Страница 5 из 9
– А во-вторых, – перебил его Бобков, – спорить нечего. Склад где-то за Нейсе. Там и наркомовская: может, сбегаешь? А обед Вася сообразил из запасов германского командования, что оставлены бесхозными на нашем пути.
И Женька опустил ложку в котелок.
– Вот только за обедом и убеждаешься, что труд приносит радость, – снова заговорил Хотулев, пережевывая твердый кусок мяса.
– Если, Миша, труд рассматривать, начиная с пахоты, – продолжил мысль я. – Вот это как раз для меня, – парировал Хотулев.
Постепенно ночь плотнее и плотнее окутывала землю. Исчезла светлая полоска на западе. Деревья потеряли свою индивидуальность и теперь обозначались купами, как на рисунках некоторых художников, не школы Шишкина. Вскоре исчезло и это деление: лес и поле слились в единую массу.
– Быстрее заканчивайте, а то пронесете мимо рта, – подсказал Женя, собирая посуду, чтобы помыть.
– Не верю, что ложку с кашей можно унести к уху соседа, – отшучивался Хотулев.
В это время вверху, немного правее нашего расположения, послышался рокот мотора У-2.
– Опять девочки пошли услаждать фрицев, – проговорил Митя, прислушиваясь к гулу самолета.
Как бы только они нас не посчитали за гансов. Что-то не хочется знакомиться с девчатами, в руках которых такие приспособления. Лучше держаться от них на приличном расстоянии. Спокойнее.
Вслед тяжелому тарахтению самолета в небе повисли разноцветные фонарики трассирующих пуль. Дорожки их почему-то вызывали самые мирные воспоминания: праздничный парк, таинственную темноту аллей.
Снова темнота. Но издали нарастал звук следующего самолета.
– Теперь на всю ночь. Не завидую фрицам, – это Сычев.
Звуки летящих ночных бомбардировщиков так вписывались в тишину ночи, что растворялись в ней, не нарушая ее ритма: звуки были успокаивающие. Тишина.
Но вот в застывшем воздухе родился свистящий звук. Он несся справа. Это был чужой, настораживающий внимание звук. Все притихли, прислушиваясь.
– Танки! Немецкие танки!
По одной из соседних просек, видимо, двигалась, если судить по звукам, колонна немецких танков, спешащая достигнуть водного рубежа. От сознания, что это всего только немецкие танки, напряжение спало, все успокоились и принялись за свои дела. Обычное состояние войны.
От полковника прибежал посыльный к месту расположения разведчиков. И вот уже группа разведчиков во главе с командиром гуськом (по-корейски) направилась к танку командира.
Наставление было очень коротким, полковник Слюсаренко вообще был немногословен, а в боевой обстановке даже краток, потому что группа через несколько минут двинулась в правое крыло леса.
– Пошли знакомиться с соседями, – без особого интереса к событию сказал Митя и стал моститься, чтобы вздремнуть. Настоящего солдата характеризует умение использоваться для сна любую подходящую минуту: представится ли она снова – неизвестно, а бодрость от солдата требуется всегда.
Скоро сон охватил солдат, свободных от дежурства.
Команда «По танкам» вырвала нас из объятий сна. Стояла ночь. Темное небо, усыпанное крапинками звезд, нисколько не подсвечивало землю.
Чертыхаясь, натыкаясь друг на друга, собирали вещи, использованные в качестве подстилок. Полусонные, взбираемся на танки, радуясь теплу, идущему от жалюз: все-таки земля еще не пригодна, чтобы спать на ней.
Танки, подсвечивая полосками-фарами, вытягивались на просеку и, не останавливаясь, двигались вперед.
– А первый батальон ушел уже давно, – сказал Женька. – Вы, сони, и не слыхали. Наверное, послан захватывать переправу, чтобы соседи не успели вперед нас оказаться у Шпрее.
Танк на ходе плавно покачивается. От этого мирного движения возникают мысли о ненужности волнений, о незыблемости мира. Вероятно, подобные мысли роились в голове жителя Востока, когда он пересекал бескрайние пространства пустыни, покачиваясь в такт хода верблюда.
