Страница 21 из 22
14.12.38. Вчера дала телеграмму, чтобы Нина выезжала. Опять и опять ожидания.
Сегодня ночью Ида как закричит: – "Он трогает керосинку! Он трогает керосинку!" Бедный ребенок и во сне следит за озорником. Ида употребляет теперь: – "А главное, чтобы он не шалил!" или – "Я совершенно сама оделась!" Смотрит на замороженное окно и в окне ей рисуются леса, волки, медведи и спрятавшиеся девочки. Как мне хочется, чтобы у неё развивалась фантазия, чувство красоты. С детьми я теперь совсем не занимаюсь и от этого у меня ещё больше болит душа. Все кажется, что они отстанут в развитии от других детей их возраста.
16.12.38. Вчера получила телеграмму – ответ, что Нина приедет по получении от Фани денег. Сегодня дала ответ, чтобы оставалась.
(Добавляет Ираида…
И как они там зарабатывали, если даже на билет домой маме должна была выслать деньги тётя Фаня, бабусина младшая сестра?)
У нас замёрз кран. Надо было идти на соседний двор. Дочка заперла дверь за мной на крючок. А когда я вернулась, то слышу плачь и крик Иды. Что кричит – не пойму. Я – стучать, стучать… Оказалось: она захлопнула первую дверь так крепко, что отворить не может. Как-то она бедненькая отворила. Ну а если?… А мороз-то! Лютый, около 40. Ида «пишет» все письма:…присылайте гостинцев, а Боричке не надо, т. к. он шалит.
19.12.38. Ровно год прошел, как начат дневник.
Ида проснулась со словами: – "А где папа? Он приехал?" Видимо, видела во сне.
Раз она смотрит и трогает пальцем выдавшиеся у меня ключицы и спрашивает: – " что это такое?" – «Кость». Подумала и говорит: – "Как же ты, бабуся такой костью подавилась? Она у тебя застряла?"
Разучиваем с ней – "Мужичёк…" Некрасова. Удивительно все легко схватывает и как-то сама переходит на драматизацию.
Боря своими капризами доводит до " белого колена"… Иногда кажется, что не хватит больше сил. Целыми днями и карауливание его по ночам изнуряют, силы падают.
От своих получила письмо и снимки. Вид у них далеко не «страдающий». Занимаются мистификацией, видимо. Самый удобный метод!
Не знаю, чем кормить. Ида не ест никаких каш. Живу как в тюрьме. Морозы. С детьми выходить нельзя. Дверь промерзла и не запирается на ключ. Как же достать мясо? А Ида только его и любит. Как-то выкручиваюсь, пока ещё выхожу из положения: оставляю Валю (квартирантку), чтобы сбегать за хлебом, за водой на соседний двор, т. к. в нашем дворе замёрз кран.
20.12.38. Боря удивительно капризный и канительный ребёнок. Очень, очень трудно с ним. Сегодня – бельё. Проснулся около девяти (легли вчера все в девять), накормила до отвала, напоила. Боря чуточку поиграл, а потом пошел канючить до тех пор, пока я его не взяла. Стоит, держится за мою ногу и тянет «волчью» песню.
Ида удивительно схватывает инсценировку. Сказка – "Лиса – ночлежница". Говорит за лису (в первом лице) и тут же вставляет слова от автора.
25.12.38. Боря «прячет» всё. Губную гармошку бросил в духовой шкаф, когда затопили печь. Ида говорит, что чем-то пахнет. Я заглянула в спальню и о, ужас! Полно чаду. Бросилась к шкафу, горит гармошка. Бросает в умывальное ведро щётку, а я не заметив, вылила. Деревянные пластинки от лото запрятывает в щель пола, а когда я её заткнула, он залез под кровать, нашёл щёлку и упрятал так, что не вытащить уже.
Ида пристает с чтением ей сказок, игрой этих сказок, стихами, разговорами по-немецки, а у меня нет времени с ней заниматься, а, главное, нет абсолютно никакого настроения. Как-то вечно расстроена! Не удивительно – сижу почти без денег и даже от Фани не получаю. А на наших смотрю как-то безнадёжно.
