Больше, чем физрук

– Вряд ли. Это не клановый игрок, а к одиночке подход вообще не найдешь. Даже если найдешь самого этого одиночку, что тоже задача не из легких.

– Но ты хоть знаешь, как его зовут? – спросил Гарри.

– Конечно, – сказал Эд. – Все это знают. Его зовут Соломон Рейн.

Интермедия. Соломон

После ухода физрука Соломон еще некоторое время сидел в коридоре и смотрел в открытую дверь.

За дверью по-прежнему было лето, но никаких признаков Чапая за ней не обнаруживалось. Солнце, небо, трава.

Соломон предположил, что картинка могла быть иллюзией, призванной скрывать от любопытных взоров то, как на самом деле выглядит мир Архитекторов. Если там на самом деле мир Архитекторов.

Но это теория не выдерживала никакой критики. Откуда бы здесь взяться любопытным взором? Как правило, те, кто доходил до этого места, четко знали, что ждет из за дверью.

А случайных людей отсеивали коридор воли и монах-рукопашник.

Соломон подумал, что было бы неплохо бросить в дверной проем активированный маячок, так, на всякий случай. Но весь его запас маячков остался в секретном отделении предыдущей брони где-то там, на пути наружу. Идти за ними, а потом возвращаться сюда Соломону не хотелось. Он был почти уверен, что, раз уж он признан достойным, монах не будет препятствовать его возвращению, но это "почти" не давало ему покоя и перевешивало все доводы "за".

Соломон прекрасно понимал, что без физрука у него в этом бою никаких шансов не будет. Он видел, как монах разделался с эльфами, и не хотел лишнего риска.

Только не сейчас.

Регенерация по-прежнему не работала. Охнув, Соломон с трудом поднялся на ноги и поплелся в зал финальной битвы. Монах все еще незыблемо стоял в центре зала и делал вид, что ему все равно.

А может, ему и было все равно.

Инвентарь не работал, а манипулировать сломанными руками Соломон толком не мог, поэтому он принялся попросту пинать читерское и несистемное оружие в сторону выхода. Это заняло какое-то время.

Корявое низкоуровневое оружие эльфов он трогать не стал.

Коридор воли был завален оружием, доспехами и прочим хламом, выпавшим из них с физруком и из четверки эльфов. Но ужасное давление, которое мешало идти к цели, исчезло, и воздух снова был обычным, а не тягучим, как патока. Идти наружу должно быть легко и приятно, вне зависимости от того, оказался ли ты достоин или нет.

Стоило отойти от входа в последний зал на пару шагов, как к Соломону вернулась регенерация и появилась возможность убирать предметы в инвентарь. Соломон засунул туда все самое ценное, а потом соорудил из своей дрянной брони некое подобие волокуш и принялся ссыпать на них остальное.

Конечно, он предполагал, что со временем данж обновится и весь мусор исчезнет, ведь по пути сюда они не нашли никаких следов от предыдущих попыток, но рисковать все-таки не стоило. Слишком много ценного могло валяться там на камнях.

По мере продвижения к выходу все потерянные характеристики, уровни и навыки возвращались к нему, причем, возвращались с куда большей скоростью, чем уходили. Соломон попытался прикинуть, на каком уровне он должен выйти из данжа, если текущая тенденция сохранится, и приблизительный результат ему понравился.

Для более точного результата требовалось рисовать графики и чертить таблицы, Соломон решил, что не станет заниматься этой ерундой.

Среди прочего барахла ему попалась шкатулка с дарами хаоса, которую Чапай выбил в одном из первых своих данжей. Содержимое шкатулки могло оцениваться в баснословную сумму, а могло не стоить практически ничего, а Чапай даже не попробовал ее открыть. Соломон очередной раз удивился непрактичности этого человека.

В игре, где вещи решали если не все, то очень многое, он был совершенно к ним безразличен. Может быть, именно это отношение и сделало его идеальной кандидатурой для прохождения данжа воли, но понять землянина Соломон все равно не мог.

Обоих землян, если уж на то пошло.

