Страница 20 из 27
Он двигался в полной темноте. Узкий и извилистый проход вел куда-то вниз; казалось чудом, что рухнувшие сверху стропила, балки и плиты все же оставили заживо погребенному слабую надежду на спасение. Сперва ход, которым пополз Конан, был просто случайно образовавшимися в завале пустотами, не заполненными битым камнем; но затем спуск окончился и киммериец сполз на животе в низкую подземную галерею, облицованную тесаными плитами. Это обнадеживало – он оказался в одном из переходов подземного дворца коричневокожих, правда, и здесь Конан мог идти, лишь согнувшись в три погибели. И все же это была надежда.
Один конец галереи был завален; киммериец проник в нее через пролом в потолке. Выбора не оставалось, он просто шел, куда его вела судьба. Рука по-прежнему крепко сжимала меч из плоти демона…
Только теперь начали возвращаться и прочие мысли: что же стало с его командой… с женщинами… неужели все погибли вновь, неужели его былым подругам пришлось пройти через кошмар повторной гибели? Нет, нет, этого не может быть, ведь посланец Крома обещал… и стена уже была проломлена…
Киммериец старался идти быстрее, однако приходилось все время ощупывать пол перед собой – он опасался щелей и провалов. Дважды это выручало его пальцы проваливались в пустоту и он кое-как переползал через расщелины, по счастью, они оказывались не слишком широки…
Он обязан был выйти. Сколь бы ни оказался сложен подземный лабиринт коричневокожих, он, конечно же, имел выходы на поверхность; оставалось только разыскать их.
Внезапно стены узкой галереи, которые Конан то и дело задевал боками, резко разошлись в стороны. Гулкое эхо отразилось от высокого потолка; Конан очутился в просторном подземном покое. Чуть поколебавшись, он решил двинуться вправо, касаясь рукой стены. Это единственный способ выбраться из лабиринта, если, конечно, не ходить в нем по кругу. Острием меча киммериец кое-как процарапал неглубокий желобок возле самого угла – чтобы опознать это место, если он сделает круг. Затем выпрямился в полный рост – и начал обход.
Идти оказалось легко – пол и стены были гладкими, не попадалось ни трещин, ни проломов. Конан шел и считал шаги. Их он успел сделать ровно пять десятков, прежде чем уперся в преградившую ему путь стену. Киммериец свернул влево, по-прежнему касаясь рукой камня. Еще пятьдесят шагов. И вновь угол. Теперь он уже шел обратно, судя по всему – к той стене, где находилось устье галереи.
Пятьдесят шагов. Угол.
Конан стиснул зубы, сорвал шлем – глаза заливал едкий холодный пот ужаса. Три стены из четырех остались позади – а он так и не нашел выхода. Неужели он заперт под землей и ему уготована теперь медленная и позорная смерть от жажды?!
Погоди, одернул он себя. Шансы еще есть. Быть может, проход отыщется рядом с входом в эту мышеловку…
Теперь Конан шел, точно по раскаленному металлу. Каждый шаг означал потерю еще одного шанса; рука впивалась в камень стены, готовая ломать и крошить его, пусть даже ногтями; как жаждал он, чтобы его кисть вдруг провалилась бы в спасительную пустоту!
Он отсчитал двенадцать шагов, когда его рука провалилась-таки в желанный проем.
Из горла Конана вырвался хриплый стон. Неужто?!. Нет, нет, надо проверить… И, упав на колени, он осторожно пополз вперед, ощущая каждый дюйм каменных плит пола, пуще смерти страшась нашарить сейчас сделанную им засечку возле угла того коридора, которым он пришел сюда…
Нет… Нет… и тут нет… вот уже и угол галереи… неужели это выход?! Стоп! А это?! Что это, здесь, под пальцами?.. Зарубка? Желоб? Да, его желоб!
С уст Конана сорвалось страшное богохульство. Подземная камера оказалась ловушкой. Из нее не было выхода. Он был заперт, погребен под немерянными толщами земли и камня; все было потеряно.
Киммериец стиснул зубы так, что они захрустели. Нет, он не сдастся так просто! Быть может, какие-нибудь отверстия отыщутся под потолком; быть может, есть продухи в стенах… Он обязан обшарить здесь каждый дюйм камня, каждую плиту – прежде чем бросится на собственный меч.
Конан работал, как одержимый. Подбрасывая камни, он определил высоту потолка – три его роста; это немного, и он сумеет подняться, было бы куда! А потом начал долгий обход – шаг, в стену швыряется камешек, стук удара, стук падения, шаг в сторону, новый бросок, новый удар, чуть выше или чуть ниже первого… И затем все повторяется снова.
