Победа для Гладиатора

— Ты выбрала укол. Почему? — всё же пробиваю я его броню, докопавшись до правды. И сама не рада, что добилась откровенности.

— Ты же всё слышал.

Ну, что ещё я могу ему ответить? Потому что выбрала самое надёжное? Потому что боюсь поддаться на его уговоры? Потому что вижу в его глазах то, о чём не могу даже думать и во что мне никак нельзя верить? Потому что сама глушу в себе это изо всех сил. Потому что боюсь, что он устанет, наиграется и остынет. Да что там! Этот укол… я просто думала, что у нас есть хотя бы эти три месяца.

Забираю его плётку и, подтянув за шею к себе, отвечаю на его вопрос поцелуем. Или закрываю его рот поцелуем — тут уж как посмотреть.

Я не знаю, как сказать ему это:

«Не рви мне душу, пожалуйста! Не говори ничего. У нас нет на это времени. У нас и всего-то осталось две недели на двоих. Две недели, Алекс! — целую я его так, что он, кажется, сейчас снова попросит водителя остановиться и выйти. — Две последних недели. А потом я уеду. И ты забудешь меня. Может, не сразу. Но потом обязательно забудешь. Найдёшь другую сумасшедшую и будешь доводить до исступления своими поцелуями. И я тоже тебя забуду. А если нет, то всё равно очень сильно постараюсь тебя забыть».

— Миша, — отрывается Алекс, тяжело дыша.

— Почти приехали, Александр Юрьевич, — оправдывается водитель и только что не добавляет «потерпите».

Но я не настроена продолжать в машине или архиве, как когда-то Наденька. Я вообще не настроена продолжать, потому что хочу плакать. И не хочу, чтобы он это видел.

— До вечера, — разрываю я объятия и выскакиваю, не давая Бергу опомнится, едва машина останавливается.

Прислонившись головой к стене, слышу, как отъезжает его джип. И не знаю, сколько стою здесь, в коридоре за дверью, вытирая льющиеся слёзы.

Как я уеду? Как вырву его из своего сердца, когда считаю минуты до каждой новой встречи? Просыпаюсь ночами и часами не могу на него наглядеться. На такого красивого, сильного и одинокого. На того, ради которого я могла бы горы свернуть, предать, убить, умереть. Ради того, кто так отчаянно пытается меня удержать даже во сне.

Нет, нет, нельзя об этом думать! Нельзя оглядываться. Нельзя позволять себе мечтать. Нет, у нас всё равно не сложится.

Вытираю слёзы. Тяжело вздыхаю. Иду к своему кабинету.

Надо делать, что решила и не отступать. Не поддаваться этой слабости. Это сейчас он такой очаровательный, но на сколько его хватит? Наиграется, натешит своё самолюбие, заскучает и бросит. Сколько у него было женщин до меня? Сколько бурных романов? Пока ему нравится его новая игрушка, он влюблён, он счастлив, но настанет время и он потянется за новой. А старую сломает и бросит. Я не хочу быть сломанной. Я уйду сама.

— Виктория Викторовна, — встречает меня разъярённая Ворона. — Вас человек второй час дожидается.

— Ну, ты же напоила его кофе? Рассказала последние сплетни? Включила ему последнюю серию своего сериала? — задаю я в полной тишине вопросы, пока снимаю пальто. Не знаю, почему эту Ворону я тоже не уволила. Но мои дни тут всё равно сочтены, а новый директор пусть сам решает, нужна она ему или нет. Но о том, что я всё вижу и слышу, пусть знает.

— Вам кофе? — спрашивает она ледяным тоном.

— Нет, кофе не надо, — отказываюсь я, опасаясь, что Ворона в него плюнет. Вытащив из гнезда одноразовый стаканчик, набираю воды из кулера. — Купи, пожалуйста, бутылку минералки. И там, в магазине, собрали документы для бухгалтерии, их надо передать в центральный офис.

Открываю дверь в кабинет.

— Станислав!

— Привет, — отрывается от своего телефона Стас и, судя по его счастливой улыбке, которую он прячет, переписывался он с Маринкой. Встаёт, чтобы меня поприветствовать, а я, принимая его вежливое рукопожатие, думаю о них с Маринкой.

Хоть бы у них что-нибудь получилось. С Маринкой всё и так было понятно. Но вот то, что Стас к ней окажется неравнодушен, даже для Берга стало неожиданностью. Для чёртова Берга, который и между ними умудрился вбить клин. И всего лишь потому, что так решил он.

— Как дела? — ставлю на стол стаканчик с водой, бросаю сумку, но садиться не тороплюсь.

— У тебя или у меня? — улыбается он.

— У нас, — улыбаюсь в ответ.

— Не рисковал бы я на твоём месте такими словами.

— Хорошо, что ты не на моём месте, — возвращаю намёк. Стас мне нужен. Я рада за них с Маринкой. Ради Маринки. Но ту выходку на свадьбе я ему всё же не простила.

— Так и будешь стоять? — удивляется он.

Я киваю, а потом подкрадываюсь к двери и резко её открываю. Оглядываю с пристрастием пустую приёмную. С некоторых пор я научилась в этом офисе никому не доверять.

— Ну, рассказывай, — наконец сажусь я в бывшее кресло Надежды Андреевны.