить боксёрскую грушу, чтобы согнать бурлящие гормоны? Двадцать кругов в бассейне и стряхнуть наваждение? А может, спрыгнуть с тарзанки? Или лучше с вертолёта и сразу без парашюта, чтобы не мучиться?
Нет, пожалуй, ещё покорчусь в этой агонии. И, кажется, знаю, где мне понадобится весь мой кипящий адреналин, уже выезжая с подворотни.
Для встречи с Надеждой Андреевной.
Слегка прочистить Наденьке мозги я изначально собирался в собственном офисе. Хотел довести её до такого состояния, чтобы бледнела и заикалась, сидя на краешке стула. Чтобы не смела вдохнуть полной грудью, робела поднять на меня глаза и нервно теребила подаренное мною же кольцо.
Но слишком много чести – её приглашать. Искать какой-то деловой предлог и давать ей подготовиться. Перетопчется. Так у неё не будет времени насторожиться, и я не дам ей шанс найти аргументы, чтобы меня разжалобить.
Последнее, конечно, актуально, учитывая нашу последнюю встречу. Только на хрен это чувство вины. Да, это я вселил в неё надежду, я малодушно принимал всё, что она предлагала, снисходительно терпел, трусливо прятался от правды, только терпение моё не безгранично. И садиться мне на шею я никому не позволю, даже Наденьке.
Давать слабину и выпускать из рук контроль над этим бизнесом да и над ситуацией в целом никогда не входило в мои планы. А уж помыкать девушкой, ради которой я, пожалуй, могу и убить, а не только убиться, Наденьке особенно не стоило.
Паркуюсь у магазина, поднимаюсь по узким лестницам в офис и открываю дверь в её кабинет без стука.
— Привет!
Она застывает с телефонной трубкой в руках и открытым ртом. Собственно, эффект неожиданности на лицо, это не может не радовать.
Подхожу к столу, разворачиваю стул и сажусь, закидывая ногу на ногу, пока Наденька приходит в себя.
— Я перезвоню, — откладывает она разговор. — Александр?! Какими судьбами?
— Ехал мимо. Решил заскочить, — улыбаюсь я как можно обворожительнее. — Как ты тут?
— Как обычно, — пожимает она плечами неопределённо. Слегка жеманничает. — Работаю.
— Вся в делах, в заботах? Справляешься, Надежда Андреевна? — сочувствие и теплота в моём голосе определённо настраивают её на нужный лад.
— Ну, а куда деваться, Александр Юрьевич? — перекладывает она разложенные на столе бумаги, заправляя за ухо прядь. — Как всегда. Если сам не сделаешь, никто же не сделает. И всё приходится контролировать, и за всем следить. Да что я тебе объясняю, сам всё лучше меня знаешь.
— Может, и знаю. Только у меня сотрудников — целый штаб, а вот ты зря на себя всё взвалила. Возьми заместителя. Давно предлагаю тебе: набери ещё людей.
— Каких людей, Александр? — откидывается она к спинке стула. — Таких, как ты мне последнюю эту, прости господи, в магазин подсунул?
— А что с ней не так? — удивляюсь искренне, но видно, что кипит у Наденьки, раз сама переводит разговор на Вику. Добавляю огоньку: брезгливо кривлюсь. — Что, совсем всё швах?
— Просто ужас, — морщится она, чувствуя мою поддержку. — Совершенно неуправляемая, необучаемая, вздорная девица. Ещё и хамит, дрянь неблагодарная. Выдала ей форму, сказала подшить. Думаешь, она подшила? Фыркнула: какую дали, в такой и буду ходить.
— Да, я видел, ужас. Стоит в магазине как пугало, — сочувствующе киваю.
— Вот именно. В дорогом, элитном магазине, между прочим, — заправляет она за ухо вторую прядь. — Не успела устроиться — попросила аванс. Я ей выдала десять тысяч, вошла в положение. Так девчонки говорят, она их отправила отцу. Алкашу. Самой жрать нечего, сидит на одних офисных обедах, ни копейки за душой, но папашу содержит. Вот скажи, не дура ли?
— Так, может, ему нужнее?
— А может, она просто безмозглая? Разбить дорогую машину — это ж какой надо идиоткой быть? Что бы там между вами ни произошло, а головой думать надо.
— А что между нами могло произойти? — округляю глаза на её осведомлённость.
— Ой, только не надо при мне эти комедии ломать, Берг, — усмехается она так всезнающе и презрительно. — Подобрал в сугробе нищенку, отогрел, отмыл, накормил, бельишко ей дорогое подарил, даже трахнул по доброте душевной. Только здесь, видно, вышла незадача. Могла бы, дурочка, и сама ножки раздвинуть за еду, но, подозреваю, заартачилась. Помимо её воли трахнул. Вот за свою настойчивость и расплачиваешься. Даже на работу пристроил.
— Фантазия у тебя, конечно, богатая, Надежда, с недотраху-то, — выдавливаю смешок. — Только не приписывай мне своих тараканов.
— Фантазии?! Значит, нет, не грешки отмаливаешь? — вызывающе наваливается она на стол и то, что она старалась прикрыть неприязнью к девушке, всё равно выползает наружу: обида брошенной женщины и банальная ревность. — Интересно, чем же тогда она тебя так зацепила, Берг? Тем, что шею расцарапала? Так тебе не привыкать. Помнится, со Светкой ты даже с расцарапанной рожей ходил.