Прошло довольно-таки много времени, и Конан вновь очутился возле входа в подземный зал-ловушку. Все его усилия были тщетны. Выхода не отыскалось.
Киммериец сидел, привалившись спиной к стене. В мыслях царила зияющая давящая тишина. Выхода не было. Не было, не было, не было…
Его окружало мертвое безмолвие. Безмолвие склепа; он был уже все равно что мертв. Он был мертв, и не вывел своих в безопасное место; не выполнил условий Крома. Что станет теперь с теми, кто шел в бой по первому слову Конана?
Волна накатившегося непереносимого стыда заставила киммерийца взвыть, подобно волку. Все, с этим нужно было кончать!
Однако он еще не успел сбросить шлем, как выяснилось, что долгое швыряние камней в стены разбудило и кое-кого еще из здешних обитателей. Во тьме галереи появились бесчисленные парные огоньки приближавшихся глаз.
Крысы. Пещерные крысы. Здоровенные твари, размером с добрую кошку; их челюсти настолько сильны, что разом прокусывают человеческую руку до кости. В Птауакане Конану уже пришлось иметь дело с подобными же тварями – только там было куда бежать, а потом очень кстати подвернулся подземный поток…
Здесь бежать было некуда. Ну что ж, он постарается захватить с собой побольше этих тварей; видно, Богам очень нравится именно этот спектакль, раз они решили вновь поглазеть на него – и это после столь короткого перерыва!
Киммериец вскочил на ноги. Здесь, в узкой галерее, он продержится дольше. Не было света, придется рубить на звук – да еще на блеск глаз. У птауаканских тварей глаза, насколько он помнил, не светились…
Бесчисленные лапы чуть слышно шелестели, ступая по камню. Вот твари оказались в пределах досягаемости – и клинок Конана взял с них первую дань.
Это и впрямь оказалось почти как в антильских подземельях. Некоторое время Конан вовсю рубил направо и налево, хорошие доспехи защищали от укусов – однако силы таяли очень быстро. “Ну что ж, – пришло холодное и твердое решение, – когда я почувствую, что приходит конец… думаю, я сумею попасть этим железом куда следует”.
И он рубил. Рубил, чувствуя, как с каждым взмахом тяжелеют руки и немеют плечи, как непереносимой тяжестью наливается кольчуга, как давит на голову шлем… Твари бросались на него с редкостным упорством, словно их вела чья-то злая воля. Они не обращали никакого внимания на разрубленные тушки своих собратьев – их целью был только Конан.
И вот когда силы почти уже покинули киммерийца, и клинок уже выскальзывал из его потной ладони – тогда крысы внезапно, как по команде, отступили. Отступили, но не исчезли – красные глаза мрачно поглядывали на киммерийца из глубины галереи, точно ждали момента для следующей атаки.
– Они крепко потрепали тебя, Конан, – с легкой насмешкой произнес чей-то голос позади киммерийца. Старый воин обернулся – и в тот же момент подземелье осветилось. Мягкий лиловатый свет залил все вокруг; а из сгущения этого света в самом центре зала вышла невысокая, кривоватая фигура горбуна, облаченного в ярко-алый камзол; на поясе его болтался короткий меч в простых черных ножнах. Лицо горбуна не отличалось красотой; глаза смотрели с нескрываемым ехидством, длинный тонкогубый рот кривился в усмешке.
– Приветствую могучего Конана, владыку Аквилонии! – карлик поклонился с преувеличенной почтительностью. – Не желаешь ли поговорить?
– Кто ты? – только и спросил Конан. Ясно было, что его посетил не простой смертный.
– Кто я? – Имя мое тебе знать вовсе не обязательно, да… Тэ-экс, могу сообщить тебе – если, конечно, для тебя это важно, – что жительством своим имею я дворец в небесных пределах, средь звездных сфер, где строен хор светил… ну и так далее, как там положено у ваших поэтов. Одного очень способного ты, помнится, прикончил – он еще участвовал в каком-то дурацком заговоре против тебя, когда вы схватились с Тот-Амоном… А жаль! – горбун вздохнул. – Очень талантливый был парень. Ну да его уж теперь не воротишь. Так о чем бишь это я? Ах, обо мне. Так вот, прислали меня сюда те, кто… гм… может вытащить тебя из этого премилого и уютного садка с крысками, Конан. Как их зовут, где они обитают – поверь, для тебя это совершенно несущественно. У пославших меня есть намерение поручить тебе одну работенку. Как, возьмешься?