Они могли быть жесткими о жестокости, принимать практичные, взвешенные решения, но иногда творили такие глупости, которые Соломон никак не мог себе объяснить.

Однако, в конечном итоге, Соломон от сотрудничества с ними только выиграл.

Проходя мимо застывшего, как камень, Виталика, Соломон еще раз попробовал его полутать или хотя бы сдвинуть с места, но у него снова ничего не получилось. Статус "вне игры" все еще горел над элитным зомби, и Соломон даже не представлял, что надо сделать, чтобы его изменить.

Впрочем, это была не его забота. Это сейчас уже вообще ничья забота. В игровых мирах у зомби больше не было друзей, а от врагов он надежно прикрылся уникальным статусом, исключающим любые манипуляции с его телом.

Соломон нацепил на себя куда более приличную броню и подобрал пару достойных клинков. Конечно до своего топового снаряжения он еще не добрался, да и не факт, что его не придется менять с учетом выросших параметров, но Соломон уже почти чувствовал себя прежним.

Пятеро эльфов стояли у точки невозврата и, казалось, ждали его приближения.

Соломон отметил, что, хотя они и были неплохими бойцами, настоящей элиты, вроде Гвейна, черт бы драл его и его клинок-веер, среди них не было.

Средний уровень группы был сто восьмидесятый, при том, что Соломон уже перевалил за двести пятьдесят.

Эльфы стояли в обманчиво расслабленных позах, и в руках у них было оружие, но на Соломона они его не направляли. Рейн счел это обнадеживающим признаком.

Еще ему было любопытно, про кого они спросят первым.

— Где физрук? – спросил главный в группе эльф, по старой, уже практически забытой традиции вооруженный длинным и коротким клинками.

– Здесь его больше нет, Бремер, — сказал Соломон.

Этого эльфа он знал лично. Шапочное знакомство, но все же.

Когда ты в этом бизнесе уже несколько веков, то имена и лица более-менее значимых игроков тебе известны. Бремер был, скорее, менее значимым, еще не элита и "около топа", но когда-то их игровые пути пересекались, и Соломон запомнил.

И теперь Соломону стало все ясно про их приоритеты. Честь клана и кровная месть значила для них больше, чем бонусы от модераторского квеста.

Позиция достойная, но не самая рациональная.

– Я знаю, что его здесь больше нет, — сказал Бремер. — Его метки погасли, и наш оракул перестал его видеть. Поэтому я и спрашиваю, где он.

— Он ушел, – сказал Соломон.

— Куда?

– Не знаю, — честно сказал Соломон. – Можете поспрашивать своих главных оракулов, и вне всякого сомнения. так вы и поступите, но я уже сейчас готов биться об заклад, что они не найдут его в игровых мирах.

— Но он не мертв?

– Пока еще нет. Впрочем, не знаю.

— Ты говоришь странные вещи, Соломон.

– Это странное место, Бремер. То, что здесь происходит, обычными словами не опишешь.

— Где второй?

– Там, дальше, -- Соломон махнул рукой вдоль коридора. – Каков статус вашего модераторского квеста?

– Провален, – сказал Бремер. – От чьей руки он пал?

– Он пал жертвой обстоятельств, – сказал Соломон.

– Но он мертв? – на всякий случай уточнил Бремер.

– Скорее да, чем нет, – сказал Соломон. – И, прежде чем ты снова начнешь обвинять меня в том, что я говорю странные вещи, я скажу, что и сам вижу такое впервые.

– Выходит, у нас больше нет повода драться с тобой, Соломон.

– Так не деритесь, – сказал Рейн.

– Князь позже свяжется с тобой, чтобы обсудить компенсацию за тот ущерб, что ты причинил нашему Дому.

– Конечно, – сказал Соломон. Это была обычная процедура, когда повод для вражды терял свою актуальность. По игровым ли обстоятельствам или просто за давностию лет.

Никто не хочет длить бессмысленные войны до бесконечности.

Бремер выдохнул. Даже при численном превосходстве пять к одному драться с хайлевелом ему не хотелось. Хватало и этого странного данжа, который действовал на нервы чем дальше, тем больше.