Страница 8 из 16
Весной, когда растаял снег, мы бегали в огороды, где по прошлому году росла картошка. Копали оттаявшую сверху землю, и выбирали промёрзшую картошку, которая случайно осталась в прошлом году в земле. Я не помню рецепт приготовления кавардашек. Картошку мороженую замачивали, потом протирали, кажется, добавляли то ли отруби, то ли ещё что-то, а потом пекли и ели ещё горячими. Может быть, что-то путаю, но мне вспоминается, что, когда печка была очень горячая, мы брали сырые кавардашки, делали из них лепёшки и пришлёпывали их к горячим стенкам печки, и с нетерпением ждали, когда они пропекутся.
Часть 8
Большая Мартыновка
Чтобы хоть как-то, хоть не на долго продержаться в этой без исходной обстановке, бабуся списалась со своей сестрой – ФАИНОЙ АЛОНИЕВНОЙ, и, наскребя на билеты, взяв с собой Борю и меня, поехала в Большую Мартыновку, Ростовской области. Всё таки у тёти Фани был свой садик, а значит – бесплатные фрукты и витамины. А ещё – были курочки, которые несли яички.
Ехать надо было до станции «Куберле». А потом на автобусе уже до станицы – «Большая Мартыновка». Нам с Борькой было всё в радость. Новые места, не надо было работать в совхозе…
Когда мы сошли с автобуса, оказалось, что до тёти Фаниного дома нужно ещё добираться на чём-то. Нас довез на телеге какой-то добрый дядька. Это, оказывается, была не телега, а арба. Она отличалась от телеги тем, что была ниже и с бортами. Когда мы подъезжали к большой, выгоревшей на солнце, и покрытой пылью, площади, увидели на ней непонятных животных. Мы с Борькой предположили, что на земле лежит корова, а на неё сбоку навалилась другая, и отдыхает. Но оказалось, что на земле лежал верблюд. Мы просто никогда не видели верблюдов вне зоопарка.
Вокруг станицы была степь. Зелень была лишь в садиках и палисадниках, около домов. Каменных домов было не много. Они стояли в основном, в центре станицы. Вероятно, это была школа и другие административные здания. А собственные дома в основном были все деревянные.
Дом тёти Фани и дяди Вани был деревянным, с садом и палисадником. Тётя Фаня была младшей сестрой бабуси. Между ними была разница в возрасте аж – 20 лет. Её дети – Миша и Светлана (Лана), хотя и были на два года моложе меня и Бори, приходились нам – дядей и тётей.
Поскольку мы все были примерно одного возраста – компания у нас составилась для озорства отменная. Бабуся всё время ставила мне в пример Светку, поэтому она меня сразу же стала напрягать. А Мишка был безобидным, добрым, мягкотелым мальчишкой, с Борькой они сдружились.
Вот старая фотография дома тёти Фани. Это – Большая Мартыновка Ростовской области. Дом дожил до наших дней. И теперь в нём живёт дочка Фаины Алоньевны, наша ровесница, больная, одинокая, заслуженная учительница истории – Светлана Ивановна Фирсова…
Фаина Алониевна Фирсова (Мейстрик)
Мне кажется – эта фотография немного позднего времени.
Но других фотографий у меня нет.
Днём мучила жара. Тётя Фаня готовила обед. Мы отъедались. Потом нам стелили на пол (там было прохладнее) матрасики и нас заставляли отдыхать. Мы, конечно, не спали, но в пик жары, всё равно, заниматься было нечем.
Днём в доме ставни были закрыты. Это позволяло сохранять ночную прохладу. А к вечеру, когда солнце закатывалось за горизонт, жаркий сухой воздух, который тянулся из степей на улицы станицы, сменялся тёплым, пахнущим парным молоком и сухими травами – лёгким ветерком. Свежесть опускалась на землю…
Что особенно запомнилось из нашего гостеванья? – Курочки. У тёти Фани было несколько собственных курочек, которые несли яички, опять же, которые мы с удовольствием глотали в любом виде. Борька сам бегал по утрам и вынимал свежие яички из куриных гнёзд.