Часов около десяти, во время остановки, нас обошли танки первого батальона. Как мы их могли обогнать, когда они ушли с места отдыха гораздо раньше нас? Так думал каждый из нас. Но вскоре все встало на свои места: мы узнали, что батальон, устроив засаду, полностью разгромил колонну немецких танков, что ночевала в одном лесу с нами.
Вот что можно было понять из рассказов самих участников.
Когда в лесу по-настоящему стемнело, батальон по тревоге снялся с места и двинулся вперед, оставив бригаду на отдыхе. Полоски света, падающего из прорезей фар, слабо освещали заросшую травой просеку, иногда на поворотах выхватывая из темноты коричневые стволы сосен.
Майор, командир батальона, находился на своем танке в голове колонны.
Такое монотонное движение продолжалось довольно долго. Пересекли несколько поперечных просек, а остановки все не было. А вот сколько это заняло времени, заметить никто из рассказчиков не догадался. В этих случаях обязанность знать время лежит на старшем.
Наконец, при пересечении очередной идущей под прямым углом просеки командирский танк остановился, сразу же загасив подслеповатые фары. Остановилась и вся колонна. Все терпеливо ждали дальнейших распоряжений. Из лесу к головному танку подошла группа из нескольких человек. Это были разведчики.
По цепочке передан вызов: «Всех офицеров к головному танку! »
Команда не совсем обычная, потому что командир батальона свою команду адресовал чаще командирам рот, а уже они ставили задачу перед командирами танков. Мимо застывших глыбами боевых машин тенями проносились их командиры. Скоро перед лобовой частью командирского танка собрались все, кто командовал десятками танков, и те, кто вел в бой один танк. Майор разложил на правом крыле танка карту, подчиняясь привычке подтверждать свои слова ссылкой на нее. И теперь, изредка подсвечивая карту фонариком, луч которого выхватывал только отдельные участки, начал разговор:
– Товарищи офицеры, перед нами командир бригады поставил очень серьезную задачу: задержать танки противника, движущиеся параллельно движению бригады. Нельзя допустить, чтобы они помешали нам оседлать переправу через Шпрее. Я собрал всех командиров потому, что в этой операции общая победа будет зависеть от понимания задачи и инициативы каждого командира в отдельности. Что удалось установить о вражеской колонне и ее намерениях, доложит командир разведки. Давай, Ваня.
Луч фонаря на миг вырвал лицо младшего лейтенанта. Неофициальное дружеское обращение, видимо, имело целью подчеркнуть значение того, о чем сейчас будет говорить командир разведки, и поднять его настроение.
– Танков немецких двадцать, – начал младший лейтенант. – Стоят они на третьей просеке, если не считать нашу. Час тому назад никакого движения, говорящего о том, что они скоро собираются двигаться, не замечено. Пришла колонна с востока, следовательно, можно считать, что дальше двигаться будет на запад, к Шпрее. Иного ничего предположить нельзя. Возможный маршрут движения – просека: она стреляет прямо в нужном направлении. Проверено километров на семь. Это считая вот от этой пересекающей наш путь просеки. Вот, пожалуй, и все, – закончил разведчик. – Да, там для наблюдения за действиями противника остался сержант Белов. Он постарается уведомить вас, как только фрицы зашевелятся. Но особенно на это надеяться не стоит. Неизвестно, как может сложиться обстановка. Так что вам самим следует организовать тщательное наблюдение. Да и трудно не услышать движение двадцати танков. – Он умолк.
– Есть, товарищи, вопросы? Если нет… – командир назвал дистанцию, на которую следует рассредоточиться. Мы только потом оценили эту команду – она повторяла дистанцию, которой придерживаются немецкие танкисты в походе.
После напряженного внимания наступил момент расслабленности. Заговорили все разом, хотя вполголоса.
– А что, разведчики, немцы нашу бригаду не обнаружили?
– Да не должно быть, очень уж спокойно себя ведут.
– Понятно. На своей земле, да еще и в глубоком тылу.
– Ничего, утром мы им испортим мирное настроение.