Альбедо

«Его преосвященство будет сильно недоволен, если ты не выполнишь приказ. Тебя арестуют за содействие чернокнижнику и сгноят в тюрьме».

— Он не посмеет, — замерзшими губами едва выговорила Марго. — И я приехала не по его приказу.

«Значит, по приказу любовника? Стоило только поманить, как ты оказалась готова тут же…»

— Просто поговорить, — перебила Марго, сплетая пальцы под муфтой, и вздрогнула, поймав на себе настороженный взгляд лакея.

— Фрау? — повторил тот. — Вы позволите, фрау?

— Конечно, — выдохнула Марго и, вложив ладонь в руку, затянутую лайковой кожей, сошла с подножки фиакра на едва прихваченную инеем дорожку.

Она не удивилась, не обнаружив себя в первом списке приглашенных — его составляли аристократы с безукоризненным происхождением. Не нашла себя и во втором — среди министров, советников и других высокопоставленных господ. Напрасно удивлялся Генрих, что не видел ее ни на одном из балов: барон фон Штейгер попросту не имел доступа ко двору, и когда Марго уже стало казаться, будто она приехала напрасно, имя нашлось внизу третьего списка.

Вереницы карет продолжали прибывать и прибывать.

У парадных встречал караул в мундирах, отороченных мехом. Заиндевевшие серебряные галуны и эполеты сверкали, точно присыпанные сахарной пудрой.

Праздничный Ротбург совсем не похож на тот, тайными ходами которого Марго пробиралась четыре месяца назад. Слишком шумно, слишком людно, слишком душно от многочисленных букетов и цветочных композиций, слишком слепят хрустальные люстры, множа блики от сотни зеркал и тысяч фамильных украшений. И среди военных в парадных мундирах, чиновников во фраках, дам с оголенными плечами, среди кружев, диадем и колье Марго в своем платье за триста гульденов выглядела совершенной простушкой.

Проходя через салоны, она ловила на себе чужие взгляды — заинтересованные мужчин и брезгливые женщин. Раз ей показалось, будто рядом мелькнуло знакомое лицо графини Амалии фон Остхофф, любезно познакомившей Марго со Спасителем, мелькнуло — и тут же затерлось в толпе. Марго не стала ее окликать.

Она немного опоздала: в церемониальном зале уже вовсю заливались виолончели, и пары кружились по натертому паркету, точно фигурки из музыкальной шкатулки.

«Авьен похож на часовой механизм, — вспомнились слова, сказанные Генрихом перед отъездом. — Я бы хотел остановить вращающую его руку…»

Марго прижала ладонь к сердцу, пытаясь под корсетным панцирем нащупать запрятанный пузырек, приготовленный для принцессы, но уловила только биение собственного сердца: Спаситель был там, в центре вальсирующей карусели — рыжее пламя волос не спутать ни с чем, — и тоже принадлежал этому механически-выверенному, искусственному миру, в котором не было места для Маргариты.

Отступив за колонну, она попыталась справиться с паникой, и прижала палец к дергающемуся виску.

— Фройлен нехорошо? Может, воды?

Учтивый господин во фраке возник, точно из воздуха.

— Нет, нет, — поспешно ответила Марго, вымучивая улыбку. — Уже прошло, благодарю…

И тут же смешалась с толпой, невежливо толкая гостей локтями и ловя недовольные взгляды и шепотки. Завтра весь свет будет судачить о невоспитанной незнакомке, и пусть! Марго было тревожно, душно и, воспользовавшись паузой между танцами, она покинула церемониальный зал вместе с прочими — слишком поспешно, чтобы не встретиться взглядом с его высочеством, чтобы остаться неузнанной, прибывшей сюда для дела, а вовсе не…

На миг ей показалось, что в толпе промелькнул пенно-белый парадный китель кронпринца. Марго застыла, справляясь с защемившим сердцем, не зная, вернуться ли в залу или вовсе сбежать из дворца. Яд, спрятанный в корсет, невыносимо жег кожу, и жгли нестройные мысли, и показалось, из толпы ее разглядывают чьи-то холодные глаза. Марго испуганно оглянулась — но увидела лишь спешащих в буфет господ да стайку обмахивающихся веерами светских красавиц.

«И не мечтай, — шепнул барон, — за тобой действительно следят».

— Ах, какой встреча! Вы?

