Тайны Морлескина

Мир, в который я попала, был полон света и ярких красок. Сразу было видно, что над природой здесь не измываются. Она была прекрасна, по крайней мере в то время года, в которое я угодила.

Здесь были обыкновенные дороги, мощёные покрытием цвета кофе с молоком. И когда по одной из таких дорог мы дошли до первого попавшегося городка, оказалось, что и дома тоже довольно обыкновенные. Конечно, «ненашенские», напоминающие скорее скромные виллы на юге Европы: на вид лёгкие, с тонкими стенами, плоскими крышами, широкими окнами. Зимы в этих краях точно не опасались.

Среди людей я лично не заметила ни одного вооружённого. Мужчины носили просторные лёгкие брюки, свободные рубашки и иногда странного покроя узкие пиджаки без застёжек с кантами на неожиданных местах, и мне подумалось, что такая одежда может быть мундиром, а кант – знаком различия.

Женщины ходили либо в туниках, от простых до расшитых золотыми узорами, либо в брюках с широченными штанинами и блузах, больше напоминающих слинги, в которые забыли положить ребёнка.

Гостиницы в этом месте тоже были. Та, в которой Ольгер снял двухкомнатные апартаменты, на мой неопытный взгляд тянула не меньше, чем на четыре звезды и оформлена была в стиле хай-тек.

Одежда, которую раздобыла Брилле, пришлась впору всем, кроме, конечно же, меня.

Поэтому, когда все уже переоделись и стали похожими на остальных местных жителей и постояльцев гостиницы, я стояла в позе статуи Христа из Рио-де-Жанейро, а Коста ползал вокруг меня и работал швейной иглой.

Подол он уже подрубил, укоротив тунику, которая оказалась мне длинновата. Теперь надо было заузить проймы, а то я, как непривычная к такой одежде, могла и грудь потерять ненароком, а что терять, у меня немножко было.

Брилле и Ольгер молча наблюдали за процессом.

Зеркала в комнате не было, поэтому судить о результате я могла лишь по выражению лиц группы поддержки.

– По-моему, хватит, – проговорил Ольгер. – Так нормально.

– Заузил сильно, – возразила Брилле. – Особенно справа.

– Вот интересно, – проговорил Коста, обращаясь только ко мне. – Почему давать советы берутся те, кто сами даже не умеют нитку в иголку вдеть?

– Зато я умею быстро снимать тунику, – усмехнулась Брилле. – И вижу, что в таком виде, как ты Алю сейчас запаковал, тунику вообще не снять, ни быстро, ни медленно. Разрезать если только.

– А зачем мне её быстро снимать? – удивилась я.

– Всё правильно, незачем, – кивнул Ольгер. – Коста, заканчивай. Твой перфекционизм сейчас некстати.

Но Косту не так-то просто было сбить с пути, он ещё пару минут усердно делал стежки, потом сунулся лысой головой мне под мышку и откусил нитку.

Я с наслаждением потрясла затёкшими руками.

– Кто принесёт вина? – спросил Ольгер.

Коста и Брилле переглянулись.

– Вы сами, без моей команды, можете как-то поделить обязанности? – нахмурился Ольгер. – Что с вами такое? Обрадовались, что домой попали? Не расслабляйтесь, не время.

– Я еду готовь, я слежку веди, я платья шей… – проворчал Коста. – Наконец, сколько бы вас тут ни было, я ещё и присматривай за котом. Не пора ли кому-то ещё посуетиться? Для того, чтобы спуститься вниз и принести вина, не надо ни превращаться, ни летать.

Брилле демонстративно отвернулась к окну и лениво потрепала по ушам Дайру, который разлёгся рядом с ней, положив голову ей на колени, и дремал. Или делал вид, что дремлет.

– Распустил я вас, – сказал Ольгер с досадой. – Себе в наказание схожу сам, а вы смотрите, не подеритесь тут без меня.

Он неторопливо встал из кресла, с лёгкой болезненной гримасой повёл плечами и вышел из комнаты.

– Совести у тебя нет, – строго сказала Брилле.

– У меня нет?! – возмутился Коста.

– Ольгер ранен, я тоже ещё не восстановилась. А ты, видно, сильно перетрудился, махая иголкой! – фыркнула она.

– Угу, – насупился Коста. – Надо было Дайру послать, он бы справился. И шуму бы от него столько не было!

– Собачитесь прямо, как родные, – обронила я.