Ещё запомнилось, что однажды нас тётя Фаня взяла с собой в гости к знакомым на пасеку. Тётя Фаня была врачом офтальмологом, поэтому её знала вся Мартыновка. Помню, хозяин нас усадил в саду, за маленький столик и вынес нам по тарелке с жидким мёдом и по кружке с холодной водой. Вот, если бы он дал к мёду нам по куску хлеба, я уверена, мы съели бы всю тарелку мёда. А так, прихлёбывая воду, всё равно ощущалась приторность сладкого мёда. И много его нам съесть просто не захотелось. Но запомнилось…
Школа, в которой учились Света и Мишка, объявила сбор всех пионеров и комсомольцев. Нужно было пропалывать кукурузу, с тем, чтобы степная грубая трава не забила нежные стебли кукурузы. Мы с Борькой проявили патриотизм и увязались на это мероприятие.
Работалось тяжело. Жара. Перчатки мы не догадались взять из дома. Трава была жёсткой, резала и царапала ладони. Но мы были «гордые», и упорно старались не отставать от местных ребятишек, которым такая работа не была в диковинку.
Вот тот самый мост через реку Сал, которую я переплыла, практически не умея плавать…
Фотография из интернета. Сразу файл не записала, а потом вновь не нашла…
Обратно возвращались с поля мимо речки «Сал», которая протекала через станицу. Река была не особенно широкой, но достаточно глубокой и быстрой. Многие пошли через старый деревянный мост, а группа ребят, уставшие после работы, с удовольствием кинулись в воду, решив переплыть Сал. Борька пошел через мост, а я решила тоже переплыть реку. Расстояние было – метров 150–200. Плавать по собачьи я уже умела (даже тонула в Днепре), но здесь силы я, конечно не рассчитала. Купальника у меня не было, стесняясь, я в воду так и пошла в белой кофточке и коротких шараварчиках. Сначала плыла нормально, потом стала отставать от основной группы, потом почувствовала усталость. Нужно было следить, чтобы течение не снесло в сторону. Плыли вдоль моста. На середине я почувствовала, что выбиваюсь из сил. Кто-то заметил, крикнул ребятам. Двое подплыли, и предложили держаться руками за них. Я гордо отказалась, и продолжала плыть. Они подстраховывали меня с двух сторон. Я доплыла сама. Но в общем-то мероприятие было рискованным… Всё хорошо, что хорошо кончается.
Среди ребят я отметила одного мальчика. Мне он показался красивым. Был он очень правильный. Как и я в школе, он был председателем совета дружины. Ребята его уважали, и как мне показалось, даже слушались. Он мне представлялся героем из повести «Тимур и его команда».
У Светки были фотографии многих ребят из школы, и была малюсенькая фотография этого мальчишки – Бориса Погорелова. Фотографию я увезла потом с собой. Может быть, я придумала себе эту «симпатию». Не важно, но какие-то флюиды пробежали между нами.
Вернувшись в Вельяминово, я написала ему письмо. Он ответил. Но встретились мы с ним только в 1953-ьем году, когда он приехал в Москву и поступил учиться в институт. Тогда у нас завязалась длительная переписка. Но это уже относится к событиям 1953-го года…
Бабуся не могла наговориться с тетей Фаней. Уже в живых из многочисленной семьи Мейстриков остались только дядя Витя в Ташкенте, и тётя Фаня в Большой Мартыновке. Больше она ни с кем из них при жизни не встречалась.
Света после школы поступила в институт и стала историком. Всю жизнь она проработала в Мартыновской школе. В отпуска приезжала к нам в гости. Когда я ездила в командировку в Таллин, я её однажды взяла с собой, устроила в гостиницу, показала город, поездили по экскурсиям. Она осталась очень довольна. Замуж она вышла поздно, но уже через три года развелась. Он решил вернуться на родину, а она ехать с ним не захотела. Больше она замуж не выходила, хотя попытки такие были. Но или она была слишком требовательна, или не нашлось мужчины, равного ей по интеллекту, не знаю, но в этом смысле жизнь у неё не сложилась.