Рубедо

— Я много размышлял, Рита, — говорил он, наблюдая, как в окне напротив дома окрашиваются в пурпур. — У меня было много времени на раздумья. И понял, что одними мечтами и словами нельзя ничего изменить. Надо действовать.

— Действие довело тебя до тюрьмы, — бурчала Марго, но сердилась она понарошку: уж слишком радовалась, что на окне теперь нет решеток, что белье на кровати — белое и накрахмаленное, а прежняя желтизна его щек сменилась здоровым румянцем. Еще немного — и он снова вернется домой…

Если, конечно, будет, куда вернуться.

— Тогда я еще не знал, что такое — настоящее дело, — отвечал Родион, и таким, серьезным и рассудительным, пугающе походил на отца. — А теперь понял. Я ведь биолог, Рита. Открытие этого госпиталя открыло глаза и мне. Я буду помогать людям. Буду вместе с доктором Уэнрайтом искать лекарство от эпидемии. Он говорил со мной вчера и обещал все устроить.

— Если ты решил, то не отступишь, правда? — с грустной улыбкой спрашивала Марго.

— Нет, — ответил Родион. — Как и ты, сестренка. Как весь род Зоревых.

Теперь же, когда закат выцветал, постепенно сменяясь фиолетовыми сумерками, Марго чувствовала себя немного спокойнее. Расхваленное кронпринцем «Порто» приятно пощипывало язык, а сам он — хоть и находился в той же зале, — казался далеким и недоступным. Марго никак не удавалось переброситься с ним и парой фраз, и видела его лишь издали: беседовал он с редактором или загорелым ютландцем или куда-то выходил в сопровождении незнакомых господ, передавал указания адъютантам или улыбался дамам и самой Марго, чем вызывал у нее неясные чувства ревности и смущения. Но больше, нежели показная улыбка, говорил его взгляд — где бы он ни находился, кому бы ни улыбался и с кем бы ни заговаривал, глаза нет-нет, да и оборачивались в сторону Марго. Она ощущала это как легкий ожог, и тоже искала его взгляда, при этом все мучительнее чувствуя пропасть, проложенную между ними — не обойти, не перешагнуть. В конце концов, отягощенная обществом незнакомых ей людей, пустой болтовней, напрасным ожиданием чего-то важного, Марго захватила бокал с вином и вышла через боковую дверь во внутренний дворик.

Здесь уже вовсю горели фонари. Проснувшиеся мотыльки слетались на огонь исполнять свой бестолковый ритуальный танец. В соседних флигелях одно за другим зажигались окна — в какое-то из них сейчас смотрит Родион. Может быть, видит ее, застывшую на лестнице, а может, читает одну из книг по биологии, принесенных доктором Уэнрайтом, в которой Марго не понимала ни слова. Одна эта встреча стоила тревожного дня и скучного вечера. А завтра будет новая. И это согревало Марго получше хваленого вина.

— Mamestra brassicae, также известные как «ночницы капустные», — сказали за спиной. — В отличие от «мертвой головы», наиболее распространены в наших краях.

Марго обернулась: в освещенном проеме чернела высокая фигура, лица не видно, но отсвечивающие медью волосы не оставляли сомнений в личности господина.

— Ваше высочество?

Он вышагнул из освещенного пятна, сливаясь с сумерками в своей темной пиджачной паре.

— Простите, баронесса, что заставил вас скучать, — тихо продолжил он, остановившись от Марго в нескольких шагах. — Но мне так редко удается видеться с друзьями в более-менее неофициальной обстановке, что я совершенно потерял счет времени.

— Все в порядке, — ответила Марго. — Я благодарна за возможность увидеть брата.

— А я счастлив предоставить вам эту возможность. Но, вижу, вас утомило светское общество?

— Я не привыкла выходить в свет, ваше высочество.

— А я, напротив, излишне обременен этим, — в голосе кронпринца промелькнула досада. — По долгу рождения мне необходимо появляться на званых вечерах, балах, дипломатических встречах и прочих приемах, на которых остается только или умереть со скуки, или напиться, — он приблизился еще, и Марго, наконец, различила его лицо: осунувшееся и бледное, с запавшими глазами. — Знали бы вы, как иногда помогает лишний бокал «Блауфранкиша». Бывают такие обеды, когда совершенно невозможно сдержаться, чтобы не поджечь всех сидящих за столом…

— Выходит, они обязаны жизнью вину, которое вам наливают, — бледно улыбнулась Марго. Бокал в ее руке дрогнул, и лоб кронпринца прорезала тревожная складка.

