Шоу должно продолжаться

Утренний ветерок был довольно зябким. Кира пыталась согреться, обхватив себя руками. Андрей приблизился к ней и обнял покрепче. Она с благодарностью коснулась его щеки своей. С утра она тоже не пренебрегла душем, – аромат от неё исходил божественный.

– Слушай, – сказал Сабуров, – давай договоримся…

– Давай, – с радостью отозвалась девушка, – а о чём?

– Для начала ты не будешь забивать себе голову тем, что я якобы хочу.

– Хорошо.

– Я буду откровенен с тобой, и ты узнаешь всё, чего я на самом деле хочу от тебя.

Она, не отрываясь, смотрела в его глаза. Ей казалось, что она видит – там в их глубине – нечто большее, чем простой интерес. Оно ещё спит, но уже начинает просыпаться. Уже вот-вот откроет глаза, и тогда… Но об этом она думать боялась. Вдруг она ошибается, и это не любовь, а так – невинное увлечение?

Он же в её глазах видел благодарность и множество невысказанных вопросов.

– Я не против, если ты мне ответишь взаимностью.

Она коснулась его щеки губами.

– Не стану скрывать, – Андрей пытался говорить мягко, но всё же в его голосе проскальзывала горечь прошлых разочарований, – я хочу тебя, – он почувствовал, как она вся напряглась в его объятиях, – хочу быть с тобой физически, но я не буду торопить тебя, потому что… Да потому, что я много, чего хочу, но есть ещё то, чего я не хочу. Я не хочу, чтобы ты думала, будто единственное моё желание – переспать с тобой. Я не хочу, чтобы рядом со мной ты чувствовала себя неуютно. Я не хочу, чтобы ты была несчастна.

– Спасибо, – с робкой надеждой, почти сквозь слёзы.

– Я хочу любить и, возможно в первый раз в жизни, узнать, что же это: быть любимым. Я хочу видеть искорки света в твоих глазах, а слёзы только от счастья.

Она ещё плотнее прижалась к нему. Он почувствовал, что его организм реагирует на это очень прытко. Она тоже заметила, но не отстранилась.

– Ты знаешь, – сказала Кира так тихо, что он едва смог расслышать её, – мне кажется… Нет, не так. Я уверена, что люблю тебя. Что ты мне не просто нравишься, а здесь что-то несоизмеримо большее. Будто мы вместе уже многие тысячи лет, просто последние лет сто мы не виделись, и вот, наконец, встретились после этой разлуки. – И со вздохом. – Наверное, я говорю чушь?

– Нет, что ты, – сказал Андрей, проводя рукой по её щеке, – я мог бы сказать то же самое, но…

– Что?! – она беспокойно отпрянула.

– Но, прежде чем ты определишься со своими чувствами, обязан поведать тебе кое-что о своём прошлом.

– Скелет в шкафу? – улыбаясь, спросила Кира, возвращаясь в его объятия.

– Да, – кивнул парень, – и, судя по реакции моей бывшей девушки, это скелет бронтозавра.

Два года назад, когда Андрею едва исполнилось двадцать четыре, произошёл такой случай. Они с приятелем шли по тёмным дворам Питера провожать девушку того домой. Вдруг позади раздались гулкие быстро приближающиеся шаги. Андрей оглянулся; в тусклом свете, отбрасываемом окнами, он увидел двоих с бейсбольными битами. Те явно спешили по их душу.

Когда Сабуров повернул голову обратно, то его приятеля и след простыл, а девушка, дрожа, вжималась в стену дома, не в силах даже позвать на помощь. Неизвестно, что больше выбило её из колеи: появление двоих с битами, или же поспешная ретировка дружка.

– Ты тоже лучше убирайся к ёбаной матери, пока цел, – крикнул один, размахивая битой, словно древнерусский воин – палицей, – нам она нужна, – не ты.

Андрей не отвечал. Он знал: вступить в перепалку – уподобиться противнику, поэтому молчал и не двигался с места.

– Уёбывай, – высказался второй, – или пиздец тебе.

Андрей молчал. Ну, в самом деле, не объяснять же им – пропившим, проколовшим последние мозги, – что он с семи лет занимается различными единоборствами.

– Ну, всё! – крикнул один и замахнулся.

– Молитесь, суки! – заорал второй и замахнулся.

В результате стычки: у Андрея три скользящих ушиба, у девушки – ни одного, у первого уличного бойца выбито три зуба и сломана рука, у второго – сломан нос и сильно зашиблен пах.