Брилле покосилась на меня и ничего не сказала.

Коста подошёл и присел рядом с ней на корточки:

– Да не волнуйся ты. Ольгер всегда знает, что делает. Всегда!

– Почему он оставляет меня здесь?! – воскликнула она так отчаянно, что кот подскочил и прыгнул с дивана, прижав уши.

– Значит, у него есть план, – примиряющим тоном отозвался Коста.

– Это плохой план! – покачала головой Брилле. – Если что-то пойдёт не так, некому будет ему помочь.

– В замке ты ему всё равно не помощница, – Коста нахмурился. – Прекрати панику.

Он сказал что-то ещё, но уже на родном языке. Брилле раздражённо ответила ему, но я опять ничего не поняла.

Когда мне стало ясно, что больше я ничего в их споре не разберу, я прошла к креслу Ольгера, пару раз чуть не упав на пути. Коста всё-таки оставил подол слишком длинным. Или это я в макси ходить не умею.

Я уселась в кресло, а Дайра тут же запрыгнул ко мне на колени и улёгся.

– Ты не сбежишь от них?

Кот внимательно посмотрел на меня. На его морде абсолютно ничего лишнего написано не было.

– Не убегай. Не знаю, кто за тобой охотится, но не убегай больше, ладно?

Дайра замурчал.

– Ой, верить вам всем… – с сомнением вздохнула я.

Дайра положил лапу мне на руку, дескать, не волнуйся, обещаю не дурить.

Так нас и застал вернувшийся Ольгер: Коста и Брилле продолжали о чём-то раздражённо спорить, а у нас с Дайрой – тишь да гладь.

Ольгер принёс красивую корзинку, в которой лежала на боку большая керамическая бутыль, а вокруг неё кривобокие стаканы. Сразу видно, ручная работа каких-то умельцев.

Корзинку Ольгер поставил на столик, одним недовольным окриком прекратил препирательства своих подчинённых, подошёл ко мне.

– Пришло время выпить, – сказал он уверенно.

– Зачем?

– Затем, что я не собираюсь работать синхронным переводчиком, – усмехнулся он. – Вы очень податливы чёрному вину. Вам единственного вчерашнего глотка хватило почти на сутки. Сейчас выпьете стаканчик, и бутыль с собой можно не таскать, эффекта на неделю хватит, а там найдём, где разжиться.

Он подошёл к корзинке, повозился с бутылью и открыл её. Передав мне наполненный стакан, он сказал:

– Вы уже убедились, с непривычки это не очень вкусно. Если сразу не лезет, пейте маленькими глотками. Но выпить надо всё. Вы же не хотите уже завтра снова перестать понимать, что вокруг вас говорят.

Я только вздохнула над стаканом. Вот ведь как выходит… И гордо отказаться нельзя, потому что и правда, быть заложницей неизвестно ради чего, да ещё не понимать речь вокруг, это уже совсем проигрышный вариант.

Первый глоток был такой же терпкий, тягучий и противный, что и вчера. Я проглотила вино и опустила руку со стаканом.

Дайра приподнялся и, ощетинив усы, принялся усиленно обнюхивать содержимое стакана.

– Э, э! – Ольгер рванулся к нам и сдёрнул Дайру с моих колен за шкирку. Подняв его к лицу, он что-то коротко высказал коту. Тот только покорно зажмурился и притворился мёртвым.

– Что, ему даже понюхать нельзя? – уточнила я. Я ничего не могла с собой поделать: когда Дайра был котом, я могла относиться к нему только, как к коту. И когда кто-то с котиками так жёстко, у меня резко портится настроение.

– Нельзя, – кивнул Ольгер, опуская кота на пол. – Даже понюхать. Только в человеческом облике можно пить чёрное вино. Иначе это смертельный яд. И Дайра знает это лучше прочих. Но всё равно ведёт себя как…

– «Маме назло отморожу уши?»

– Именно! – обрадовался Ольгер. – Очень уместное выражение. Вы пейте, Аля, пейте.

Я сделала ещё пару глотков. Дайра сидел в паре метров напротив и укоризненно смотрел то ли на меня, то ли на мой стакан. Я сделала ему большие страшные глаза, и Дайра, понуро опустив голову и хвост, отправился на диван.

Ольгер вернулся к своим и заговорил о чём-то. Со стороны это было похоже на инструктаж. Ольгер говорил, ребята внимательно слушали.