— Я снова испугал вас? Простите. Сегодня столь насыщенный день, что моя бедная супруга не выдержала, и я отправил ее в Ротбург вместе со всеми фрейлинами. Как хорошо, что вы не успели уехать!

— Я осталась, чтобы поблагодарить вас за заботу. А еще за портрет, — сказала Марго, отводя взгляд и покачивая в руке бокал. — Вы… оказывается, вы очень талантливы, ваше высочество. Я обрадована и польщена, но не нахожу слов, чтобы выразить свою признательность…

— Вы не находите слов, потому что я совершенный бездарь! — усмехнулся кронпринц. — Признайтесь, вы говорите так, потому что я Спаситель?

— Я говорю правду, ваше высочество! — испуганно ответила Марго, поднимая лицо, но сразу же расслабилась, уловив во взгляде собеседника веселые искры.

— Не нужно оправданий, это просто неудачная шутка… А книга? Книга понравилась вам?

— О, это весьма любопытная энциклопедия! Кто ее автор?

— Один странный человек, — улыбаясь, ответил кронпринц. — Естествоиспытатель, который коллекционирует бабочек. Дурацкое занятие для мужчины, не так ли?

— Родион — биолог, — заметила Марго. — И доктор Уэнрайт тоже. Это достойное занятие для мужчины. Но, кажется, вы тоже разбираетесь в них?

— Только в качестве хобби, ничего исключительного. Глядите! — он указал на фонарь, вокруг которого собиралось все больше мотыльков. — А это бражник. Не тот, что изображен на вашем стилете, у этого Mimas tiliae зубчатые крылья. Хотите, я поймаю его для вас?

— Нет, нет! — быстро ответила Марго. — Пусть живет, за ними куда интереснее наблюдать в среде обитания, чем под стеклом, когда они насажены на булавки.

— Вы любите природу?

— Я всегда хотела жить на природе, — призналась Марго. — Помню поместье моих родителей. Луга и реку, а за рекой — лес. Я любила собирать в нем ягоды и слушать пение птах, а иногда встречала зайца или даже оленя. Ах, ваше высочество! Я многое бы отдала, чтобы вернуться на родину…

— Вы так похожи на мою мать, — заметил кронпринц. — Она любит природу куда больше, чем людей, — вздохнул, точно задумался. Потом спросил: — Но что же мешает вам вернуться?

— Пожар, — ответила Марго и умолкла, вздрагивая.

Не думать об огне. Не вспоминать треск древесины и ужасный запах, преследующий Марго в кошмарах.

— Простите, — сказал кронпринц и, протянув руку с бокалом, коснулся стеклянными стенками бокала Марго. — Я не хотел бередить раны. Давайте выпьем за то, чтобы все плохое осталось позади?

— Да, ваше высочество, — выдохнула баронесса, стряхивая воспоминания, как золу. — Я бы хотела в это верить.

Вино пряно пощипывало язык. Марго отпила совсем чуть-чуть, и отметила, что кронпринц тоже едва пригубил и, наморщив лоб, сказал:

— Удивительно, но сегодня мне совсем не хочется напиваться. Я наконец-то чувствую, что сделал что-то полезное. И это так странно и непривычно! Бывало у вас такое?

— Прямо сейчас… — смущенно ответила Марго. — Мне странна сама мысль, что я стою тут, рядом с вами, и разговариваю…

— Вам неприятно это?

Кронпринц выпрямился, вернулась складка между бровями, и таким — напряженным и почти взволнованным, — он напомнил Родиона в моменты, когда тот шалил и ждал от Марго наказания. Но кого и хотелось наказывать — так это саму себя. Мысленно укорив себя за косноязычие, Марго поспешила ответить:

— Нет-нет! Ваше высочество, не поймите неправильно! Я только хотела сказать, что всего лишь баронесса не самого знатного рода, а вы… — она сглотнула, пытаясь подобрать слова. Как нарочно, язык не слушался, мысли неслись по кругу вскачь. Немного волнений и вина — и вот она уже не владеет собой. Соберись же! — Вы — наследник империи, вы Спаситель, — продолжила Марго, крутя в пальцах несчастный бокал, — вы избраны Господом и в вас влюблены все женщины Авьена… и вот сейчас вы разговариваете со мной… так просто, будто мы выросли в одном поместье! Будто вы тоже человек! — брови его высочества прыгнули вверх, и Марго осеклась. — Ох… простите, я снова говорю не то, — она досадливо нахмурилась. — Наверное, мне пора уйти…