Ида с приходом квартирантки начинает разбираться в «своём» и «чужом». Начинает понимать, хотя и с трудом, что надо уйти, когда люди едят или отказываться, когда люди предлагают что-нибудь вкусное "от чистого сердца".
27.12.38. – "Бабуся, когда будет война?" – "Эх, плохо будет, если будет война!" – "А что такое война?" – "На войне стреляют и убивают друг друга". – "Значит, когда мы с Борькой побиваем друг друга, это война?"
Благодаря рассеянности, сосредоточенности на одной мысли, думая о другом, а не о том, что я говорю, я употребляю в разговоре не те слова, которые нужно. Ида сейчас же поправляет меня: – "Бабуся, ты сказала неправильно: – "Надень башмачки на ручки, надо на ножки сказать" или: – "Ты сказала – румяной зарёю проснулся восток! Надо сказать – покрылся… и т. д".
30.12.38. Только открыла Ида глазки, как говорит: – "Бабуся, какой сон я видела! На салазках я поехала туда, где помирают, а в салазках вода и я искупалась. Будь прабабушка здесь, как бы она истолковала сон?
Вечером Ида с Валей (квартирантка) пошли подстричься. Там все принимали Иду за дочку Вали. Несомненно, комплимент был и той и другой.
Боря, не осушая глаз, плакал до тех пор, пока Ида не пришла. Скучает. Борьке досталось от меня за ужасные капризы. – "Бабуся, ты меня любишь, а Боричку шлёпаешь…" Я объяснила ей, что люблю их обоих, но когда он капризничает, то нисколько не жалею". – "Боричка сегодня без тебя два раза упал!" Мораль, видимо, такова: надо пожалеть его. Возвратившись из парикмахерской, Валя начала одаривать гостинцами детей. Между прочим, разделила одно пирожное. С каким наслаждением съели оба!
Я уже и не протестовала.
Вечером они оба таскают её подушку, одеяло и простыню в её комнату. Только видеть их, с каким восторгом они "работают".
Капризы Бориски достигают крайних пределов: по временам я прихожу просто в отчаяние…
Добавляет Ираида…
Странные чувства овладевают мной, когда я читаю или переписываю дневник бабуси. Такое чувство, что я переживаю ещё раз детство, которого я не помню. Может быть, ещё всё это можно сравнить с просмотром фильма, в котором я играла главную роль, но это было так давно, что все забыто и только на экране оживают дни, люди и события тех давних дней.
Конечно, всех записанных в дневнике событий я не помню, но в памяти точно отпечатались предметы и события, которые произвели в своё время сильное впечатление.
По рассказам родителей, когда мама, папа и бабуся переехали в Казань, первоначально жили на другой улице – улице Куйбышева, где снимали квартиру. А потом уже получили квартиру в центре Казани, на улице Баумана, правда, в полуподвале. Окна нашей квартиры возвышались над тротуаром где-то на 30–40 см. Когда мы смотрели на улицу через окно, то в основном видели ноги и нижнюю половину туловища проходивших мимо людей.
Вход в квартиру был – со двора. Коридора не было, первая комната была узкой и длинной. Она служила – прихожей, кухней и столовой.
В столовой, кроме входной было ещё две двери. Одна дверь вела в залу, или, как её называли – гостиную. Вторая дверь – слева вела в третью, тоже узкую комнату, расположенную вдоль гостиной и столовой, как бы объединяя их. Эта комната была ещё ниже первых двух. Я помню, что в полу были вырезаны доски для подпола, где хранились иногда овощи, в основном – картошка. Если доски приподнять, там лаги были проложены прямо по земле.
В середине всех трёх комнат была печка, большая. Печка своими сторонами выходила во все три комнаты нашей квартиры. Левой стороной печка грела левую комнату. В гостиную выходили две её боковины. С одной стороны была – духовка, а с другой – топка, над которой располагалась плита с конфоркой, на которой не только готовили зимой пищу, но и по субботам грели вёдрами воду, когда все по очереди мылись в большом корыте.
Со стороны столовой была от потолка до пола печная стена, около которой стоял кованый сундук. Я точно помню, что большая часть нашего детства прошла на нём, особенно зимой – около тёплой печной стенки.