Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 11 из 17



Дело в том, что я к матери больше не вернулся, а остался жить с отцом. Мама была уверена, что мне – ребёнку, не могла самому прийти в голову мысль о побеге. И, что вся эта история была задумана и осуществлена отцом, приславшим к нам в дом сержанта. А меня на всю жизнь она заклеймила страшным словом – предатель.

По сути, убежав к отцу, я, действительно, предал маму и сестрёнку. Я не жалел о своём поступке, но определённое чувство вины в душе осталось на всю жизнь.

Статья в Московском Комсомольце называлась – «ПОСТУПОК» с подзаголовком: «ПОЛ-ЕВРОПЫ ОН ПРОШАГАЛ, ПОЛ-ЗЕМЛИ».

В заголовке к статье допущена ошибка – ветераном войны я не стал…

Когда мы вернулись в Союз, отец был направлен для продолжения службы в город Станислав.

В Станиславе отец жил со своей, как принято было называть – ППЖ – «походно-полевой женой». Насколько я помню из чьих-то рассказов, та женщина, с которой БАТЮ застала Вера Николаевна, и была та самая Полина. Она была известной полковой женщиной свободного поведения. Последним её спутником во время войны оказался БАТЯ. Когда он захотел с ней расстаться, она пошла к командованию и нажаловалась. Поскольку у командования в этом плане с ней тоже были связаны свои воспоминания, они встали на её сторону. Бате было предложено или жениться, или… В общем, вероятно, чем-то они ему пригрозили… И поэтому просто так с ней расстаться ему не удалось.

В период нашего нахождения в Станиславе, отец развёлся с моей мамой.

В анкете у отца записано: «Бывшая жена Дудко Вера Николаевна, брак расторгнут 27 июня 1946 года, свидетельство № 8 – выданное Станиславским Городским Бюро ЗАГСа».

Помню, что 5-ый, 6-ой и половину 7-го класса я проучился в Станиславе. Мне запомнилось, что в этих классах были прекрасные преподаватели истории древней Греции и древнего Рима и отличные учебники, по которым мы изучали историю и, особенно, мифы. Эти мифы я запомнил надолго, так что много лет спустя, будучи в музеях Ленинграда и других городов, я вспоминал, что означает та или иная картина, написанная по мотивам того или иного мифа или истории.

Учась в Станиславе, в начале января 1948 года я вступил в комсомол – раньше 14 лет, чем всегда гордился.

После Батя уехал служить в Германию, а тогда уже детей с собой не брали. А меня переправил в семью своего брата Миши, который жил во Фрунзе.

Мама и Рита так и остались жить в Каменец-Подольске.

После войны, когда отцу пришел вызов в Германию (тогда запретили брать детей в Германию), меня отправили к дяде Мише, родному старшему брату отца во Фрунзе. Отец регулярно высылал деньги на моё содержание.

В 7-ом классе я начинал учиться в Станиславе (ныне – Ивано-Франковск), а оканчивал в городе Фрунзе. Закончил я его с огромным трудом и то только потому, что тётя Катя – жена дяди Миши, была известным преподавателем в городе, и работала в той же неполной средней школе, где учился я. Здесь же мне пришлось осваивать киргизский язык (кажется, они только что перешли на кириллицу, вместо латыни!).

Мой отец – в Берлине.

На фотографии он – слева

Мой отец – в Белине Он стоит – справа



На фотографии – в нижнем ряду: Екатерина Фёдоровна и Михаил Евстафьевич, мама всех братьев Дудко (моя бабушка) и мой отец – Анатолий Евстафьевич.

В верхнем ряду: – Толик (младший сын тёти Кати и дяди Миши), я (Виктор) и ещё один брат моего отца – Сергей Евстафьевич, который со своей семьёй тоже проживал в городе Фрунзе.

Семья дяди Миши жила в доме, находящемся на улице революционера Логвиненко. Дом представлял Г-образное глинобитное сооружение и всё это считалось одним домом – N 81, так как находились под одной камышовой общей крышей. Нельзя сказать, что этот Г-образный дом был коммуналкой, но на самом деле – в каждой квартире, состоящей из одной комнаты, проживала – отдельная семья и ничего общего у этих семей не было, кроме крыши. Правда, был – общий двор и туалет. Квартира дяди Миши находилась в конце первого дома и имела крохотную прихожую. Из прихожей шла дверь в единственную комнату, в которой ютились: дядя Миша, его жена – Екатерина, сын их – Толик и я. У входа во второй дом находилась первая квартира. В ней много позже поселился его младший брат – Петр Евстафьевич Дудко с молодой женой – Татьяной, учительницей по профессии.

В следующей квартире второго дома жил мой друг Владилен, его братишка – Вовка и их мама. Весь дом был покрыт тростником толщиной чуть ли не в полметра. Стены дома были из самана, но без соломы, толщиной в метр или несколько больше. Поэтому, когда бывали землетрясения, у нас только раскачивалась лампочка под потолком.

В комнате было одно окно, довольно небольшое, выходящее на улицу, поэтому в ней всегда царил полумрак, когда на дворе было пасмурно. А – второе окно было в прихожей и выходило оно во двор дома. Стены внутри комнаты были побелены В нашей «квартире» – у дальней от входа глухой стены была расположена печь с большой плитой, на которой готовила еду тётя Катя. Чем мы питались, и где и как я спал – не помню. Голодным я никогда не был.

В прихожей ничего не было и не стояло. Туалет был во дворе против входа на пригорке, метрах в двадцати от дома. Пригорок по высоте равен высоте дома. Туалет обнесён глиняным забором в 1,5 м. высотой. Внутри были положены две доски (или бревна), заменявших – пол. Сзади двора забора не было, то есть двор не был замкнут. И, от туалета – тропинкой можно было пройти на соседнею улицу, чем мы постоянно пользовались.

Воспоминания о городе Фрунзе мне очень дороги, может быть, потому что в нем прошла уже в сознательном возрасте – часть моего детства и юности – до момента поступления в институт.

ШУРОЧКА – первая моя любовь

Здесь я встретил мою первую любовь – Шурочку. Здесь я занимался спортом, в котором преуспел. В этом городе мне знакомы все улочки и тропки, парки и стадион… Поэтому, когда я вспоминаю какой-нибудь эпизод из этой поры моей жизни, перед моими глазами всплывают те пейзажи и дома, которые вызывают ностальгию.

К сожалению – повернуть вспять прожитые счастливые мгновенья – невозможно…

Город Фрунзе построен таким образом, что в верхней части, ближе к горам, находился вокзал, от которого вниз шли две широкие аллеи всегда хорошо обихоженного бульвара, который тянулся до дома Правительства (несколько кварталов).

Дом Правительства в то время – это широкое пятиэтажное здание, слева от него, на противоположной стороне – находилась школа, в которой учились девочки, чаще всего дочери верхушки Правительства и ЦК.

Дальше, после бульвара, – через квартал, находился цирк, в который мы, мальчишки, старались пробраться к третьему отделению, когда начинали выступать борцы.

В направлении вокзала, за школой располагался большой парк, в котором недалеко от входа, находилась танцплощадка, работавшая по вечерам за деньги (она была огорожена высоким трёхметровым железным забором).

Внутри парка находился Государственный театр оперы и балета Киргизии имени Манаса (былинного народного, очень почитаемого героя Киргизии).

При театре была балетная школа и хореографическое училище. Я, когда ещё учился в 7-м классе, вместе с другом Владиленом поступил в это хореографическое училище.