Марго обернулась и встретилась лицом к лицу с кронпринцессой, чьи прежде тусклые глаза осветились радостным узнаванием.

— Вы… как вспомнить? Баронесса, так?

— Маргарита фон Штейгер, ваше высочество, — на ватных ногах Марго присела в реверансе.

— Я вспомнить, да! — кронпринцесса Ревекка вздернула подбородок и с легкой снисходительностью оглядела баронессу сверху вниз, отчего Марго тут же сделалось не по себе. — Вы выглядеть… — она зашевелила губами, подбирая слова, — простой, но вкусно. Так?

— Благодарю, ваше высочество, — фальшиво улыбнулась Марго, в свою очередь разглядывая принцессу: ее высокую прическу, едва собранную из жиденьких волос, зато перевитую жемчужной нитью и украшенную диадемой; ее платье с глубоким вырезом, из которого круглыми утесами торчали плечи; воздушнейшую органзу юбки, украшенную мелкими брильянтами, точно каплями росы, в которой супруга Спасителя по задумке швеи должна была походить на свежий цветок, но больше напоминала лошадь.

Кольнуло ревностью и досадой.

— Вы пройти со мной в дамский салон? — между тем осведомилась Ревекка. — Я утомлена идиотами и желать говорить с образованый женщина!

— Почту за честь, — отозвалась Марго и подалась вслед за принцессой через заставленный вазонами салон, мимо статных лакеев в напудренных париках, разносивших на серебряных подносах напитки и десерты, мимо деревянно-застывших гвардейцев.

Ревекка болтала без умолку, не глядя на Марго, но уверенная, что баронесса ловит каждое ее слово. Кажется, жаловалась на сквозняки; кажется, ругала местную кухню — Марго не слишком вслушивалась в пустую болтовню, зато украдкой озиралась по сторонам. Понимала: люди епископа будут следить за ней и ждать, когда Марго свершит обещанное. Ведь если она не исполнит — если не пустит в ход пузырек с ядом внутри, если пойдет наперекор, — Господи, помоги! — то будет расплачиваться за непослушание не своей головой, так головою брата.

В салоне яблоку негде упасть, и сразу защемило в висках от гомона, смеха, шелеста оборок, насыщенного аромата духов. Взгляды собравшихся дам ощупывали Марго, будто раздевая, разбирая на части, на лоскутки — как когда-то в приюте. Чувство «уже виденного» захлестнуло с головой, заставляя дышать прерывисто через рот, усмиряя легкую панику и дрожь в руках. Она присела на край, механически взяла с подноса бокал со сладкой водой и рассеянно бросила в него засахаренный лепесток фиалки. Ревекка же исполняла роль радушной хозяйки и учтиво осведомлялась у каждой из дам, нравится ли на балу, на что получала самые жаркие заверения, что бал волшебный, а сама кронпринцесса — будто сказочная фея, могущая поспорить красотой и грацией с самой императрицей. На что Марго, не сдерживаясь, фыркнула в бокал, живо представив громоздкую, точно рубленую топором фигуру Ревекки подле осанистой и изящной Марии Стефании.

— В Равии мы не устраивали таких балов, — пожаловалась на славийском Ревекка, подсаживаясь рядом и обмахиваясь веером. — Рождество проводили в семейном кругу, а тут надо постоянно быть на виду. Так утомительно!

— Я сама нечасто выходила в свет, — ответила Марго, на что получила снисходительное:

— Это видно, милочка. Вы держитесь совершенно скованно, не как подобает аристократке. К тому же, явились без пары.

Марго внутренне вспыхнула, но постаралась удержать себя в руках.

— Я вдова, ваше высочество, — ответила она. — И лишь недавно сняла траур.

— Тогда придворный бал — прелестное место, чтобы обрести пару, — с улыбкой ответила Ревекка и протянула ладонь. — Позвольте вашу бальную книжечку? Кому обещан следующий танец?

— Боюсь, никому…

— Как?! — принцесса тряхнула завитыми кудряшками. — Досадное упущение! Вы молоды и прелестны, несмотря на ужасное платье, — Марго нахмурилась и закусила губу, — обещайте мне лично, что следующий вальс обязательно станцуете с каким-нибудь молодым офицером!

— Разве что его высочество познакомит меня с кем-то из подчиненных, — наигранно улыбнулась Марго.