Всё хорошо. Но когда прибыла милиция, то выяснилось, что «сломанная рука» – сын полковника милиции.

Андрея посадили. К нему приходили «погоны», просили поменять показания; Сабуров отказался наотрез. На суде выяснилось, что это он пытался изнасиловать девушку, а ребята, по мере своих скромных сил, противостояли этому возмутительному факту. Ни о каких битах – ни слова. Свидетелей нашлось человек десять. Включая: ту самую девушку(!), её приятеля(!), двух примерных мальчиков (уже без бит) и с полдюжины жильцов соседних домов.

Срок грозил не малый. К тому ж статья: «Попытка изнасилования», не очень хороша сама по себе. Помог адвокат. Он органически не переносил того самого полковника, чей сын был замешан в этом деле. Назначили психиатрическую экспертизу. Стоило Андрею заикнуться о голосе, как его тут же услали в дурдом, а точнее в психиатрическую больницу усиленного режима содержания на принудительное лечение.

Через полгода он вышел оттуда. За деньги. За большие деньги. Помог отец. Но остались: инвалидность, диагноз и затаённая ненависть.

– Такой вот скелет, – сказал Андрей в заключение своего рассказа, во время которого он избегал смотреть Кире в глаза.

– Да разве ж это бронтозавр?! – воскликнула девушка; глаза её лучились радостью, – это так – мышь дохлая!

– Значит, тебя не волнует, что я – дурак со справкой? – Он тоже улыбался.

– Ну, если ты – дурак, то я – китайский штопор.

Они засмеялись.

– А как же голос? – не унимался Андрей, – ведь я действительно его слышу.

Взгляд Киры сделался серьёзным.

– Все слышат голос, – сказала она, – но мало кто может его услышать и понять.

– Ты серьёзно?

– Абсолютно. Я сейчас тоже слышу голос, и он приказывает мне задушить тебя в своих объятиях.

Она набросилась на него. Он обхватил её за талию, но не удержал равновесия, и вместе с ней перевалился через перильца. Хохоча, они перекатывались по траве, ловя губами губы. Кира, сделав обманный манёвр, повалила Андрея на спину и забралась сверху. Он уже не сопротивлялся.

– Ну, всё! Ты – мой! – Выдохнула она.

Андрей открыл было рот, чтобы ответить, но тут…

Раздался душераздирающий крик.

Андрей и Кира вскочили на ноги в мгновение ока. Крик нёсся из леса и принадлежал без сомнения женщине, так что с большой долей уверенности было ясно, кто кричал.

Пока молодые люди лихорадочно соображали, что нужно предпринять, откуда-то сбоку вылетел парень лет двадцати и опрометью кинулся в сторону леса. Они и разглядеть-то его толком не успели. Следом выскочил Дмитрий и тоже помчался к лесу. Андрей и Кира последовали за ними. За их спинами также кто-то бежал в том же направлении.

Идиллия раннего утра была безжалостно разрушена дланью беспощадного рока. Что бы ни случилось там – в лесу, – это – Андрей чувствовал – выбивалось из рамок обыденности, а значит…

Шоу начинается, – подумал Сабуров, – ведь знал же, что не стоит… хотя…

Когда они остановились, чтобы перевести дух, Андрей выдохнул:

– Что-то подсказывает мне: не коровок доить нас привезли.

– Да. – Согласилась девушка. – Как-то всё слишком вульгарно; нарочито, что ли.

Не успела группа людей из здания добежать до опушки леса, как навстречу им, спотыкаясь, выбежала Лиля. Шар её волос разлохматился, да и весь облик женщины был весьма плачевным: вся в грязи, в волосах – листья, глаза красные, по щекам размазаны тина и слёзы. Довершала картину гримаса ужаса на её лице.

– Что случилось?! Что случилось?! – кричал парень, подбежавший первым (как чуть позже узнал Андрей, звали его – Миша).

Лиля не отвечала. Казалось, она начисто лишилась дара речи.

Тут подоспел Дмитрий и, вместо того, чтобы кричать, обнял её и принялся успокаивать. Рыдания, поначалу сдавленные, похожие на тяжёлые вздохи, наконец, вышли из её груди и прорвались наружу целым каскадом истерических завываний. На это было тяжело смотреть. Тем не менее, все встали, как вкопанные, и уставились на неё. Трезвость и рассудительность не утратил только Дмитрий.